Проклятие мертвых Богов - Уэйс Маргарет - Страница 36

– Я тебя умоляю!

Зебоим бросила на Возлюбленного полный отвращения взгляд и потянула Мину за собой:

– Идем, дитя. Если уж говорить о Чемоше, он скоро потеряет терпение. А что касается тебя, монах… – Богиня обернулась через плечо на Риса, и взгляд ее был совсем не дружелюбным, – с тобой мы поговорим позже.

Штормовой ветер ворвался в таверну, подхватил Риса, прижал его к стене. Песок больно ударил в лицо. Монах ничего не видел из-за песка и хлещущего по лицу дождя, но слышал, как люди вокруг сыплют проклятиями, а деревянные ящики летают по комнате. Шторм бушевал еще мгновение, затем все стихло. Рис нашел Атту, забившуюся под ящик. Ллеу так и стоял на коленях. Надеясь, наперекор всему, что к брату вернулась память, Рис поспешно подошел к нему.

– Ллеу, это я, Рис…

Ллеу отшвырнул его в сторону:

– Мне наплевать, кто ты такой. Убирайся с дороги! Трактирщик, еще водки!

Появился хозяин таверны, поднявшийся из-за стойки. Он огляделся, увидел перевернутые ящики и сбитых с ног пьяниц, после чего обрушился на Ллеу:

– Хорошие у тебя друзья! Только посмотри вокруг! Кто за это заплатит?! Уж, наверное, не ты! Убирайся! – заорал он, потрясая сжатыми кулаками. – И никогда больше не приходи!

Бормоча под нос, что есть места и получше, куда он запросто может пойти, Ллеу вышел из таверны, хлопнув дверью.

– Я заплачу за ущерб, – сказал Рис, отдавая свою последнюю монету. Он посвистел Атте и пошел вслед за Ллеу, сказав на ходу Паслену: – Поторопись! Нам нельзя его упустить!

Но Атта заскулила, и Рису пришлось остановиться и обернуться назад.

Паслен смотрел на то место, где недавно стояла Мина. Глаза у него были круглые, дикие, монах с изумлением смотрел, как из них по щекам кендера катятся слезы.

– О Рис, – захлебнулся слезами Паслен. – Как грустно! Как невыносимо грустно!

Он закрыл лицо руками и разрыдался так, словно у него разрывалось сердце.

Рис поспешно подошел к другу.

– Паслен, – позвал он участливо. – Прости, что я вел себя так бездушно. Ты ведь наверняка сильно ушибся. Где у тебя болит?

Но все, что сумел выговорить кендер:

– Как грустно! Я не могу вынести такой тоски!

Рис обнял его за плечи и повел из таверны.

Атта потрусила за ними следом, с тревогой поглядывая на своего друга. Время от времени она сочувственно лизала ему руку.

Разрываемый между беспокойством за друга и страхом потерять след брата, Рис делал все, что мог, чтобы успокоить Паслена и в то же время не выпускать из виду Ллеу.

Его брат шагал через доки, сунув руки в карманы и насвистывая что-то невнятное, словно ничто в мире не беспокоило его. Он приветствовал незнакомых людей, будто это были его старинные друзья, и скоро уже завязал беседу с группой моряков. Рис вспомнил, как всего несколько минут назад его несчастный брат умолял о смерти, и, кажется, понял, над чем так рыдал кендер.

Рис сочувственно похлопал Паслена по плечу, надеясь, что кендер уже приходит в себя, но тот казался совершенно разбитым. Паслен лишь повторял, захлебываясь и тяжело глотая, что все это так грустно, и плакал все сильнее. Рис уже начал опасаться, что ему все-таки придется оставить друга одного в таком состоянии, но затем заметил, как брат входит в бар в компании моряков.

Очевидно, что Ллеу пробудет там какое-то время, особенно если моряки будут платить за выпивку. И Рис повел Паслена в тихий переулок. Кендер опустился на землю, продолжая горько рыдать.

– Паслен, – произнес Рис, – я знаю, что ты переживаешь из-за Ллеу, но ведь слезами не поможешь…

Кендер поднял голову:

– Ллеу? Я печалюсь вовсе не из-за него! Из-за нее!

– Из-за нее? Ты говоришь о Мине? – переспросил Рис, изумленный. – Это по ней ты плачешь?

Паслен закивал, снова заливаясь слезами.

– А что с ней такое? – Риса вдруг осенило. – Она из Возлюбленных? Она мертва?

– О нет! – Кендер перевел дух, поколебался, затем повторил, только на этот раз медленнее: – Нет…

– Ты оплакиваешь все ужасное зло, которое она совершила? – Голос Риса посуровел. Он сжал посох обеими руками. – Она жива, и тем лучше. Значит, ее можно убить.

