Ваше Сиятельство 10 (СИ) - Моури Эрли - Страница 17

— Так вот, благодаря стараниям ее мужа, Наталье Петровне отказывают в основных операциях «Грифона». Не знаю, какое у ее супруга здесь влияние и на кого, ведь полковника Бердского очень сложно заподозрить в покорности тем более людям со стороны, — я щелкнул зажигалкой, прикурил.

— Ее муж, если ты еще не знаешь, архимаг, третье лицо в Верховной коллегии — Рыков Гермес Степанович. Хотя он всего лишь барон, но человек он влиятельный даже далеко за пределами коллегии. Влиятельный даже во Всеимперском Совете. У него отличные отношения с Филофеем Алексеевичем, князем Молчановым и нашей военной верхушкой. Он может попросить, кого надо. Это я так додумываю, — Ольга вытащила китель моей полевой формы и бережно повесила на спинку стула. — И есть еще нюанс: Рыков не в ладах с моим отцом. Кстати, когда папа хлопотал насчет второй награды для тебя — «Звезде Имперского Мага». Барон Рыков был категорически против, и папе пришлось очень сильно надавить на него, ведь награды в сфере магических заслуг утверждаются через коллегию.

— Оль, да оставь все как есть, — я махнул рукой на пакеты с формой, — все равно все это полетит в Москву. Кстати, интересные вещи о Рыкове ты открыла. Буду иметь в виду. Так, вот возвращаюсь к его супруге, госпоже Бондаревой. Ее мотив, как она сказала, все-таки утереть нос мужу. Она желает, доказать ему, что как бы он ни старался, но она будет служить дальше в «Грифоне», при чем полноценно, участвовать в самых важных операциях, а не безвылазно сидеть на базе. Разумеется, о содержании и целях нашего визита в Лондон мало кто знает, тем более Рыков. Не знает и сама Бондарева, но она догадывается, что если после моей, уж, извини свежей славы, меня куда-то направляют и приказ идет из самого Багряного дворца, то это нечто особенное. Вот поэтому, как она объяснила, ей хочется быть с нами. Второй ее мотив — это мои способности. Понятно, что я для нее, как для мага, большая загадка. Мои умения не укладываются в ее понимание, поэтому ей как бы хочется меня раскусить. Но все равно, все это мне кажется каким-то недостаточно убедительным. Ведь доказывать свою самостоятельность перед Рыковым она могла бы каким-то другим способом. Раскусывать меня… Можно было придумать что-то попроще, без участия в опасной операции в логове наших недругов. Да, она еще начала изучать основы атакующей магии. При чем самостоятельно. Не без влияния ее мужа Наталье отказали в обучении в Томске или… не помню, где-то она хотела пройти курсы при магической академии. В общем, она наговорила мне как бы много причин, но по моим ощущениям все это как-то сомнительно. И, прости, ослушался тебя — ее взял. Потому что она, как и Бабский, может оказаться ключиком к каким-то тайным играм в верхах. Это важно. Вдобавок мне интересно.

— Елецкий, не надо мне объяснять, что именно тебе интересно. Я тебя еще раз предупреждаю: ее муж — Рыков, и будет очень нехорошо, если твое очередное покорение женщины превратится в скандал с очень влиятельным человеком. Тогда о карьере имперского мага ты можешь забыть навсегда, — Ковалевская все-таки продолжила разбирать мою форму, выкладывать ее на диване.

— Оль, ты, безусловно, умная девушка — самая умная из всех мне известных, но сейчас сказала ерунду. Ну какая нахрен, — из меня так и вырвалось слово, так я был удивлен, — карьера мага⁈ Разве я когда-то собирался хоть как-то участвовать в делах Верховной коллегии или каких-то академиях? Для меня, извини за самомнение, все эти архимаги, магистры и прочие человечки в мантиях — клоуны ряженые. Нет, я несколько погорячился, многие из них достойны уважения, но это не моя стихия! Как ты можешь это не понимать⁈ Ты же знаешь, я никогда не планировал получать никаких магических регалий и санов! Мне даже эти ордена не нужны, — я указал коробочки с наградами, разложенные моей невестой на столе, — они лишь полезны, как важное условия получения титула князя. И сам этот титул мне нужен исключительно для того, чтобы ты — в скором времени моя любимая жена осталась княгиней.

