Остров сбывшейся мечты - Михалкова Елена Ивановна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая

В конце концов Михаил Олегович взял себя в руки, церемонно извинившись, выехал из комнаты, и Макар услышал, как он громко сморкается в ванной под журчание воды.

Илюшин встал, походил по комнате и остановился перед полкой с книгами. Его внимание привлек яркий переплет, и он осторожно вытащил небольшую книжку в желтой обложке, на которой алыми буквами было выведено название: «Встреча с мечтой».

– Простите старого дурака за слабость характера, – вернувшись, сказал Каморкин с извиняющейся улыбкой. – Бога ради, простите.

– Да что вы, Михаил Олегович! Я тут у вас интересную книжку нашел...

– Умоляю, поставьте эту ерунду на место, – замахал тот руками. – Я таких, признаться, и не читаю, но Вика принесла – сказала, ей понравилось. Не выкидывать же...Так и стоит непрочитанная.

Макар задумался. «Вика принесла?»

– Разрешите мне, пожалуйста, взять ее на время, – попросил он. – Я верну в целости и сохранности.

Каморкин колебался:

– Я не совсем понимаю, зачем она может пригодиться вам, Макар.

– Обещаю, что возвращу в лучшем виде, – повторил Илюшин и, несмотря на то, что Михаил Олегович по-прежнему неуверенно качал головой, убрал желтую книжку в рюкзак.

– Зачем она тебе? – не понял Сергей, когда Макар помахал у него перед носом книжкой.

– Чтобы лучше понять характер жертвы.

– Брось, не смеши. Девушка увлекается всякой чушью, при чем здесь характер? Как будто ты сможешь обо мне что-нибудь узнать на том основании, что я смотрю журнал с голыми бабами.

Илюшин выразительно взглянул на Бабкина поверх книжки и ухмыльнулся.

– Да иди ты, – огрызнулся тот и рассмеялся. – Ладно, не с бабами, а что-нибудь другое. Например...

– Например, текстовые файлы, – подхватил Макар, захлопывая книжку. – Именно это, мой озабоченный друг, и будет нашим с тобой чтением в ближайший час.

– Что ищем? – деловито осведомился Сергей, включая ноутбук.

– Для начала все данные о владельцах фирмы «Юго-запад». Твои связи пока подключать не будем, поглядим, что у нас имеется в большой мусорной корзине под названием «Интернет».

– Они-то тебе зачем?

– Похоже, что один из ее начальников вполне может иметь отношение к происходящему. А может быть, и не один.

Антон Липатов открыл глаза и сразу почувствовал боль. Боль сидела в затылке и когтями равномерно скреблась изнутри: вз-з-р, вз-з-р, вз-з-р... «Выпусти меня, – просила боль, – выпусти! Сделай со мной хоть что-нибудь!» Антон закрыл глаза и, не сдержавшись, застонал.

– Очнулся, миленький, – сказал над ним чей-то голос – он не разобрал, женский или мужской. – Сейчас, сейчас... Маша! – крикнул голос гулко, и Липатову показалось, что боль в голове вздрогнула и забилась, как птица, которую схватили руками. – Мария Игоревна!

Послышались удаляющиеся шаги, и боль перестала пульсировать. Замерев, чтобы ее не потревожить, изо всех сил стараясь не стонать, Антон медленно поднял тяжелые веки. Тусклый синеватый свет показался ему нестерпимо ярким, а запах – невыносимо тяжелым, удушающим. Рядом раздалось нечто среднее между вздохом и всхлипом, но у Липатова не было ни сил, ни желания поворачивать голову. Боль сидела в затылке и по-прежнему просила выпустить ее наружу, а он не знал, как это сделать.

«Вика», – вдруг сказала боль, и Антон в одну секунду вспомнил все, что было с ним до того, как он увидел две желтых фары совсем рядом, а затем почувствовал страшный удар. «Вика, – повторил он сам. – Господи, Вика, маленькая моя, бедная, девочка моя...Что с тобой, где ты сейчас?» Боль притихла, съежилась в комочек, а в следующую секунду стала такой огромной, что у Липатова перехватило дыхание. Корчась на больничной койке, он внезапно четко увидел ее – свою боль. У нее были очертания острова, вокруг которого шевелилось море. Антон обхватил голову руками и разглядел маленькую фигурку, потерянно бредущую по песку. Рядом с фигуркой двигалось что-то большое, черное, без имени.

– Вика! – шепотом позвал Антон. – Вика!

Стукнула дверь, к его койке подошли.

– Ох, нехорошо... – озабоченно пробормотал кто-то, и Антон замотал головой: ему нельзя было сейчас мешать, нельзя! – Укольчик, – успокоительно пообещали над ним, и кто-то взял руку Липатова холодными, словно замороженными пальцами.

«Вика на острове! – хотел сказать Антон. – Оставьте меня, не трогайте, я должен увидеть, что с ней!»

– Тихонько, тихонько, – пробормотал первый голос, и Липатов ощутил резкий укол в руку. Он не успел даже выдохнуть, как боль начала таять, а вместе с ней и маленькая фигурка.

– Нет!

Он дернулся, но было поздно: остров исчезал. На Антона опускалась мягкая обволакивающая темнота.

«Я не сойду с ума. Я не сойду с ума. Я НЕ СОЙДУ С УМА!!!»

Остров был совершенно неподходящим местом для того, чтобы сойти с ума. Она представляла, что можно легко свихнуться на войне или потерять всякую связь с реальностью, изо дня в день входя в огромное здание, в которое со всех сторон стекаются толпы таких же механических человечков, как ты – в неброских дорогих костюмах, неброских чистых ботинках, с неброскими аккуратными лицами. Почему-то эта картинка ассоциировалась у нее с Японией, хотя человечки, собирающиеся в здании, представлялись очевидными европейцами.

Но остров – остров был совершенно неподходящим местом для того, чтобы мысли от ужаса засохли и развалились на отдельные желтые волокна. Чтобы мозг в голове раскололся на два полушария, а каждое из них еще на два, а те – снова пополам, и так до тех пор, пока не останутся крохотные кусочки серого вещества, свободно парящие в черепе, как в невесомости, ударяясь о стенки и отлетая на середину.

«Я не сойду с ума. Я не буду этого представлять».

Остров был прекрасен. Разве сходят с ума в таком прекрасном месте – месте, которое является воплощенной мечтой!

Площадь воплощенной мечты составляла на глаз всего около двух квадратных километров. Может быть, и меньше – Вика не умела вычислять площадь. На то, чтобы обойти остров по периметру, вдоль края моря, у нее уходило немного времени – пожалуй, не больше часа, если двигаться обычным шагом, не торопясь. Может быть, и меньше, но сказать наверняка она не могла – часов у нее не было.

Все, чем она могла пользоваться на острове, помещалось в двенадцати коробках и одной палатке. Коробки были под завязку набиты едой – в основном консервами, но попадались и сухие хлебцы, сушеные фрукты, яблоки. Вика нашла упаковку соленых кальмаров и долго смотрела на нее, а потом начала смеяться и только усилием воли заставила себя прекратить. Пива-то ей не оставили! Так зачем же кальмары, если нет пива?

Фонарик, теплый плед, небольшой складной ножик и еще один – обычный. Открывалка для консервов – зачем, если все они были со специальным кольцом сверху? Зубная щетка и два тюбика пасты, крем для рук, против москитов и против солнца...Три полотенца. Те, кто оставил ее на острове, были предусмотрительными людьми.

Середина острова заросла пальмами и кустарником, названия которого Вика не знала. У него были широкие зеленые листья, толстые и ломкие. Она пыталась пожевать кусок листа, сама не зная зачем, и обнаружила, что он горький. На острове росли и другие деревья, кроме пальм, с тонкими гнущимися ветками, усыпанными мелкими листьями так часто, что под ними не было видно и самой ветки, а иногда и ствола. К этим деревьям, которые Вика обозвала волосатыми, она старалась не подходить – среди густой листвы жили мелкие насекомые ярко-желтого цвета, похожие на многоножек, и Вика опасалась, что они ядовитые. Несколько раз, когда она пробиралась сквозь заросли с одной стороны острова (палаточной) на другую, ей встречались крупные пауки. Один был мохнатым, страшным. Вика наткнулась на него неожиданно: отводила в сторону ветку волосатого дерева, и паук размером с ладонь свалился с ветки и повис на толстой нити у нее перед глазами, быстро перебирая ногами, словно покрытыми черными заусенцами. Вика дико закричала, шарахнулась в сторону и бросилась бежать обратно. С тех пор она не углублялась в середину острова.

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая