Песня Волчьей луны (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 24

– Интересный у тебя бульдожек, – сказал он, вспомнив смешное оружие Арьяны: таким даже платок не прострелишь. Но Аделард был впечатлен самим фактом. Вряд ли раньше женщины, к которым он подкатывал, направляли на него пистолет. Им полагалось сбрасывать панталончики, а не стрелять. – Слабенький, но все же.

– Я думала, у тебя вообще ничего нет, – призналась Арьяна. Она отложила полотенце, со вздохом опустилась в кресло и криво усмехнулась. – Ты меня очень сильно напугал, Ирвин. Я… я думала, он тебя убьет.

Это было сказано с такой горькой искренностью, что было ясно: смерть мужа, навязанного судьбой, стала бы для Арьяны горем. “Она меня не любит, – подумал Ирвин. – Просто здесь я один из тех немногих, на кого она может опереться. Поэтому ей не хочется меня терять”.

От этих мыслей веяло тоской. То тепло, которое соединяет истинные пары, было похоже на золотой мед, разлитый в душе. Как быстро он станет гнить, не находя взаимности?

Может, взаимностью как раз и было то, что Арьяна вышла, закрыв его собой и подняв свое смешное оружие? В тот момент она была настоящей волчицей, которая приникает к своему волку, закрывая его горло и зная – зверь никогда не бросится на самку, даже чужую.

“Мне хотелось бы так думать, – признался Ирвин. – Но не хотелось бы впадать в детский грех самообмана”.

И они не звери. Ни идиот Аделард, который теперь вряд ли сможет нормально пользоваться своим ружьем, ни Арьяна, ни он сам.

– Он уже никого не сможет убить, – довольно произнес Ирвин, вспомнив, как Аделард отшатнулся и рухнул в траву. Не только охотники умеют хорошо стрелять, волки иногда тоже способны удивить. Он брал уроки стрельбы у Лотара: мать, помнится, протестовала, а вот отец решил, что этот навык однажды может пригодиться. – Правая рука очень важна в его занятии. Где он, кстати?

Арьяна неопределенно пожала плечами.

– Понятия не имею. Наверно, дворецкий им занялся. Помог убраться отсюда.

Ирвин улыбнулся.

– Знаешь, это странно. Обычно женщинам льстит, когда мужчины устраивают из-за них дуэли. А ты выглядишь рассерженной.

Арьяна устало вздохнула. Посмотрела на Ирвина, как на полного дурака.

– Какая глупость, – сказала она, явно желая произнести что-то более забористое. – Какая дурь! Ну неужели он всерьез считал, что если убьет тебя, то я буду с ним? А ты о чем думал? Вот о чем, Ирвин?

Он только руками развел.

– О том, что ты моя истинная. И никто не посмеет тебя отнять.

Что еще тут можно было ответить? Арьяна отвела взгляд, и Ирвин с печальным отчаянием подумал, что все напрасно. Между ними никогда не будет той близости, которая соединяет истинную пару. Арьяна может, например, влюбиться в кого-нибудь – да хоть в того же Аделарда! Ирвин, по большому счету, просто навязанный муж – и он сам разрешил ей выбирать.

Кто может гарантировать, что в итоге она выберет именно его, а не кого-то другого? Более достойного, более нормального, более…

Перечислять можно было долго.

– Давай сегодня сходим в одно хорошее место, – предложил Ирвин. Арьяна нахмурилась.

– Это еще зачем? Тебе лучше лежать.

– Мне лучше провести с тобой вечер, – сказал Ирвин, чувствуя, что выглядит полным дураком в ее глазах. Голова неприятно ныла, но он решил игнорировать мелочи. – Покажу тебе кое-что важное, если ты не против.

– Я, конечно, против, – вздохнула Арьяна. – Потому что ты ранен. Но я понимаю, что ты просто так не отстанешь, правильно?

– Правильно, – улыбнулся Ирвин. Волчья суть шевельнулась где-то в глубине души; если бы не появление Арьяны в Хармиране, он сейчас бежал бы среди полей в волчьем облике, охотился на зайцев, ловил мерное дыхание земли. Но она сделала его человеком. Дала ему то, о чем он давно перестал мечтать. – Здесь недалеко. Но думаю, тебе понравится.