— Ладно, Елецкий, я знаю, что ты не карьерист. Ты вообще не от мира сего. Оставим вопросы карьеры — они и вправду неуместны. Но, кроме этого, есть достаточно много других причин не ссориться с бароном Рыковым на почве интрижек с его женой, — отозвалась княгиня. — Вот лично мне все это беспокойно. Если с Глорией мне было крайне неприятно, и ты меня разозлил, то сейчас беспокойно. Я не знаю, чем это может повернуться. Просто предупреждаю тебя.

— Оль, ты просто ревнуешь к ней. Да? — я отошел к окну, открыл шире створку.

— Я не хочу для нас с тобой дурной славы. Если бы эта Наташа не была замужем, то был бы чуть другой вопрос. А у меня такое предчувствие, что она… — Ольга замолчала, держа в руках мое нижнее белье из служебного комплекта. И когда пауза затянулась, продолжила, — предчувствие, что будут у тебя с ней проблемы. Неужели тебе мало Ленской?

— Вот так хватает, — я провел ладонью над макушкой. — Оль, ну я такой… Вот просто такой, как есть. Ты же меня любишь именно таким.

Между нами повисло молчание. Сизый табачный дым плыл к приоткрытому окну.

— Люблю… — наконец сказала княгиня. — Как ни странно, ты раньше никогда таким не был. Да, я все понимаю, почему так, Астерий и всякое влияние иной души, но ты прав, я люблю тебя таким. Но не будем отклоняться от госпожи Бондаревой. Елецкий, я вижу ты уже принял решение на ее счет. Так? Что ты от меня хочешь? Лицензию? Говори прямо!

Вот теперь мне только оставалось сказать «да». Странно как-то вышел разговор. Это при всем том, что я пока не знаю, как у меня сложатся отношения со штабс-капитаном Бондаревой — некогда было думать об этом. И лицензия мне была нужна вовсе не на Наташеньку, а на Глорию, которая меня ждет завтра, хотя я завтра вряд ли к ней попаду. Ведь если беседа с императрицей переместиться в ее роскошную спальню, мне будет очень сложно объяснить Глории, что Ольга Борисовна не подписала разрешение на постельные забавы. Вы представляете выражение лица ее величества при этом?

— Оль, я не хотел так ставить вопрос, но он сам ставится, — я скромно улыбнулся.

— Да, он ставится! Топырится! Торчит колом! При чем всякий раз, когда ты видишь очередную красотку! И не дыми в мою сторону! — она замахала рукой, хотя дым почти весь вытягивало в окно.

— Ты не понимаешь, лицензия нужна мне на всякий случай. Взамен старой. Оль, я тебя очень люблю, и ты знаешь, что я тебя не обманываю. Но мне иногда это нужно. Такова, увы, трудная мужская участь, — я старательно выпустил струйку дыма прямо в приоткрытое окно. — Ты же очень добрая. Самая-самая!

— Чертов подхалим! Ты плохо просишь. Давай, старайся, уговаривай меня! И сначала выброси сигарету, — Ковалевская стала посреди комнаты в позе капризной принцессы.

Ради лицензии я вполне был готов выбросить сигарету — пульнул ее в окно сильным щелчком пальцев. Промазал. Она ударилась в оконную раму, посыпались искры.

— Не сожги нашу комнату! — с возмущением произнесла княгиня.

— Я же маг. И маг огня в том числе, — резонно заметил я, подходя к ней и думая, с какой стороны лучше подступить с уговорами. Решил действовать прямо с максимальным подхалимством. Ковалевская такое любит. Я припал на правое колено, взял ее ручку и глядя на нее глазами преданного пса, едва сдерживая смех, произнес: — Оль, пожалуйста! Те самая добрая, самая красивая, самая любимая! Очень прошу, не откажи! Мне это надо как воздух! Как Ленской театральная сцена! Как тебе новые платья! Ну что здесь такого, если я удовлетворю свою мужскую природу? Я же не виноват, что боги сделали меня таким?

— Надо работать над своими желаниями. Не давать свободы желаниям вредным и поощрять приносящие пользу, — прикрыв глаза, холодным голосом богини отозвалась Ковалевская. — А ты не работаешь! Ты весь пропитан похотью!

— Оль, ну, пожалуйста, смилуйся! Я же тебя люблю! — взгляд пса в моих глазах стал еще более преданным.