Шаманизм. Архаические техники экстаза - Элиаде Мирча - Страница 41

В магическом фольклоре Индии считается, что некоторые святые и йоги могут воскрешать умерших из костей или праха; именно это делает, например, Горахнатх;[527] в связи с этим любопытно отметить, что этот знаменитый маг считается основателем його-тантрической секты Канпхата, в которой мы еще будем иметь случай обнаружить некоторые другие следы шаманизма. Наконец, целесообразно вспомнить буддийские медитации, которые вызывают видение тела и его превращение в скелет;[528] существенную роль, которую сохраняют человеческие череп и кости в ламаизме и тантризме;[529] танец скелета в Тибете и Монголии;[530] роль брахмарандхры (= sutura frontalis — передний шов) в тибетско-индийских экстатических техниках и в ламаизме[531] и т. д. Все эти обряды и концепции показывают, что, несмотря на современную интеграцию в самые различные системы, архаические традиции идентификации жизненного начала в костях, по-видимому, не исчезли полностью с азиатского духовного горизонта.

Но кость играет также и другие роли в шаманских мифах и обрядах. Например, когда остякский шаман отправляется на поиски души больного, то для своего экстатического путешествия он использует лодку, сделанную из сундука, и лопаточную кость в качестве весла.[532] Следует привести в этой связи и гадание с помощью лопатки барана или овцы, очень распространенное у калмыков, киргизов, монголов, или гадание на лопатке тюленя у коряков.[533] Гадание само по себе является техникой, способной актуализировать духовные реальности, лежащие в основе шаманизма, или облегчить контакт с ними. Кость животного здесь также символизирует "Всеобщую Жизнь" в непрерывном ее воспроизведении и поэтому содержит в себе — по крайней мере чисто теоретически — все, что относится к прошлому и будущему этой жизни.

Мы не считаем, что слишком отошли от нашей темы — скелета, изображенного на шаманском наряде, — напоминая все эти обычаи и представления. Все они почти полностью принадлежат к подобным или поддающимся сопоставлению культурным уровням, и мы, перечисляя их, показали некоторые точки для ориентации в широком пространстве культуры охотников и пастухов. Тем не менее уточним, что все эти отголоски древнейших времен не в одинаковой степени проявляют "шаманскую структуру". Добавим, наконец, что наблюдая симметрию, установленную между некоторыми тибетскими, монгольскими, североазиатскими и даже арктическими обычаями, следует учитывать и влияния Южной Азии, а особенно Индии; к ним нам еще предстоит вернуться.

Как мы помним, архиепископ Ярославля Нил среди инструментов бурятского шамана упоминал чудовищную маску (см. выше). Сегодня буряты ее уже практически не используют. Вообще, шаманские маски довольно редко встречаются в Сибири и Северной Азии. Широкогоров приводит только один случай, когда тунгусский шаман использует маску, "чтобы показать, что дух малу находится в нем".[534] У чукчей, коряков, камчадалов, юкагиров и якутов маска не играет в шаманстве никакой роли: скорее, и то редко, она используется для того, чтобы пугать детей (как у чукчей), и во время погребальных церемоний, чтобы не быть распознанным душами умерших (у юкагиров). Среди эскимосских племен только у эскимосов Аляски, на которых сильное влияние оказали культуры американских индейцев, шаман использует маску.[535]

В Северной Азии редкие случаи использования маски зафиксированы почти исключительно у южных племен. У черных татар шаманы иногда используют маски из березовой коры, усы и брови которой сделаны из хвоста белки.[536] Тот же обычай есть и у томских татар.[537] На Алтае и у гольдов шаман, провожая душу покойника в царство теней, мажет себе лицо сажей, чтобы его не узнали духи.[538] Тот же обычай и подобным же образом обоснованный мы встречаем в других регионах, в частности в принесении в жертву медведя.[539] Здесь уместно вспомнить, что обычай намазывания себе лица сажей довольно распространен у "первобытных народов", а его значение не всегда столь ясно, как может показаться на первый взгляд. Не всегда речь идет о маскировке перед духами или о защитном средстве от них, но иногда также об элементарной технике, имеющей целью магическое единение с миром духов. По существу, во многих регионах земли маски представляют предков, а носители масок, как считается, воплощают самих предков.[540] Намазывание своего лица сажей — один из простейших способов маскирования, то есть воплощения душ покойников. Маски связаны также с тайными обществами мужчин и с культом предков. Историко-культурная школа считает комплекс "маски — культ предков — тайные общества с посвящением" принадлежащим к культурному циклу матриархата, причем тайные общества, согласно этой школе, — это реакция против господства женщин.[541]

Редкостность шаманских масок не должна нас удивлять. Как справедливо заметил Харва,[542] наряд шамана уже сам по себе является маской и может считаться производным от первичной маски. Были попытки доказать восточное, а значит, недавнее происхождение сибирского шаманизма, ссылаясь, между прочим, на тот факт, что маски, чаще всего встречающиеся в южных районах Азии, становятся все более редкими и совсем исчезают на Крайнем Севере.[543] Мы не можем начинать здесь дискуссию о «происхождении» сибирского шаманизма. Заметим, однако, что в североазиатском и арктическом шаманизме наряд и маска были оценены различным образом. В некоторых местах (например, у самоедов; см. Кастрен (Castren), цитируемый Ольмарксом, p. 67) считается, что маска облегчает концентрацию. Мы видели, что платочек, закрывающий глаза или все лицо шамана, по мнению некоторых, играет подобную роль. С другой стороны, даже если иногда собственно маски нет, то тем не менее идет речь именно о подобном предмете: например, о мехах и платочках, которые у гольдов и сойотов почти полностью закрывают голову шамана.[544]

Из этих соображений, считаясь при этом с различными ценностями, которые маска приобретает в ритуалах и техниках экстаза, можно утверждать, что она играет такую же роль, что и наряд шамана, и оба эти элемента можно считать взаимозаменяемыми. Во многих регионах, где маска применяется (причем вне собственно шаманской идеологии), она явно указывает на воплощение мифической фигуры (предок, мифическое животное, бог).[545] Со своей стороны, наряд преображает шамана, превращая его на глазах у всех в сверхчеловеческое существо, независимо от доминирующего атрибута, который стремится проявиться: престиж умершего и воскресшего (скелет), способность летать (птица), положение мужа "небесной супруги" (женский наряд, женские атрибуты) и т. д.