***

Когда они приехали к маленькому парку, то солнце уползло к горизонту, и мир медленно укутался в густые сумерки – пыльно-сиреневые, тихие. Откуда-то доносились голоса и музыка, но здесь, возле изящной решетки парковой ограды никого не было. Арьяна вышла из мобиля и первым ее порывом было помочь Ирвину выбраться. Она передумала почти сразу – вряд ли он хочет, чтобы в нем видели бедненького больного, которого нужно водить под руку.

– Заперто, – Арьяна подошла к воротам и дотронулась до тяжелой цепи и замка. Парк казался лохматым зеленым зверем, который затаился в клетке. Шагнешь к нему – бросится, схватит бесчисленными лапами.

– Ну, это нас не остановит, – улыбнулся Ирвин. Когда Арьяна смотрела на повязку на его голове, то в животе разливался холод. Аделард пришел, чтобы убить волка – и он убил бы, если б не Арьяна, которая встала у него на пути.

И рука охотника дрогнула, а пуля скользнула по голове, оставив царапину, а не дыру.

У Ирвина оказался ключ; когда ворота со скрипом открылись, то Арьяна спросила:

– Твой личный парк?

– В некотором смысле, – ответил Ирвин, пропуская ее вперед. Широкая аллея прошивала парк насквозь; несмотря на некоторую заброшенность, это место все же было ухоженным. Аллея была тщательно выметена – ни травинки среди камней, ни листка, сорванного ветром. Немногочисленные скамейки среди отцветающих жасминовых зарослей – чистые, покрашенные.

Взяв Ирвина под руку, Арьяна неторопливо пошла рядом с ним по аллее. Пожалуй, он был прав. Приятная вечерняя прогулка в тихом месте, где так свежо и спокойно – что может быть лучше?

– Это парк моей матери, – произнес Ирвин. С ветки на аллею спрыгнула пушистая белка: посмотрела на идущих, прикидывая, угостят ли ее орехами, сделала правильный вывод и была такова. – Ее личный. Когда мне становилось плохо, то меня привозили сюда, чтобы я мог побегать и никому не причинил вреда. Иногда Киган со мной приезжал. Мы с ним даже играли, когда я был в волчьем облике.

Арьяна понимающе кивнула. В парке было тихо – весь городской шум, все его нетерпеливое энергичное дыхание остались где-то далеко, почти в другом мире. Здесь царило густое спокойствие, которое словно обнимало ласковыми руками и негромко говорило: отдохни, здесь никто не причинит тебе вреда. Здесь ты можешь просто побыть в тишине, не боясь, что что-нибудь вдруг пойдет не так.

Парк был частью жизни ее мужа – Арьяна вдруг улыбнулась, оценив приглашение. Ирвин позвал ее туда, где ему было хорошо.

Они неторопливо вышли к небольшому фонтану – мраморная девушка в античной тунике стояла в каменной чаше, из кувшина на ее плече падали струи воды. Арьяна опустилась на скамейку, согретую солнцем и устало вытянула ноги. Сколько же всего на них свалилось в эти дни… Ирвин прошел к воде, зачерпнул, плеснул в лицо и сказал:

– Однажды я чуть было не утонул. Прямо тут, в фонтане. Принял человеческий облик слишком близко к воде и упал. Хорошо, слуги были рядом.

– Хорошо, – согласилась Арьяна и неожиданно для самой себя сказала: – Больше не устраивай никаких дуэлей. Не хочу тебя потерять.

Ирвин обернулся. Посмотрел на нее так, словно не мог поверить в то, что услышал.

– Логично, – наконец ответил он. – Я один из немногих твоих близких в Хармиране. Кстати, Бейлин отпустили, я был у брата.

– Отпустили? – переспросила Арьяна и кивнула: значит, после того, что случилось в госпитале, телохранительницу принцессы арестовали. Дуэль словно заслонила все, что случилось совсем недавно: теперь Арьяна была так взволнована, что и думать забыла о том, как едва не умерла.

– Представляешь, я напрочь забыла и о ней, и о тех сушках, – призналась она. – Все как будто приснилось. Эта твоя дуэль…

Ирвин опустился на скамью рядом – от него веяло печалью и чем-то еще, пусть и горьким, но очень светлым. Арьяна взяла его за руку – сильную, тяжелую – и вдруг подумала: “Как хорошо, что она больше не станет волчьей лапой”.

– Этого больше не повторится, – пообещал Ирвин и усмехнулся. – Хотя Аделард не из тех, кто отказывается от цели. Моя пуля его вряд ли остановит.

– Прикажем не пускать его в дом, – сказала Арьяна. – Вообще никого не пускать.