Ценитель (СИ) - Котов Сергей - Страница 20

Я думал о той ночи с момента, как узнал о том, что отец мёртв. И в конце концов принял решение навестить его могилу.

Накануне я остановился одной из гостиниц Сколково, чтобы не ехать утром по пробкам.

Будто вопреки моим мрачным мыслям, день выдался солнечным и тёплым. Сентябрь радовал затянувшимся летом, пускай местами листья на деревьях уже начали желтеть. Такая погода помогала создать спокойное, философское настроение.

Я проехал Сколково и поворот на Одинцово по Минскому шоссе, потом свернул на Баковку. И, наконец, за Переделкино поднялся на невысокий холм, где была большая платная стоянка возле нового храма.

Мы припарковались рядом, хотя свободных мест вокруг было полно. Просто так получилось. Я заметил, как она подбирает сумочку с пассажирского сиденья и улыбнулся. Словно почувствовав моё внимание, она подняла взгляд и робко улыбнулась в ответ. И у меня в груди вдруг стало тепло.

Я мешкал несколько секунд, делая вид, что проверяю сообщения в смартфоне. Она же вышла, открыла багажник и достала оттуда букет белых лилий. В этот момент мне стало неловко: я вдруг вспомнил, что на кладбища принято что-то привозить. Еду, напитки, цветы… я же приехал с пустыми руками. С другой стороны, что я мог предложить отцу, которого даже не знал?.. что ему нравилось? Теперь я вряд ли это узнаю.

Размышляя об этом, я заметил, что девушка достала смартфон, и, положив букет на крышу авто, тоже делает вид, что читает нечто важное.

Я заглушил двигатель и вышел. Потом направился в сторону ближайшего пешеходного перехода.

Проходя мимо девушки, я ещё раз улыбнулся, кивнул и зачем-то сказал:

— Добрый день!

— Доброе утро, — ответила она. — Скажите, вы ведь в Переделкино, да?

Я остановился, чувствуя, что меня окутывает странный, вкрадчивый запах. Сначала я решил, что так необычно пахнут лилии — но потом понял, что он лишь оттеняет тёплый, пряный аромат, исходящий от самой девушки. «Какие интересные духи…» — подумал я, с удивлением подметив, как учащается мой пульс.

— Э-э-э… что? — переспросил я, чувствуя себя донельзя глупо.

— Вы в Переделкино приехали? На экскурсию? — терпеливо повторила девушка.

Я чуть было не ляпнул «Да!», но в последний момент решил воздержаться от лжи, даже мелкой и бытовой. Почему-то она показалась неуместной.

— Не совсем, — ответил я. — Мне нужно на кладбище.

— Правда? — ответила она, как мне показалось, с нотками неожиданной радости в голосе.

— Правда, — кивнул я.

— Я могу показать, где могила Пастернака, если хотите, — предложила она. — Просто те, кто тут впервые, обычно путаются. Там очень плотное захоронение, так что искать можно долго.

— Покажите, — кивнул я. — Буду признателен.

Девушка спрятала смартфон в сумочку, потом поправила её на плече и снова взяла в руки букет. Я хотел предложить ей помочь с цветами, но не был уверен, что это уместно.

— Пойдёмте же! — позвала она, кивая в сторону выхода из парковки.

Возле пешеходного перехода я по привычке обернулся, чтобы проверить по сложенным зеркалам, не забыл ли я закрыть машину. Мой старый чёрный «Крузак» смотрелся рядом с её новой белой «Омодой» удивительно гармонично. Будто символы мужского и женского начал. Я улыбнулся про себя.

— Меня Вика зовут… Виктория, то есть… но, если что, можно и коротко, так проще и я привыкла… — она запнулась, смущённо улыбаясь, а на её щеках появился едва заметный румянец.

— Герман, — представился я в ответ. — Можно просто Гера.

— Красивое имя, — сказала Вика.

Я ухмыльнулся.

— В школе одноклассники так не считали, — сказал я. — Хотя сейчас я думаю, что, пожалуй, вы правы. Но до вашего ему по красоте далеко! Мне кажется, что Виктория — лучшее из женских имён.

— Спасибо, — снова смутилась она.

