Ваше Сиятельство 10 (СИ) - Моури Эрли - Страница 23

Тяжелая рука на плече

— Ты чего такой грустный? — мисс Стефанс провела ладошкой по его щеке. Синди любила так делать: щека барона Милтона была приятно-колючей. Легкая небритость шла Майклу, и Синди подумала, что если он отпустит бороду, то его лицо может стать еще интереснее. Она даже попыталась представить, как будет выглядеть ее возлюбленный; представить его новый облик через некоторое время, и то, как будут смотреться его большие серые глаза на обрамленном бородой лице. Глаза… ведь скрытая в них печаль так умиляли Синди с первого дня, как только она увидела Майкла в особняке господина Батлера.

Майкл долго не отвечал, он даже перестал жевать вчерашнюю картошку — ее разогрели на завтрак. Очень поздний завтрак, ведь время перевалило за одиннадцать часов. Поскольку Майкл не отвечал, Синди выразила догадку:

— Переживаешь, что у тебя не получилось это со мной первый раз? Майкл, ну какой ты смешной! Я знаю, знаю, с мужчинами иногда такое бывает. Но потом же у тебя все получилось. Не расстраивайся, — наклонившись над столом, она прошептала: — У нас впереди еще много прекрасных ночей, — и подмигнула ему. — Каждую ночь ты будешь показывать, как меня любишь.

В ответ Майкл моргнул левым глазом, все-таки проглотил картошку и попытался улыбнуться. Вспомнилось, когда-то Элизабет, которая в юности считала себя намного старше и умнее его, поучала, что во всем нужно видеть хоть что-то хорошее. По ее мнению, в любой ситуации можно найти это хорошее, мысленно схватиться за него, и если держаться достаточно крепко, то можно будет вылезти из дерьма, в которое тебя окунула жизнь. Только как найти что-то хорошее в ситуации, в которой он оказался? Как ни поверни, сплошное дерьмо — схватиться не за что. На ум даже приходят слова самые скверные, которые ему были известны. Вот, например, Синди сказала, что у них впереди еще много «прекрасных» ночей. Что хорошего в сказанном ей? Хотя… Милтон отодвинул тарелку с остывшей, невкусной картошкой и подумал: «Если у нас много ночей, то в ее планах пока нет сделать из меня чучело. Да, это условно можно считать хорошим».

— Синди, дорогая, — Майкл улыбнулся еще шире, — я вот что думаю… Может, мне стоит сходить в лавку к старьевщику? Ту, мимо которой мы проходили вчера.

Барон Милтон сам не понял, как дались ему эти слова и такая теплая улыбка при столь беспросветной ситуации. Он начинал становиться лжецом. Впрочем, почему начал? В детстве ему ни раз приходилось обманывать родителей по просьбе Элизабет, иногда по острой личной необходимости.

— Зачем? — удивилась мисс Стефанс.

— У меня есть часы, — он засучил рукав, показывая весьма недешевые наручные часы российской марки «Слава», которыми он обзавелся до знакомства с Еленой Викторовной. Эти часы с прекрасной механикой и туэрлиновой подсветкой стоили дорого — четыреста шестьдесят рублей. Их он купил за гонорар с одной из своих самых известных статей в «World History». Это случилось менее полугода назад, как раз перед памятной вечеринкой у барона Евстафьева. Странно, что эти часы ему все-таки вернули люди господина Батлера. — Их можно продать хотя бы за двести, пусть даже за сто фунтов! Продам их и куплю что-то из еды, — продолжил он. — От старьевщика сразу зайду в лавку господина Макбретни. Возьму для нас сыр, может быть, курицу или кусок ветчины и хороший чай, — Майкл сделал глоток из чашки и демонстративно поморщился, хотя чай у Синди не был таким уж скверным. — Куплю тебе что-нибудь сладкое, — добавил Майкл, всеми силами старясь заинтересовать своей идеей мисс Стефанс.

— Нет, Майкл. Я не хочу, чтобы ты продавал такие красивые часы. У меня есть для этого кое-что другое, — она снова наклонилась к нему и доверительно произнесла: — Золотишко… Очень хорошее золотишко с камешками. Или можно продать сервиз. Хотя, сервиз — нет. Не буду его продавать. Он красивый и будет украшать наши романтические ужины. Но насчет продуктов ты прав, нужно купить что-то вкусное. Вместе сходим.

