Повелитель драконов - Функе Корнелия - Страница 27

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая

Вдруг осел и верблюды испуганно подняли головы, потом вскочили и стали с фырканьем рваться с привязи. Но Барнабас ничего не заметил. Он думал в этот момент о своей дочке — выросла ли она за тот месяц, что он ее не видел. Но тут странный шум оторвал его от приятных мыслей. Звуки, доносившиеся из колодца, походили на пыхтение — пыхтение очень-очень большого зверя.

Вздрогнув от неожиданности, профессор поставил ведро на край колодца и отступил на шаг. Уж он-то знал, что в колодцах любят появляться пренеприятные существа. Но любопытство всегда брало у Барнабаса Визенгрунда верх над осторожностью. Поэтому самого разумного он не сделал — то есть не повернулся и не побежал без оглядки прочь. Нет, он застыл на месте и стал ждать, что же выползет сейчас из колодца. Левой рукой он схватился за маленькое зеркало, которое носил на всякий случай в заднем кармане брюк. И еще у него там лежало несколько предметов, которые могут пригодиться при опасных встречах.

Пыхтение становилось все громче. К нему добавился странный скрежет в шахте колодца, как будто по грубым каменным стенам скребли сотни железных колец.

Профессор наморщил лоб. Что бы это могло быть за сказочное существо? Как он ни старался, ничего подходящего ему на ум не приходило, поэтому он на всякий случай отступил еще на шаг. В этот самый момент, когда восходящая луна как раз скрылась за черными клочьями туч, из колодца высунулась огромная лапа, покрытая золотой чешуей.

Осел и верблюды заорали, закатывая глаза. Они выдернули из песка колышки, к которым были привязаны, и потащили их за собой в пустыню. А Барнабас Визенгрунд все не трогался с места, словно прирос к земле.

— Барнабас! — пробормотал он себе под нос. — Смывайся отсюда поскорее, дубина стоеросовая! — он отступил еще на шаг, но дальше ноги отказывались его нести.

Широкая каменная ограда колодца разлетелась, словно карточный домик, и из шахты вылез огромный дракон. Его золотая чешуя поблескивала в лунном свете, словно кольчуга великана. Черные когти глубоко вонзались в песок, а длинный, утыканный шипами хвост со звоном тянулся по земле. За один из рогов дракона цеплялся гном с огромным опахалом.

Чудовище медленными шагами направилось к Барнабасу Визенгрунду. Казалось, пустыня сотрясалась под ним. Глаза его светились в темноте кроваво-красным светом.

— У те-е-е-бя есть кое-что, что принадлежит мне-е-е! — голос Крапивника налетал на Барнабаса Визенгрунда, словно удары грома. Профессор закинул голову и посмотрел прямо в раскрытую пасть чудовища.

— И что же это? — крикнул он вверх, к острым, как дротики, зубам, одновременно медленно засовывая руку в задний карман брюк, где, кроме зеркала, лежала еще маленькая шкатулка.

— Чешуя, дурень! — рявкнул Крапивник. От его ледяного дыхания на Барнабаса Визенгрунда напала дрожь. — Верни пластину из моей чешуи, а не то я прихлопну тебя, как мошку.

— Чешуя, вот оно что! — воскликнул профессор, хлопая себя по лбу. — Ну конечно. Золотая пластина. Так она принадлежит тебе? Это интересно. Очень интересно. Но откуда ты узнал, что она у меня?

— Не заговаривай мне зубы! — зарычал Крапивник и выставил вперед одну лапу, так что черные когти коснулись колен Барнабаса Визенгрунда. — Я чувствую, что она у тебя. Отдай ее гному. Живо.

В голове у профессора вихрем проносились мысли. Как чудовище его нашло? А что, если ему известно также, у кого вторая пластина? Что, если мальчик в опасности? Как его предупредить?

Горный гном стал поспешно спускаться по спине Крапивника. В этот момент Барнабас Визенгрунд одним прыжком исчез под брюхом чудовища. Он помчался к его задним ногам, запрыгнул на огромную лапу и крепко уцепился за чешуйчатый панцирь.

— Выходи! — в бешенстве заревел Крапивник, крутясь вокруг своей оси. — Где ты?

Гном шлепнулся в песок, словно спелая слива, и поспешно залез в кучку камней, чтобы хозяин в ярости не растоптал его. Барнабас Визенгрунд смеялся, крепко уцепившись за ногу Крапивника.

— Где я? — крикнул он чудовищу. — Ну конечно, там, где тебе меня не достать.

