Скучная Жизнь 4 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 18

— Да уж… — Бон Хва чешет в затылке, признавая, что Мэй — права. Сгладила углы и все объяснила. И в общем — правду сказала. Это он сболтнул про «кофейную девушку», указав на дискриминацию и избирательность в направлении внимания госпожи Мэй, вот никак ее не волновало, что ту же Су Хи травили… а с другой стороны — это же она его попросила травлю прекратить. Значит все же волновало. Может просто поделать ничего не могла? Не могла же Мэй взять в руку бейсбольную биту и пойти по головам стучать… ее за такое точно с должности снимут. Видимо то же самое и с этой Кан — она ж не могла пойти ее по борделям искать… чего доброго ее саму в бордель бы затащили. Это для школьников она — Первый Заместитель Главы Студенческого Совета, а для всех остальных — невысокая в общем девушка с мрачным взглядом как у Уэнсдэй Адамс. Невысокая и физически не то чтобы сильная. Вся ее власть — в школьных правилах. На улице она — обычная девушка. Вот и попросила помощи.

Правда все равно он испытывал толику вины за то, что не сказал про то, что эта Кан сейчас с ним живет. Вроде бы нужно было сказать, но как-то уже разговор мимо прошел и… неохота. Все так хорошо с Су Хи складывается, если он сейчас скажет про Кан и то, что он с утра ее на унитазе без трусов видел — Су Хи может и обидеться. Меньше всего на свете он бы хотел ее обидеть. И так еле убедил что Чон Джа ему как старшая сестренка…

— Ладно. — пожимает плечами Су Хи: — я в общем и не стесняюсь. Пусть весь мир видит что я с тобой. А госпожа Мэй уже все видела…

— Ой, да не беспокойся ты. Я зайду, на комнату поглядеть и выйду сразу же. — добавляет Мэй: — не переживай.

Глава 8

Интерлюдия Мэй Со Ю

Мэй Со Юн понимала этого странного первогодку. Понимала, потому что и сама была такой же — двуликой. Все знали ее как примерную дочку семьи Мэй, отличницу по всем предметам, активно участвующую в жизни школы, первого заместителя главы Студенческого Совета школы имени Генерала Ли Сун Сина, ту, которую сверстники в школе за глаза называли «Госпожа». Безупречная, всегда в чистом, всегда в выглаженном, всегда — впереди всех. Выверенные жесты, тон голоса, нетерпимость к отстающим, к беспорядку и к нарушениям школьных правил. У нее всегда было много поклонников и поклонниц, но никогда не было близких друзей. Потому что никто не мог с ней сравнится. Она в совершенстве владела английским и испанским, а также французским. Могла бы прямо сейчас сдавать вступительные экзамены на любой факультет Национального Университета. Она была примером не только в школе, но и дома. Как старшая дочь в семье Мэй — она отвечала за воспитание младших, сестры и братика. И она делала все, чтобы из них выросли достойные члены общества. И порой это было слишком утомительно — всегда держать себя в рамках. Всегда быть правильной.

Потому на свет и появилась вторая она, которую близко знал только этот мошенник Панг Чон. Он раздобыл удостоверение личности на имя некой Трисс Шот, двадцати одного году от роду. Трисс Шот — это вторая личность Мэй Со Юн. Которая ходит по ночным клубам и барам и ведет такой образ жизни, который и не снился примерной дочке из семьи Мэй. Пьет алкоголь, курит сигареты, флиртует напропалую с какими-то парнями… в общем — отрывается. И сперва ей было этого достаточно, ведь сама мысль о том, что она, переодевшись и надев парик, нанеся макияж и взяв поддельное удостоверение — проведет вечер в баре и даже попробует алкоголь — была запретной и будоражащей. Но потом… после бесчисленных попоек в барах и ночных клубах, после посещения даже стриптиз-баров, после хост-клубов, где к ней подсаживались «сладенькие» мальчики с длинными волосами и ухоженной кожей лица после того, как она столько раз видела, как этот мошенник Панг Чон цепляет девушек во время их совместных походов… все стало как-то привычно. И не вызывало прежнего прилива волнения, учащенного пульса и горячей волны в лицо. И походы по ночным клубам, танцы на танцполе до упаду, беседы в приватных комнатах со сладкими мальчиками из хост-клубов, выпивка в барах — уже не приносили ей облегчения и разрядки от ее «правильной жизни», где она привыкла зажимать свои чувства в кулак. Это… раздражало. И Трисс Шот, второе «эго» Мэй Со Юн — была все ближе к поверхности, готовая взорваться, словно бомба, взорваться, да так, что никому рядом не поздоровилось бы.

Так что Мэй Со Юн — понимала этого Намгун Бон Хва. Он и сам такой же. В одной ипостаси — он скромный и даже застенчивый школьник, который не может смотреть девушке прямо в глаза и никогда не идет на конфликт первым, всегда готов уступить, не отстаивать свои интересы, лишь бы окружающим было удобно. И это даже трусостью не назовешь, он просто так воспитан, что думает прежде о других, а не о себе.

И конечно же — вторая его ипостась. Мистер Волк. Оками-сан. Отражение поговорки о том, что «homo homini lupus est» — человек человеку волк. Думающий прежде всего о себе, не чурающийся грязных приемчиков и всегда идущий на конфликт, готовый повысить ставки и разорвать на клочки всех, кто встанет на его пути. Безжалостный, эгоистичный, прагматичный оппортунист.

Мэй Со Юн — понимала этого Бон Хва, а потому — могла читать его как открытую книгу. И его и эту девчонку. Су Хи — пока еще не оправилась до конца от травли, для нее каждый день в школе — вызов и испытание. Она все еще вздрагивает, когда видит в коридорах или на школьном дворе своих мучителей… пусть даже те — сами спешат отвести взгляды и поспешить по своим делам. Все-таки Мистер Оками навел на них страх божий и сейчас даже Куоко не позволяет себе ядовитых комментариев в сторону Су Хи. По крайней мере в лицо. За глаза… за глаза она распускает нехорошие слухи… но это не проблема. С этой Куоко она, Мэй Со Юн — справится в любой день недели, достаточно ей только шепнуть пару словечек кому нужно.

А вот Су Хи… она сейчас кровь из носу пытается вести себя «как обычно», сама не замечая, что ведет себя совсем не так как вела бы себя обычная школьница в таких обстоятельствах. Она — бросает вызов сама себе и каждый раз ведет себя как будто в последний день своей жизни. Это нездоровое отношение, но ей, Мэй Со Юн — это и нужно. В конце концов она не психотерапевт, чтобы решать внутренние проблемы Су Хи. У нее и свои проблемы есть.

— Ну так что? — говорит она, взвешивая на ладони карту-пропуск в номер: — вы идете или нет? Я могу и деньги вернуть, тут есть такая опция? — и она удовлетворенно выслушивает как Бон Хва — тут же соглашается с ней. Он слишком старается угодить своей девушке, это легко просчитывается. Все-таки пытаться соблазнять девушку в кабинке караоке — совсем не то. Хотя он сам мог бы и потерпеть, но вот допустить такое по отношению к Су Хи — не может. Так что он пойдет на определенные жертвы, лишь угодить ей. В свою очередь Су Хи… это может быть проблемой, но Мэй уверена, что справится с ней.

Они проходят внутрь, поднимаются по лестнице, покрытой толстым, мохнатым ковром, идут по длинному коридору, останавливаясь у двери с горящими цифрами «216». Она вставляет карточку в прорезь считывателя, дверь открывается. Она делаешь шаг внутрь и оглядывается. Темно. Оглядевшись, она находит на стене горящую зеленым прорезь с надписью «вставьте карту» и следует инструкции. Загорается мягкий свет под потолком, на стене — вспыхивает сенсорный экран с надписью «Добро пожаловать!».

— Ого. — говорит она, играя на публику, слишком уже восторженно: — видели какая тут кровать? В форме сердечка! И какая здоровенная! Да на ней можно восьмерым спать за раз…

— Д-да. — кивает Су Хи, оглядываясь: — кровать и правда огромная. И красивая.

— Никогда в таких местах не была. — она скидывает туфли и проходит дальше: — смотрите! Тут есть качели! И… ого! — панель на стене отъезжает в сторону, открывая нишу, в которой на красном бархате развешены различные устройства и приспособления. Некоторые она узнает — наручники, хлысты и стеки, кляпы… но некоторые слишком причудливы.