Остров сбывшейся мечты - Михалкова Елена Ивановна - Страница 42

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая

Перешагивая через ступеньки, Вениамин погрузился в мечтания о том, где он купит квартиру, разбогатев, а потому пропустил момент, когда от стены отделились две тени, из которых одна была в полтора раза шире второй. К чести Рощина следует признать, что отреагировал он быстро:

– А, парни, это вы... – обрадованно начал Веня, попутно надевая на лицо выражение удивления пополам с радостью от нежданной встречи. – Что ж вы...

Договорить ему не дали, поскольку Бабкин одной рукой прижал актера к стене, а другой зажал ему рот.

– Не вздумай орать, – тихо сказал он, наклонившись к лицу Рощина, и тот увидел ярость в его глазах.

Вениамину доводилось играть с хорошими актерами, и он наблюдал, как правдоподобно они могут изобразить любую эмоцию, «разогреться» за секунды. До этого мгновения он полагал, что нет ни одного чувства, которое актеры не смогли бы подать убедительнее, чем в жизни. Но, глядя в глаза взбешенного здоровяка, Рощин осознал, что никогда не видел, чтобы актеры играли – так. Так, чтобы ему стало по-настоящему страшно: не из-за того, что его прижимали к стене, как котенка, а из-за того, что он увидел в глазах мужика, при первой встрече показавшегося ему увальнем.

Он перевел умоляющий взгляд на Илюшина. Макар изучал Рощина с холодным любопытством.

– С ума сошли? – спросил Веня, ощущая, как жалко звучит его голос. – Тут везде камеры, идиоты.

– Ты был прав, – заметил Макар напарнику, игнорируя реплику актера. – Он соврал.

– В чем я соврал? – возмутился Веня. – Я ничего не знаю о Вике!

– Зато знаете о ее сестре, – невозмутимо ответил Илюшин. – Рассказывайте, зачем вы встречались с Ниной Стрежиной. Быстро, коротко и по делу.

После категорического отказа Вики продолжать с ним отношения Рощин впал в настоящую депрессию. Не потому, что был сильно влюблен, и даже не потому, что по его самолюбию нанесли сильнейший удар. Причина заключалась в том, как именно нанесли удар – оскорбив его, ткнув в больное место. Вениамин и сам знал за собой привычку к лицедейству в повседневной жизни, но услышать об этом от подруги в столь уничижительных выражениях оказался не готов. Вениамин Рощин терпеть не мог правду, особенно если она касалась его самого. Депрессия продолжалась две недели, а затем Рощин взял себя в руки.

Уход Вики он воспринял как вызов. Поначалу пытался скандалить, потом, осознав абсурдность и ничтожность собственных действий, обдумал план по возвращению бывшей подруги. Стрежина больше не нужна была Вениамину сама по себе – нет, своими словами она убила в нем теплоту и нежность, которые он к ней испытывал. Но Рощина грела мысль о мести – самой банальной мести, которая обелила бы его перед самим собой, убедила в том, что он – значим. Что он не посредственный актер кино со смазливой физиономией, а талант, способный не только сыграть, но и срежиссировать спектакль по своему вкусу.

Вениамин неторопливо обдумал свои действия. Он намеревался вернуть Стрежину, уговорив ее любыми способами дать ему еще один шанс проявить себя. Этот шанс Рощин не собирался упускать. Он хотел не просто показать Вике, что он изменился ради нее, но и влюбить ее в себя, влюбить крепко, используя для этого все подходящие методы. В мыслях Веня представлял женщину, готовую ради него на все, как героини Джека Лондона, которым он зачитывался в детстве. Вика и в самом деле отчасти напоминала девушек из приключенческих рассказов – открытых, честных, верных. Им можно делать пакости, зная, что они никогда не ответят тем же, а Вениамин не собирался ограничивать себя в средствах.

«Итак, влюбить. Не просто влюбить, а заставить ее полюбить! Пусть на это уйдет много времени, главное – не сорваться раньше срока. Убедиться в том, что она прочно сидит на крючке. А затем можно дергать леску сколько угодно».