Мы подошли к воротам в ограде кладбища, возле которых скучал охранник в форме. Он скользнул по нам равнодушным взглядом и снова принялся обозревать окрестности.

— С погодой сегодня повезло, да? — сказал я, чтобы прервать образовавшуюся паузу.

— Это правда, — кивнула Вика. — Я вообще люблю, когда тепло. Здорово, что лето продолжается и в сентябре… нам сюда!

Она указала на одну из узких боковых аллеек, ведущую направо от центрального прохода.

— У вас тут кто-то из родственников? — решился спросить я, посмотрев на букет, который она была вынуждена нести перед собой, чтобы не задевать оградки и памятники.

— Да, отец, — кивнула она.

У меня кольнуло в груди… хотя у человека ведь не так много близких родственников, к которым принято ходить на кладбище. Просто совпало.

Она вдруг остановилась и обернулась, внимательно глядя мне в глаза.

— Вы только не обижайтесь, пожалуйста, — сказала она тихо. — Но вы на него удивительно похожи. Там, на парковке, я поначалу даже подумала, что мне показалось. Потом мне стало жутковато… особенно когда вы рядом проходили…

Я растеряно улыбнулся, не зная, что и сказать на это.

— К счастью, вы оказались настоящим, — приободрившись, сказала она. — Хотя… сходство удивительное. Даже жесты!

Я продолжал стоять, глупо улыбаясь.

— Ну же, не смейтесь, — смутилась она. — Могу показать, хотите? Тут рядом!

— Конечно, — согласился я. — Это любопытно!

Мы снова пошли по узкому проходу и через пару метров свернули налево. Я уже догадывался, что увижу, мысленно прикидывая схему кладбища и участок, который был обозначен на переданных мне документах.

В груди была странная смесь радости и досады. Я до последнего мгновения отказывался верить, что она моя сестра. Старался насладиться её запахом впрок, пока вещи оставались неопределёнными и это не перешло границу запретного. Пока дозволялись фантазии, вдруг распустившиеся у меня в голове. Фантазии, от которых быстро колотилось сердце и становилось жарко.

Она снова остановилась и обернулась ко мне. Её щёки пылали, а губы были чуть приоткрыты, будто в немом призыве.

— Возможно, это знак?.. — тихо сказала она. — То, что вы так похожи на него? Как считаете?

Она отошла чуть в сторону и посмотрела направо. Я проследил направление её взгляда.

Это довольно неприятное, жуткое ощущение, когда с могильного камня на тебя смотрит твой собственный портрет. Мы были не просто похожи. Мы были буквально на одно лицо. И лишь через несколько секунд, справившись с первым потрясением, я начал замечать отличия. Отец был более коренастым и мускулистым. На ростовом портрете, где он был изображён в джинсах и клетчатой рубашке, это было заметно.

— Ну что? Как считаете? — тихо спросила Вика, наблюдая за моей реакцией. — Вы извините если что… ладно?

— Вам не за что извиняться, — ответил я. После чего добавил: — Хорошо, что на портрете он молод. Мне это кажется правильным, когда ставят портрет человека в его лучшие годы, а не на закате жизни.

Вика вздохнула.

— Мне было девять, когда это случилось… — тихо сказала она. — Таким я его и запомнила.

— Мне очень жаль.

— Спасибо… а знаете, у меня с утра было какое-то предчувствие, что сегодня произойдёт что-то эдакое, волшебное! Обычно мы на годовщину ездим с мамой — но у неё какая-то срочная ситуация на работе случилась, и вот… пришлось ехать одной. Представляю, как она удивится, когда познакомиться с вами!

— Только нужно предупредить заранее, — ответил я. — Чтобы не напугать.

— Что?… а, да. Конечно. Обязательно! — кивнула Вика.

Потом мы сходили на могилу Пастернака. Вика показала, в какой именно позе возле надгробия сидел Тарантино, когда приезжал сюда. Мы вели себя тихо, но улыбки не сходили с наших лиц.

После кладбища мы пошли гулять по Переделкино. Посидели в ресторане «Библиотека». Когда стемнело, сопровождал её на своей машине до самого дома, чувствуя себя рыцарем — стражем дороги.

Лучше бы я оказался ей интересен.

Накануне вечером у меня едва хватило сил, чтобы отказаться от приглашения выпить чашечку чая на ночь.