Схватка за Родос - Старшов Евгений - Страница 14

Право слово, лучше и не скажешь — да и ни к чему, коль уже сказано.

Желто-серой громадой на пути завоевателей стояла башня Святого Николая, окутанная дымами пожаров и пушечных выстрелов. Шесть дней длился ад бомбардировки. Триста прямых попаданий выдержала башня, прежде чем с шумом поползла вниз каменная кладка, калеча и давя защитников — рыцарей, сарджентов, простых родосцев и их женщин, кормивших воинов и ухаживавших за ранеными. Правда, "оползень" прошел относительно удачно, навалив собой словно бы еще одну стену как раз против направления самого интенсивного огня.

Кстати, начни башня "ползти" чуть ранее, может быть, судьба одного из реальных героев этой драмы сложилась бы иначе, а так… Задержка с уничтожением башни Святого Николая привела к тому, что Мизак осуществил-таки свое намерение: приказал Фрапану собираться в тыл крестоносцев и разыграть роль перебежчика. Георг пытался было отвертеться, но Мизак-паша его не слушал, доказывая, что теперь от немца больше толку будет изнутри крепости, нежели снаружи. В самом деле, педантичность и исполнительность немца сыграли против него.

— Бомбардировку ты нам, хвала Аллаху, наладил, литейню тоже. Разорвавшиеся или подбитые гяурами орудия успешно переливаются и вновь идут в дело, пороху много, а на днях еще, по моему запросу, из Ликии и Карии подвезут, так что хоть год стреляй, да еще и на мины хватит. Прицельного огня — вот, чего недостает. Это и будет твоим главным делом. Будешь посылать стрелы с письмами, в коих будешь уведомлять о слабых местах крепости.

— Если за мной станут следить, это будет невозможно, — сухо отрезал немец.

— Конечно, станут, кто бы сомневался. Но это поначалу, а потом — поверят. Дашь пару советов, и вот, ты уже привлечен к защите крепости, остается только ее успешно сдать.

— Очень неверный расчет, чтобы на нем что-либо основывать.

— Ну а ты думаешь, я больше ничего не придумал? Есть мысль, причем она сработает, даже если тебе не удастся посылать стрелы с записками. Соображение мое такое: все равно они постараются использовать твой талант, это несомненно. Будешь руководить, возможно, что тебя допустят и к орудиям. Так вот — ровно в полдень, который нетрудно будет определить и без часов по отсутствию тени, ты как бы непреднамеренно будешь давать выстрел из пушки в том месте, где укрепления наиболее ветхи или имеют еще какой благоприятный нам дефект; потом сразу уйдешь, и где-то через четверть часа на этого место мы и будем направлять главный огонь. Никто не заподозрит этакое дело!

— Полдень назначен для того, чтоб не перепутать именно мой выстрел с чьим-либо чужим? — несколько заинтересованно спросил Георг.

Затея визиря показалась ему довольно интересной и, самое главное, как будто бы безопасной для него, Фрапана.

— Естественно. А если пальнет кто с тобой, беды не будет: оприходуем два места, три — все равно, одно-то из них твое будет! А то еще лучше можно сделать — выставишь на таким образом обозначаемые тобою батареи иоаннитов, вот мы и будем давить их по твоему сигналу. Видишь, как все неплохо придумано? Надеюсь, ты ведь не заподозрил меня в желании избавиться от тебя? Согласись, я в любой миг мог бы это сделать без излишних хлопот. Нет, ты нам еще нужен. Есть еще острова — Крит, Кипр… И на всех — крепости великие. Кто нам поможет покорить их, как не ты с твоим талантом? Так что давай, служи и будешь великим человеком — я тебе это обещаю. А пока, чтобы ты не сомневался, смотри! — Мизак достал увесистый мешочек с золотом и потискал его в руках: — Видишь? Тяжелый! Как только ты окажешься внутри родосской крепости, он будет переслан при первой же оказии твоей жене. — Фрапан одобрительно кивнул, и Мизак продолжил: — Побежишь на рассвете. Опыт и наблюдение подсказывают, что они принимают перебежчиков — как и мы. Так что полагаю, они не подстрелят тебя, но тебе надо вести себя правильно — крадись, будто ты опасаешься слежки или преследования с нашей стороны, и вместе с тем делай какие-нибудь сигналы тем, кто на стенах и башнях, даже если никого не увидишь. Полагаю, сработает, а лицедей ты, насколько я знаю, не из последних. А там — кто знает? Может, настолько войдешь в доверие, что и самого д’Обюссона отправишь к предкам. За такое дело быть тебе пашой!