Паслен поднял на Риса залитое слезами лицо, в его глазах читалось изумление:

– Это в самом деле сказал ты? Ты хочешь ее убить? Ты, монах, который снимает муху с пивной пены, чтобы она нечаянно не утонула?

Рис вспомнил отчаянные мольбы брата и небрежный, равнодушный ответ Мины. Он подумал о юном Кэме из Утехи, обо всех молодых людях, рабах Чемоша, обреченных убивать, несущих отпечаток ее губ на своих сердцах.

– Жаль, что я не убил ее, когда она стояла передо мной, – сказал Рис, взял кендера за плечо и встряхнул, больно ущипнув. – Скажи мне, что с ней такое?

Паслен отстранился от него.

– На самом деле, я не знаю, – сказал кендер тихо. – Честное слово! Просто это чувство накатило на меня. Не сходи с ума, Рис. Я сейчас попытаюсь успокоиться.

Он икнул, и новые слезы покатились по щекам; кендер спрятал лицо в шерсти Атты. Она нюхала его шею и слизывала слезы. Ее карие глаза, устремленные на Риса, казалось, укоряли хозяина.

Кендер потер плечо в том месте, где его ущипнул Рис, и монах почувствовал себя настоящим чудовищем.

– Я схожу за водой.

Он извиняющимся жестом погладил кендера по плечу, отчего Паслен зарыдал еще пуще. Оставив его на попечение Атты, Рис пошел к ближайшему общественному колодцу. Он уже вытаскивал ведро, когда ощутил на шее сзади божественное дыхание.

– Что за тайну ты хранишь от меня, монах? – спросила Зебоим.

– У меня нет тайн, – ответил Рис, вздыхая.

– О какой еще загадке говорила эта девица? Какой ответ ты знаешь?

– Я не знаю, что она имела в виду, Королева, – сказал Рис. – Лучше спросить у нее.

– Она известная лгунья. А ты, при всех твоих прочих недостатках, – нет, так что скажи мне, что это за загадка, и назови на нее ответ.

– Я уже сказал тебе, Королева, я понятия не имею, о чем она говорила. Поскольку я не лжец, кажется, тебе стоит мне верить. – Рис наполнил водой кожаную флягу и пошел обратно в переулок.

Зебоим, кипя от злости, зашагала рядом с ним.

– Ты должен знать! Пошевели мозгами!

Рис слышал в голове голос брата, отчаянно умоляющий о смерти. Он чувствовал на своей коже слезы Паслена. Потеряв терпение, Рис сердито повернулся к Богине:

– Все, что я знаю, Королева, – ты держишь у себя человека, которого приказала мне отыскать! Я больше ничего тебе не должен!

Зебоим остановилась, на какой-то миг изумленная его злостью. Рис продолжал идти, и Богиня поспешила его нагнать. Она просунула руку под локоть монаха и крепко прижала, когда тот попытался освободиться.

– Мне нравится, когда ты проявляешь силу духа, но не делай так больше. – Она игриво шлепнула его по кисти, отчего рука онемела до локтя. – Что же касается Мины, я ведь познакомила вас, верно? Теперь ты знаешь, как она выглядит. Я ее отпустила, потому что у меня не было иного выбора. Ты ведь помнишь моего сына? Его душу, заключенную в фигуру кхаса?

Рис вздохнул. Еще бы ему не помнить!

– Ты будешь рад узнать, что он свободен, – сказала Зебоим.

Рис обнаружил, что легко может сдержать свой восторг по этому поводу.

Богиня немного помолчала, глядя на монаха прищуренными глазами, пытаясь заглянуть в его сердце.

И он открыл ей свою душу. Ему было нечего скрывать, и она в итоге сдалась.

– Ты говоришь правду. Наверное, ты действительно не знаешь ответа на загадку, – произнесла Зебоим свистящим шепотом. – Но на твоем месте я бы узнала. Мина заволновалась при виде тебя. Я это заметила. Не переживай, что ты не можешь ее найти, брат Рис. Мина и сама тебя отыщет!

С этими словами Богиня растворилась в брызгах внезапно налетевшего дождя.

Паслен с Аттой крепко спали. Кендер обнимал собаку за шею. Она положила ему одну лапу на грудь, защищая. Рис посмотрел на них, растянувшихся на булыжниках жалкого замусоренного переулка. Шерсть Атты свалялась, ее некогда блестящая шкура потеряла весь свой лоск, подушечки лап загрубели и потрескались. Каждый раз, когда они проходили мимо колышущихся лугов и зеленых холмов, Атта с тоской обводила взглядом пышную траву. Рис знал, что ей хочется бежать и бежать по этому зеленому ковру не останавливаясь, но вместо этого она брела вслед за ним, измученная и несчастная.