Любви и тундра не помеха... (СИ) - Екимова Наталья Викторовна - Страница 20

— Благодарю за столь щедрое предложение, несравненная Оадзь. Вынужден отказаться. Ведь в этом случае мне придётся кормить ещё и ваших двух сыновей и младшую дочь. Только сомнительная эта честь — быть вашим супругом. В итоге вы всё равно сожрёте меня, и даже не подавитесь!

— Так это самая лучшая участь для любого мужика: накормить жену! Мы ещё и наследника попытаемся состряпать перед этим! Так что быстро не съем! Обещаю, что пару-тройку лет поживёшь! Согласись, это лучше, чем отправиться до срока в мир духов. Буквально, прямо сейчас! — и она стала подкрадываться к кареглазой жертве, старательно раздумывая над тем, какие заклятья помогут ей прибрать строптивую добычу к когтистым лапам поскорее.

— Благодарю покорно, но вынужден отказаться даже от столь щедрого предложения. Моя сейда нипочём не даст разрешения на такой неравный брак, госпожа Оадзь. Не желаете ли немедленно отправиться к проигравшему мне равку? Уверяю вас, он вам гораздо больше подходит, чем я.

— Держи котомку шире! — обиделась ведьма, подобрав слишком длинные конечности под себя и явно готовясь к прыжку. — Пусть Выгахке забирает себе этого неудачника! Я всегда предпочитала победителей! Не хватало ещё подхватить от такого спутника злую долю или какое-то мутное проклятье! У меня дети ещё не пристроены! Как же их оставить на произвол судьбы?

— Вот чего никогда не понимал, так это того, почему нечисть вечно всех под один ухват равняет? — Совин загадочно улыбнулся, припомнив одно хитрое заклятье, ему обучила его наставница-нойда незадолго перед смертью.

Нойду Акку незваные гости и мира духов боялись как огня. Даже Выгахке и та не смела плести интриги среди сопок, где веками стояло стойбище рода Серебряного Песца.

Оадзь, видать, уже праздновала полную победу. Она приблизилась достаточно, чтобы в стремительном броске опрокинуть строптивца наземь и вонзить в жилку на шее ядовитые клыки. Нечисть и внимания не обратила на то, что противник что-то шепнул и бросил мимолётный взгляд на заговорённые ножницы.

Сама Ябме-акка велела своим слугам сковать их для одной из самых успешных своих колдуний. Обычные бронзовые лезвия были украшены теми же знаками, какими обычно щеголяли бубны наиболее сильных шаманов. Только при взгляде на них не было в душе покоя. Они вспыхивали кроваво-красным светом, пророча страдания и скорую гибель любому, кого нелёгкая доля столкнёт на пути с их хозяйкой.

Оадзь была гораздо опаснее и страшнее обычного равка. Разве что, Выгахке могла с ней поспорить за право лучшей служительницы нижнего мира и богов, которые сурово правили тут с начала существования обоих миров.

Кривые, слишком длинные и тонкие ножки женщины-лягушки подбросили коренастое тело своей хозяйки в воздух. Только получилось всё совсем не так, как планировала колдунья.

Нойд сделал едва уловимый жест, и наглая нечисть оказалась приклеенной к призрачной паутине. Тонкие полупрозрачные нити сияли ярким лунным светом, явно причиняющим той нестерпимую боль. Уродливая колдунья захрипела, тщетно пытаясь пробраться на волю, но не смогла вырваться из неожиданной западни.

Совиный нойд вежливо распрощался с менее удачливой врагиней. После чего ступил под своды подземной залы под облегчённый вздох Негостая. Племянник сейды уже начал не на шутку тревожиться о судьбе Совина. Дальнейшее развитие слишком уж непростой ситуации, что могла не разрешиться благополучно для них, было слишком важно для будущего.

Если бронзовая безделка попадёт не в те руки, то последствия его вмешательства в жизнь мира живых станут совсем уж непредсказуемыми. Мёртвый колдун сможет самостоятельно получить обратно выбитый зуб. Ведь без него Угар вскоре превратится в самого обычного духа, лишённого своего страшного дара.

— Равк посмел нарушить правила колдовского поединка. Поэтому будет сурово наказан! Его могущество будет вытекать в три раза быстрее. Многие способности станут вскоре совсем бесполезными. Покидать обитель мёртвых ему отныне запрещено до тех пор, пока не вернёт амулет и утраченное здоровье, — ледяной голос духа-хранителя поставил точку в недавнем противостоянии.