На том и порешили. Фрапан удалился, а визирь, нежно погладив округлые бока денежного мешочка, тихонько сказал ему:

— Ничего, не бойся. Никто пока не собирается отдавать тебя в чужие руки. Что еще случится с немцем — один Аллах знает, а тебе пока что спокойнее будет полежать в моем сундучке.

Вскоре немец достиг крепости и невольно остановился, глядя на возвышавшиеся в утреннем мареве гигантские башни с развевающимися над ними орденскими флагами. Мощь! И он, слабый смертный человечек, должен ее преодолеть. Выйдет ли? И надо ли? Может, и вправду переметнутся, по совести? А семья? Ее не пощадят. Да и все одно христианам не устоять. Значит, надо делать дело и более не раздумывать.

Как и советовал Мизак-паша, Фрапан изобразил, будто опасается преследования, и появился на краю рва неподалеку от ворот Святого Георгия, привлекая к себе внимание взмахами руки. Немец неслучайно выбрал именно это место, поскольку знал, что ворота Святого Георгия охраняются его соотечественниками.

Естественно, его увидели.

— Гляньте-ка, — сказал один дозорный другим, — кажется, к нам человек.

Охрана пригляделась, приготовила арбалеты, стала переговариваться.

— Странный какой-то. Здоровый да белобрысый. Вроде и не турок. Не наш ли земляк?

— Но от них, и одет по-турецки.

— Может, снять его, от греха подальше? Соглядатай!

— А зачем ему тогда нам рукой махать? Перелет, не иначе, а он может оказаться важным для начальства.

— Вы что тут? — спросил их немецкий рыцарь.

— Да вот, господин, смотри — человек к нам просится. Подсыл или перелет — Бог его знает. Вот думаем, подстрелить его или как…

— Прежде всего, — озлился рыцарь, — вы должны были доложить мне, а не решать, убивать его или нет.

Немец высунулся из-за зубца и спросил беглеца на латыни:

— Ты кто и зачем сюда явился?

— Твой земляк, почтенный рыцарь! — четко и хладнокровно ответил ренегат по-немецки. — Инженер Георг Фрапан. Впустите меня! Я служил у турок — так сложились обстоятельства, но мои совесть и вера подвигли меня бежать от них к вам, и надеюсь, мои познания сослужат вам добрую службу.

Рыцарь призадумался — врет или нет? Впрочем, это за него пусть решают другие, его служба — доложить начальству, и пусть оно думает. Воистину, немецкая исполнительность уникальна и неистребима!

— Вот что: ты пока постой, а я отправлю доложить о тебе — как начальство рассудит.

— Но можете хотя бы мост спустить и калитку приоткрыть, чтоб я укрылся внутри? Смотрите — пока кругом ни души. Вы вполне успеете поднять мост до прибытия врага, если что. Честно говоря, не хотелось бы быть убитым у вашего порога, когда мой побег почти удался.

— Не положено, — коротко ответствовал немец. — Ожидай!

Фрапан чертыхнулся в душе, но понял, что настаивать бесполезно: закон есть закон, и не педантичному немцу его нарушать. Георг поклонился и сел на краю рва ожидать решения своей участи.

Командир поста лично отправился докладывать во дворец магистра о нежданном госте, а д’Обюссон, несмотря на ранний час, уже вовсю бодрствовал, обсуждая в главном зале дворца насущные вопросы обороны.

В обсуждении участвовали брат великого магистра, пара адъютантов из "столпов", секретарь Филельфус, Каурсэн, лейтенант дель Каретто и несколько избранных рыцарей, в число коих входили кипрский командор Гийом Рикар, великий приор Франции де Глюи, Шарль де Мон-толон, лейтенант "столпа" Англии и иные.

Рассуждали о критическом положении форта Святого Николая, чья башня начала "ползти" под турецким огнем, а также о том, как восполнять запасы ввиду вражеского флота.

Еще должны были обсудить и утвердить сочиненный Каурсэном черновик обращения великого магистра к не поспевшим на Родос иоаннитам и правителям Европы с сообщением об относительно успешном начале обороны и новым призывом о помощи. Однако до этого не дошло. Приход рыцаря со срочным докладом прервал заседание.