— Синди, моя дорогая, — Майкл поманил ее пальцем и, когда она наклонилась, поцеловал в губы. — Позволь я схожу сам. Я очень хочу быть хоть чем-то полезен. И хочу быть самостоятельным, каким должен быть твой мужчина. Еще я пройдусь к доске объявлений возле «Rupert’s Chambers» и посмотрю, какую там работу предлагают — может найду что-то для себя. Это необходимо, чтобы у нас появились деньги.

— Ну, какой ты смешной! У тебя же нет паспорта! Хотя… Да, там бывают частные предложения по подработке, где можно без документов. Ладно, сходи в лавку Макбретни. Если не знаешь, она здесь рядом, сразу на углу перекрестка с Джулиан-стрит. Деньги я дам. Купишь, сыр, что-то из овощей и яйца. Ах, да, еще маленькую бутылку масла. Но не вздумай продавать свои часы! — Синди встала из-за стола и направилась к комоду, где у нее было припрятано около сотни фунтов. — Тем более не ходи к «Rupert’s Chambers»! Слышал⁈ Не вздумай ослушаться! — она резко повернулась и погрозила пальцем, ее взгляд стал строгим.

Майкл покорно кивнул, хотя в его мыслях уже не было прежней покорности. Вчерашний день, едва не убивший его, остался в прошлом, господин Милтон постепенно приходил в себя. Нельзя сказать, что он вовсе потерял робость перед Синди, но все же где-то глубоко, может даже очень глубоко, а ней начали шевелиться зачатки мужественности.

— «Rupert’s Chambers» далеко, а район у нас неспокойный. Здесь не любят чужаков, — пояснила мисс Стефанс. — Если кто-то к тебе пристанет, то скажи, что ты — парень Синди… Синди Шухер, — последнее слово она произнесла с неохотой. — Запомнил, мой котенок?

— Да, моя любовь, — Майкл отвел взгляд в сторону, чувствуя себя большим мерзавцем: увы, ему приходилось врать, притворяться для этой странной девушки тем, кого она хотела бы видеть. То, что Синди сказала ему последним, действительно могло оказаться полезным. Барон Мильтон мысленно повторил: «Синди Шухер», пока не совсем понимая, как связана мисс Стефанс с местной гопотой. Но раз у нее есть даже известное в Уайтчепеле прозвище, то это обо многом говорило. И очень возможно это поможет ему выбраться живым из самого гадкого района Лондона.

Примерно через полчаса Майкл вышел из квартирки мисс Стефанс, по прозвищу Шухер, держа в кулаке две купюры по десять фунтов. Слова Синди, о том, чтобы он купил еще пару бутылок пива к ужину и не смел брать ничего лишнего, барон даже не услышал. Сейчас его ум занимала только одна мысль, как ему побыстрее выбраться из Уайтчепеле и куда направиться потом. Но когда он спустился на первый этаж и вышел на улицу, барона Милтона все сильнее начала грызть совесть. Только мерзавец мог забрать двадцать фунтов у доверившейся ему девушки, девушки, которая, возможно, спасла его жизнь!

— Нет, это будет свинством! Я не могу так поступить! — вслух произнес он, подняв взгляд к серому небу Лондона, словно ожидая увидеть там хоть какой-то знак богов.

Майкл дошел до двери во второй подъезд и остановился, натужно размышляя как ему быть. Может, в самом деле пожить некоторое время у Синди? Ведь если он вернется сейчас, в точности выполнив ее поручение, то мисс Стефанс следующий раз без опасений отпустит его. Сбежать он сможет позже, не забирая у деньги и как следует продумав, куда ему податься потом, чтоб его не нашла ни полиция, ни вездесущие люди герцога Уэйна.

С опаской поглядывая по сторонам, барон Милтон направился к пересечению Чиксан и Джулиан стрит — туда, где располагалась лавка господина Макбретни. Он решил, что пока не стоит торопиться со столь серьезными решениями. Нужно осмотреться здесь. Пусть первая его вылазка будет очень короткой — быстро в лавку и бегом назад. Еще на ум пришла мысль, которую он вынашивал не один день: ему очень был нужен эйхос. В памяти Майкла хранилось много важных для него контактов. Если бы Элизабет не упрятали в тюрьму, то он связался бы в первую очередь с ней — Элиз обязательно что-то бы придумала. Просто приехала и забрала бы его у Синди. Но увы… При мыслях о сестре на глаза навернулись слезы. Еще Майкл подумал о графине Елецкой, но посылать сообщение ей, как и Александру Петровичу и вообще кому-либо в России, было опасно.