Крапивник, сопя, остановился и попытался дотянуться мордой до задней лапы, но его огромное тело было слишком неуклюжим. Он сумел только просунуть голову между передними лапами и с яростью уставился на человечка, который висел, как пиявка, на его золотом теле.

— Отдай чешую! — прорычал Крапивник. — Отдай, и я не стану тебя есть. Честное слово.

— Твое честное слово? Ха-ха! — Барнабас постучал по огромной ноге, на которой висел. Звук был такой, словно он стучал по железному котлу. — Знаешь что? Я, кажется, понял, кто ты. Ты тот, кого в древних легендах называют Крапивником, правда?

Крапивник не ответил. Он отчаянно топал ногами, чтобы стряхнуть человека. Но лапы его увязали в песке пустыни, а Барнабас все так же висел на нем.

— Да, ты Крапивник! — крикнул он. — Крапивник, он же Золотой. Как я мог забыть легенды о тебе? Я должен был бы вспомнить их еще тогда, когда нашел золотую чешую. Рассказывают, что ты лжив, кровожаден и хитер, помешан на убийстве и тщеславен. О тебе даже рассказывают, что ты сожрал своего создателя, чего он, честно говоря, и заслужил, раз создал такое чудище, как ты.

Крапивник слушал с опущенной головой, взрывая рогами песок.

— Вот как? — буркнул он. — Рассказывай-рассказывай! Сейчас я сожру тебя. Не можешь же ты вечно там висеть. Чистильщик панциря! — он поднял отвратительную морду и оглянулся. — Чистильщик панциря, где ты?

Галькобород неохотно высунул голову из своего укрытия:

— Да, ваше золотое сиятельство?

— Поди-ка пощекочи человека своим опахалом! — рыкнул Крапивник. — Может быть, он от этого свалится.

У профессора от этих слов пересохло во рту. Он еще мог держаться, но пальцы у него уже болели, и он, к сожалению, очень боялся щекотки. Помощи ждать было неоткуда. Если на рык гигантского дракона из палаток до сих пор никто не вышел, то, видимо, в ближайшее время на это рассчитывать не приходится. Придется ему самому позаботиться о своем спасении. Но как? Сколько он ни ломал голову, ничего подходящего ему на ум не приходило.

Между передних лап Крапивника показался гном. Лицо у него было недовольное, шляпа вся в песке, в руках опахало из павлиньих перьев. Он нерешительно шел по песку к Барнабасу Визенгрунду.

— Голубчик, пора что-нибудь придумать, — сказал сам себе профессор. — А то твоя любимая жена больше тебя не увидит.

И тут он придумал.

— Эй, гном, — громко прошептал он, когда Галькобород в своей огромной шляпе встал под лапой своего хозяина и уже тянулся к нему павлиньими перьями.

Барнабас Визенгрунд зубами стянул с пальца золотое обручальное кольцо и плюнул его под ноги гному. Тот сразу отбросил опахало, поднял кольцо и с видом знатока погладил блестящий металл.

— Неплохо, — пробурчал он. — Высокая проба.

В ту же секунду профессор соскользнул вниз и плюхнулся в песок рядом с испуганным гномом.

— Ну что, Галькобород? — раздался из темноты громовый голос Крапивника. — Отцепился он уже?

Гном хотел ответить, но профессор успел заткнуть ему рот.

— Слушай, Галькобород, — прошептал он гному в ухо. — Ты получишь кольцо, если ответишь своему хозяину, что я исчез, идет?

Гном укусил его за палец.

— Я его и так получу, — пробубнил он сквозь руку Визенгрунда, мешавшую ему говорить.

— Не получишь! — сказал профессор, отбирая кольцо. — Потому что он проглотит меня вместе с кольцом. Ну что, по рукам?

Гном мгновение поколебался. Потом кивнул.

— Чистильщик панциря! — заревел Крапивник. — Что там происходит?

Он снова нагнул голову и, скаля зубы, поглядел сквозь свои передние ноги на задние. Но к тому времени стемнело уже настолько, что он не мог разглядеть, что происходит под его задней половиной.

Барнабас Визенгрунд кинул кольцо под ноги гному.

— Только не вздумай меня выдать! — прошептал он. — Не то я расскажу твоему хозяину, что подкупил тебя, ясно?

Гном нагнулся за кольцом, а профессор тем временем со всех ног помчался по песку к хвосту Крапивника. Задыхаясь, он вскарабкался по нему наверх и крепко вцепился в шипы. Галькобород круглыми глазами глядел ему вслед, а потом засунул кольцо за плотный жилет.

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая