Экспансия (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 42

— Василевс, я принес тебе еще кое-что показать, — сказал Никифор и подошел к телохранителю императора.

У этого могучего варанга, свея, в руках были листы бумаги, которые охрана проверяла на наличие ядов.

— Это бумага, — сказал посланник, передавая листы василевсу.

— Я знаю, что это такое. В библиотете есть документы, написанные на таком материале. Он приходил из далекого Китая, пока не появились турки-сельджуки и не перекрыли торговые пути, — говорил император, щупая бумагу. — Она неплохого качества.

— Это русская бумага. Ее мне получилось взять у великого князя. А изготовляется такое в Братстве, — разъяснил Никифор.

— Показывал венецианцам? — спросил император.

— Как я мог, василевс, перво-наперво тебе принес, — развел руками Никифор.

— Венеция уцепится за такой товар, если бумага будет дешевле пергамента. А нам было бы неплохо самимее производить, — император задумался. — Пока скупи все, что сможешь, венецианцам нужно показать объемы, заинтересовать. Тогда они станут чуть сговорчивее и дадут свой флот, чтобы покарать Роджера Сицилийского и выгнать его из Корфу. Эти торгаши, будто ведомые дьяволом, чуют где могут заработать денег. Если отреагируют на бумагу, то пойдут нам на встречу.

— Будет сделано, василевс, — пообещал Никифор, прикидывая уже в уме, кого именно он мог бы в ближайшее время послать на Русь, чтобы подробнее разузнать о производстве бумаги.

Да и вообще, что-то происходит в русских землях. Этот ранее непрогнозируемый союз между Изяславом и Андреем Ростовским, смута Ольговичей, которые уже проиграли, так как ведут Степь. Не стоит ли внимательнее посмотреть на Русь? Стоит, но после того, как русичиразрешат усобицу.

Я стоял на холме и пристально, не без волнений, наблюдал, как конная лавина устремляется в сторону шестирядного строя пекинеров. Стоят богатыри, пока стоят. Неподготовленного морально-психологически человека топот копыт уже мог бы ввергнуть в панику, пробуждая животный инстинкт самосохранения.

Громко, грозно, неотвратимо шла «обкатка танками» пехоты. Это одна из целей, почему такое опасное мероприятие сейчас происходило. Я не видел непреодолимой сложности в том, чтобы выучить воинов держать строй, колоть и разить своими пиками противника, отступать и атаковать, перегруппировываться и взаимодействовать с иными родами войск. Этому можно научить. Сложнее, по моему мнению, воспитать психологически устойчивого воина, особенно из вчерашнего охотника, а то и крестьянина. Вот где настоящая работа — ковать из дрянного металла стальное копье.

Особенностью пехотных построений является то, что тут нельзя создавать бреши, в которое могут легко проникнуть всадники. Сплоченный строй из шести рядов пикенеров может и должен останавливать атаку конницы, но при одном важнейшем условии — каждый пехотинец должен оставаться в строю. Побежит один, побегут пятеро, а после этого остановить рост числа дезертиров будет очень сложно, а враг не даст времени для того, чтобы разобраться с дисциплиной.

— Стоять! — выкрикнул я, когда увидел в строю пехотинцев шевеление.

Конница была уже близко, ратники воеводы, его личные две сотни, как считается лучших воинов, выставили древки от копий, на конце которых был примотан мешочек с песком. Эти тряпицы с песком, пожалуй, единственное, что и отличало учебную конную атаку от боевой. Хотя, несколько вяло и расхлябано наступали гридни.

Будут жертвы. Сегодня среди моих воинов окажутся те, кто погибнет еще до боев. Но сантименты в сторону. Как говорил Суворов, ну или еще скажет, что можно загубить десяток солдат на учениях, чтобы сохранить жизни тысячи в бою. Арифметика, где считаются человеческие жизни — страшная вещь, но от этого никуда не уйти.

— Гнида, сам прибью! — прошипел я, когда увидел, как один из моих пешцев бросил пику и побежал прочь.

Между тем массового бегства не случилось. Еще во Владово, мои сотники, из которых был только один витязь, Геркул, и это не порядок, но не о том пока речь. Так вот, сотники объяснили пехоте, что бегство — наиболее верный способ умереть. Пока пехота стоит в строю, у нее есть шансы. Как минимум союзные войска могут ударить по неприятелю. Но бегство? Конница быстрее, а рубить бегущего такая забава, которую уважающий воин не пропустит.

Ну и еще один фактор, почему мою пехоту не оставят в покое, а будут продолжать преследовать — вооружение и броня. Будь пехотинец голый, так и не нужен он никому, чтобы его убивали. А так… Кольчуга, боевой топор, шлем, наколенники — это все дорого и нужно каждому, кто имеет отношение к войне.

Так что без шанса у пехоты. Только один вариант — стоять насмерть, побеждать, или умирая надеяться на помощь союзников. Вот только все равно не у всех стальные нервы, или же понимание того, что бегство — смерть, выше бессознательного страха.

Треск ломающихся копий и пик, ржание коней и крики людей еще больше оглушал, чем топот копыт ранее. И вот первую линию пехоты сминают конные, частью встречая в грудь древко, имитирующее пику, вторую линию построения проходят уже немногие, а на третьей линии вязнут и остальные.

— Вот сейчас, воевода, если еще будут бить самострелы, то все конные полягут, или убегут, — веселея, но не отрывая взгляда от происходящего, комментировал я.

— Мои гридни пощадили твоих пешцев, — сказал воевода-брат Иван Ростиславович. — А еще перед приступом, гридни обстреляли бы из луков эту… пехоту.

Эти слова могли бы показаться бахвальством, уничижением такого рода войск, как пехота, но, нет, воевода был прав, почти что. Его гридни не столько пощадили моих пикенеров, сколько проявили халатность на учениях. Тут такие вот учебные атаки не практиковались, отношение к подобной забаве было безразлично-холодным. Гридни не выровнялись в нормальный двурядный строй для атаки, они пожалели коней и не пусти животных в карьер, самый быстрый аллюр. А я знаю, что кони гридней столь умелые и сильные, что могут продавливать противника карьером.

Но сделай гридни настоящую атаку, так возможно и проломили оборону пехоты. Но тут есть нюансы. Первое, это таких воинов, как гридни воеводы, и на Руси немного и у потенциальных противников их крайне мало. Те же половцы слабее, но они бы больше луки использовали. Между тем от стрел пехота по большей частью прикрытакольчугами и шлемами, предполагается использовать сбитые большие щиты, которые можно по необходимости подымать веревками и ставить на подпорки, да и не беззуба пехоты, учитывая арбалетчиков.

Второе, это жестокая, но понятная и для этого времени и для последующих периодов, арифметика. Чтобы экипировать и обучить таких вот гридней воеводы, нужно потратить огромное количество денег, времени, сил, других ресурсов, таких как обильное питание для ратников и корм для коней, добротное жилье и ряд сопутствующих трат. Да и найти мужчин, которые могли бы стать ратниками-профессионалами не так легко. С другой же стороны, сейчас им противостояли вчерашние охотники и даже крестьяне, получившие трехмесячное, пусть даже интенсивное, обучение. Следовательно, гибель даже трех таких пехотинцев против одного гридня — это поражение именно что для конных. В долгую, но поражение.

— Трое погибли, одиннадцать ранены, — докладывал Геркул, который прискакал сразу после завершения учебного боя и подсчета ущерба.

Были раненными, как и один убитый, среди гридней.

— Я опечален случившемся, — сказал Иван Ростиславович, смотря мне в глаза.

Претензия? Несомненно. Однако, теперь, если все правильно осмыслить, то должно появиться понимание где и как использовать пехоту. Такие вот сшибки не могут не заканчиваться без травм и даже смертей.

— Впереди построения нужно еще выставить редкие рогатки, выкопать ямы, тогда приступ и вдвое большего количества конных ратников пешцы сдержат, — не обращая внимание на недовольство воеводы, приводил я дополнительные доводы.

— А как успеть выкопать ямы и вкопать колья, когда бой может быть на следующий день после прихода? — спросил Никифор, который, пусть и менее эмоционально, но не без ревности смотрел на происходящее на поле.