По поводу «дергать сколько угодно» Вениамин в действительности не обольщался – он понимал, что Вика Стрежина не из тех девушек, которые будут покорно сносить все выкрутасы любимого мужчины, боясь потерять его. Следовательно, нужен один яркий поступок, который заставил бы Стрежину страдать так же, как страдал сам Вениамин. Перебрав несколько вариантов, Рощин остановился на самом банальном и действенном решении – уход к другой женщине. Когда-то Вика призналась ему, что не считает себя красивой, а в детстве переживала из-за того, что ее дразнили одноклассники: девочка выглядела беднее и неухоженнее всех в классе. Веня был уверен, что детские комплексы обострятся, если создать соответствующую обстановку.

Он продумал все до мелочей, прочитал несколько книг с подходящими советами и подготовился к самому длительному представлению в своей жизни. Оставалась лишь одна проблема – следовало убедить Вику вернуться к нему. Дальше – Рощин не сомневался – все пойдет как по писаному. Он репетировал перед зеркалом выражение лица, фразы, продумывал молчание... Но все было бессмысленно до тех пор, пока Стрежина отказывалась даже разговаривать с ним по телефону, не говоря уже о свидании.

Общих друзей, способных повлиять на девушку, у них не было. Оставалась семья Вики. Тогда Вениамин и встретился с Ниной Стрежиной.

Свидание в кафе он назначил не без умысла: заведение было известное, а цены в меню производили впечатление на неподготовленных людей. К тому же ему психологически комфортнее было проводить встречу на «своей» территории. Он не знал, что представляет собой Нина, но предполагал, что, если они с сестрой хоть немного похожи по характеру, ему стоит основательно подготовиться.

Как он и ожидал, старшая Стрежина, не привыкшая обедать в маленьких уютных кафе в центре Москвы, поначалу стушевалась. Она осторожно осматривалась, поминутно поправляя воротник серой мохеровой кофты, удивленно взглянула на официанта, принесшего меню, но заказывать что-либо отказалась. И только после уговоров Рощина согласилась на чай и пирожное.

Внешнее сходство между ней и Викой было очень сильным. Вениамин с интересом разглядывал женщину, выглядевшую лет на тридцать пять, отмечая общее в сестрах. Нос, брови, привычка выпячивать вперед подбородок... Но при этом манеры их были совершенно различными, даже противоположными. В отличие от привычки Вики открыто, прямо смотреть на собеседника, Нина поглядывала чуть искоса, хитро, словно говоря: «Я знаю, что вы подготовили для меня подвох, но так просто не дамся. Не на ту напали».

Выслушав Рощина, она долго молчала, снимая ложечкой крем с пирожного. Нина Стрежина не была проницательной, но она хорошо чуяла свою выгоду. То, что предлагал этот богатенький красивый мальчик, похожий на героев мелодрам, было совершенно невыполнимо, особенно после ее недавнего разговора с сестрой. Убедить стервозину Вику в чем-либо! Ха! Если она штуку баксов на шубу сестре пожалела, то на ее уговоры встретиться и выслушать Рощина и подавно не согласится. Дура, и всегда была такой. Видно же, что человек – не дешевка, а на лицо и вовсе красавчик, так все равно Вика кобенится, нос воротит. Эх, ей бы, Нинке, такой шанс, а не вонючего Генку Забельского, норовящего затащить ее в угол потемнее. Ну да не судьба. Зато можно, если постараться...

– Я на Вику могу повлиять, – заявила наконец Нина, слизав весь крем. – Только сразу скажу: придется потрудиться, а даром трудиться, уж извините, я не буду. Я, конечно, Вику люблю и все такое, но и вы меня поймите.

– Вполне понимаю. Даром никто и не предлагает, – широко улыбнулся Веня, и от его обаятельной улыбки Нина почти растаяла. – Я думаю, мы с вами договоримся.

Рощин, конечно же, знал от Вики о ее отношениях с семьей. Но о том, что она несколько месяцев не разговаривала с сестрой, Вика ему не рассказывала, как не рассказывала и многих тягостных подробностей из своей прежней жизни, которую она постаралась забыть. К тому же в ее редких историях о семье обычно фигурировали отец с матерью, но не сестра. Рощин, единственный ребенок в семье, считал, что у сестер обычно бывают крепкие, близкие отношения, а все ссоры носят временный характер. Именно поэтому он сделал ставку на Нину Стрежину. Но сумма, которую потребовала Викина сестра за «посредничество», неприятно поразила Вениамина.

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая