Цена прошлого (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 6

Любил олигарх допетровскую старину, и тут на острове вознамерился создать ее своеобразный филиал, своего рода «усладу для сердца». Специально построил терем, украсив тот затейливой резьбой – Димка только ахал поначалу, глядя на такую лепоту, удивляясь, что остались в России такие умельцы. Другие строения тоже соответствовали канонам, но только частично – вся начинка была исключительно современной, только порой замаскирована под «любезную сердцу старину».

На «экономке» старомодное закрытое платье с подолом до пола, украшено всякими «сборками» и кружевами, и не сказать чтобы это не нравилось взгляду – вполне притягательно и нарядно, как и собранные в косу длинные волосы. А вот охранник был в стрелецком кафтане, с золотыми витыми шнурами поперек широкой груди, кафтанец перетянут кушаком, на ногах кожаные сапожки с чуть изогнутыми носками. Вот только можно не сомневаться, что под этим шутовским одеянием у него не старинный пистоль с кистенем и засапожным ножом спрятаны, а полный арсенал. Причем, из самого современного оружия состоящий, один раз довелось видеть. А так мужик мужиком – бородатый и в красном колпаке с меховой оторочкой. Да и сам Димка был одет также – просторные штаны, вышитая рубаха навыпуск с пояском, сапожки ничуть не хуже по пошиву, удобные и не промокают. Причем одежду эту носили круглосуточно, даже тогда, когда олигарха не было – и вроде как все попривыкли, срослись с ней как с собственной шкурой.

- Иди, Митя, баре нынче в баню не пойдут, пусть девки по горенкам разойдутся и быстро в порядок себя приводят, да и пиво не лакают, косы заплетут друг дружке, да сарафаны с бусами наденут. Суров ныне милостивец, батюшка наш, не прогневать бы его.

Марина Владимировна говорила без всякого юродства, ни малейшей иронии в голосе – так себя вели все, если собирались в тереме числом больше одного. Алексей Борисович не играл в старину, он жил в ней тут на острове. А так как ко всему относился предельно серьезно, то мог заставить других, и любил сам приговаривать - «не лаской, так таской».

- Машка совсем оборзела, Силантий – Мите в ро…, в лицо пива бокал выплеснула, всю рубашку опаскудила, а ты сам знаешь, сколько они стоят. А если бы Алексей Борисович парня бы позвал немедленно, представляешь, чтобы случилось, увидь он такое охальство.

- Вразумлю девку, - негромко произнес «стрелец», вот только глаза нехорошо блеснули. Димка мысленно поежился, прекрасно зная, как порет Силантий провинившихся, хотя таковых только двое пока и было. Досталось второму телохранителю, молодому еще, что девок щипал и нажрался, позабыв «театральный наряд» - и в таком неприглядном виде попался на глаза «барину». А вторым он сам оказался, фыркнув на обращение «милостивец». Зато теперь заучил его намертво и в пояс барину кланялся искренне и торопливо – какой на хрен ум, поротой задницей все освоил правильно.

И не тараканы в голове олигарха бегали, он как ребенок в своей, им же сотворенной сказке жил, вроде исполнил «хрустальную мечту детства». Понятно, что любого, вздумай он иронизировать или ехидствовать открыто, ставил на «место» сразу, жестко и без всякого снисхождения. Это как на подмостках в старину, где плохо играющего роль провинциального актера гнилыми помидорами могли забросать, а тут все взаправду происходит, в точности как у Шекспира сказано – «жизнь театр, а люди в ней актеры».

И не пожалуешься – контракт подписали на пять лет, денежка вперед уплачена, и немалая. Димка в ступор пришел, когда сумму увидал – в месяц как у учителя в его школе годовая зарплата. На всем казенном, вернее «барском» содержании. «Спецодежда» всей «челяди» положена, жилье комфортабельное, а уж кормят просто на убой, чего душа пожелает. Причем отнюдь не консервами, из поселка многое привозят, да у Кузьмича полста соток огород, а там в последние года урожаи прямо бешенные пошли. Все из земли по себе само лезет, причем даже то, что в здешних краях вообще не произрастает. «Лекарь» только посевами и занимался, на пару с Егерем, да парня к делу «припрягали», а он деревенский, такие работы в охотку, время скоротать позволяют. Да и на «столе» зимой всегда свежие овощи – там две теплицы есть большие, крытые, электричества хватает на отопление.

Одно плохо – интернета нет, а телефон здесь не нужен – Димке звонить было некому, как и Егерю – у того вообще ни родных, ни друзей. «Экономка» и охранники тоже на отсутствие связи не жаловались, а Кузьмич со своей женой жили наособицу, на своем хуторе, словно боялись вообще нос высунуть с острова, добровольно здесь спрятавшись.

Так что никто сюда из-под палки не подался, все нашли уединение. Семеро постоянно проживали, безвыездно, так сказать, и Хозяин, само собой – две недели по городам и весям, другие две тут. Три девки появлялись с такой же регулярностью, время от времени, плюс «гости», закадычные дружки Хозяина – других Димка пока не видел. Слышал, что всех остальных прибывших Алексей Борисович на усадьбе встречал – там обычный коттеджный поселок для «своих», и никакой тебе старины, даже ее «запаха». Видимо, очень не хотел Алексей Борисович, чтобы другие олигархи или чиновники знали, какого размера у него «тараканы» в башке бегают…

- Что курвы, распоясались?! Сказано было – пива пить в меру, а вы что тут устроили?! «Духан» стоит такой, что блевать охота!

От голоса Силантия раскрасневшиеся девчонки моментально съежились, а тот усмехнулся в бороду, но недобро, будто волк клыки оскалил. Подошел к накрытому столу, на котором стоял десяток пивных бутылок, в основном опустевших, только одна не вскрытая. В бокалах пенилось недопитое пиво, вот оно и привлекло внимание «стрельца». Вытряхнул с вазочки какие-то орешки, и вылил туда содержимое трех бокалов. Затем долил из полупустой бутылки – все напряженно смотрели за его манипуляциями.

- Знаете, девицы-красавицы, для чего вот эти прутья здесь положены на полочке? Хороши такие, а уж как свистят здорово.

От голоса Силантия Димка чуть ли не съежился, сообразив, что последует. Теперь он сам понял, для чего прутья предназначены, и успел заметить, как Силантий одной рукой схватил прут. А вот другой лапой выдернул побледневшую Машку с дивана, будто репку из грядки.

- Ты чего, шалава, «хозяйкой» себя возомнила?! Так Барин ясные указания дал на этот счет, хмель из твоей башки сразу выбить!

Свистнул прут, и девчонка завизжала. Да оно и понятно – на одной обнаженной ягодице у нее остался отчетливый след. Вот только визг прекратился сразу, когда Силантий жестко встряхнул девчонку за плечо, и тут же плеснул ей в лицо «собранное» пиво из вазочки.

- Все осознала? Учти, дура, на будущее, если оно у тебя еще будет. Когда Алексей Борисович решит, что ты невесть что о себе возомнила, то замену тебе живо найдет, в очередь выстроятся. Ты знаешь, почему я налимов не ем здешних, что порой вылавливаем?

Димка от этих слов напрягся – он вспомнил, что налимов ловили часто, рыбалкой Егерь занимался. Вот только в голосе Силантия послышалось нечто, от чего нахлынул страх. Причем не только на него – он видел, что все девчонки тоже побледнели, пока не понимая в чем причина, но уже чувствуя опасность чисто интуитивно.

- Выловили два года тому назад труп одной дуры, сама утонула, - а вот усмешка «стрельца» стала настолько выразительной, что в слова абсолютно не поверилось, и не то что «утонула», а что «сама».

- Ее за полгода налимы обглодали, чуть ли не косточек. Вам на тот труп я бы не рекомендовал смотреть – облевались бы.

В последнее верилось – видел Димка утопленников, жуткое зрелище. Мужик по пьянке утонул осенью, а когда его по весне выловили, то признать было невозможно. «Травили» все, кто только пришел посмотреть.

- Теперь живенько прибрались за собой, барышни – баню утром Барин с «гостями» посетит. А вы после уборки бегом по горницам, и в порядок себя приведите, а то срамно на вас смотреть. И запомните, курвы, зарубите себе на носу - Митька банщик, и слуга Хозяина, а вам не прислуга. А ты, парень, смотри, чтобы все ладно было, и подгоняй нерадивых. Кнут в руках еще не держал? Ничего, с розог начнешь, раньше в школах вовсю пороли – и ничего страшного. Правильно делали – без порки русский человек наглым становится, порядок нарушает, все ему до барабана. Вот нерадивость только поркой «излечить» можно. Да и дурость бабья махом вышибается – слова поперек сказать боятся, борзота разом исчезает!