— Надо как-то так спрятать бронзовый браслет, чтобы никто и никогда не нашёл.

— Это просто! — улыбнулся племянник сейды.

Черноглазый родственник духа-хранителя что-то неразборчиво прошептал над трофеем. Он превратился в серебристую призрачную чайку. Колдовская птица с печальными криками попыталась вырваться на свободу, но Негостай не позволил ей ускользнуть.

— На побережье носится огромная стая. Так что найти мнимую среди них не сможет никто. Даже Выгахке, Тала и Оадзь потерпят сокрушительное поражение. Мёртвому же колдуну без его амулета хода сюда не будет вовсе.

Виктор, подчиняясь странной тревоге, поднявшейся в душе, погладил создание с чёрными бусинками умных глаз по спине. Молодой мужчина мимоходом удивился, что она не испугалась и не отпрянула прочь. Потом от светлых перьев отделился рой искорок призрачно-голубоватого света и утонул серых глазах сердечной боли большинства дам университета Культурологии. Парень вздрогнул от неожиданности и вопросительно посмотрел на Негостая.

— У меня нет ответа на твой вопрос, но я поспрашиваю у старших духов, — пообещал племянник сейды, не скрывая тревоги за смертного, ставшего ему преданным другом.

— Одно могу сказать, Виктор, что этот край принял тебя так же, как и твою нойду. Наблюдай внимательно за собой. Возможно, позже у тебя появятся необычные способности. Тундра чужаков не больно-то жалует, учитывая, что многие из них приходят в наш край отнюдь не с добром, — в голосе духа-хранителя было столько участия, что начинающаяся подниматься тревога отпустила свою жертву и истаяла точно ночной кошмар при первых отблесках зари. — Не оставляйте Иветту и Трефилку без присмотра и на мгновение. Даже тогда, когда вернётесь домой. Моё чутьё подсказывает мне, что эта история будет иметь очень далёкие последствия. Только мой дар предвидения пока не знает, какие именно.

Убедившись, что её правильно поняли, сейда распрощалась со всеми и вернулась в свою вежу. Увела с собой и Негостая. Петру Даровичу и Виктору тоже пришлось отправиться в лагерь археологов. Они уже на два дня отставали от рабочего графика. Исправлять же это упущение придётся как можно быстрее и исключительно собственными силами.

Сероглазый музыкант никак не мог понять, почему ему всё никак не уснуть, а душу гложет тревога. Причём он так и не понял, кому угрожает опасность: всем или кому-то конкретно. Так Виктор всю ночь и проворочался с боку на бок и в урочный час.

Поэтому, отчаянно зевая, пополз на ранний завтрак. Утром пришёл в столовую и ужаснулся. В отсутствие почти всегда улыбающейся Трефилки помещение смотрелось совсем уж мрачно. Почти готично.

Работа на свежем воздухе, что заключалась в перелопачивании и просеивании тонн грунта, отнимала почти все силы. Причём сделать требовалось всё так, чтобы не испортить безвозвратно окружающий ландшафт. К сожалению, тундра всегда была особо беззащитна перед человеческим произволом. Найти практически новенький шаманский бубен и деревянный амулет ни он, ни Пётр Дарович, определённо не ожидали:

— И как это все вообще прикажете понимать? — ректор от осознания того, что мистический кошмар и не думает завершаться, а мир возвращаться в привычное русло, в буквальном смысле слова за голову схватился.

— Не знаю, но вещи эти явно совсем новые. Кто их и с какой целью сюда подбросил, я не знаю. Да и совсем не уверен, что хочу приоткрыть завесу над этой тайной. Бубен, судя по знакам, явно шаманский, но кому преподнесли такой странный подарок?

— Понятия не имею! — недовольно проворчал маститый учёный. — Искренне надеюсь, что не мне!

— Зато даже Ланская не сможет открывать при вас рот и закатывать истерики! Представляете, какие перспективы?

— Нет уж, увольте! Сорок пять лет отжил без мистики и особых способностей! И ещё столько же, как минимум, проживу без этих сомнительных талантов! Ланская у меня при первой не аттестации полетит вон. Как та ворона, что у кота котлету стащить хотела!