Ценитель - Котов Сергей - Страница 12

Я повёл его в правый контейнер. Открыл большой навесной замок (разумеется, настоящий) и сделал жест, приглашая его внутрь. Там уже горел свет: сработал датчик движения.

«Эх, а ведь было время, когда я предпочитал возиться с фонариками! – вдруг подумалось мне, – это казалось романтичным… и когда же комфорт стал важнее романтики? Старею?..»

– Благодарю, – кивнул гость.

– Не спешите, – посоветовал я. – Если вдруг ничего не обнаружите – осмотрим другую секцию. Такое редко, но бывает.

– Хорошо, – ответил он и ступил внутрь контейнера.

Когда он зашёл, я попытался угадать, что же именно из моих запасов его интересует.

Настоящие вещи не всегда обладают приятными или даже полезными функциями. Иногда создатели начиняют их чем-то таким, от чего в обычной жизни лучше бы держаться подальше. Впрочем, души у людей ведь тоже очень разные. А потенциальной способностью создать нечто настоящее обладают, практически, все. В том числе очень злые люди.

Такие настоящие вещи требуют особой осторожности, и я стараюсь не держать их на открытом складе для продажи. Но опять же, строгих правил тут нет. Даже «злую» настоящую вещь нельзя заставлять долго томиться без дела, это неправильно. И относиться к ней следует с подобающим уважением.

Этому меня тоже научил дедушка. Хотя свою первую настоящую «злую» вещь я увидел только на второй год обучения.

«Многие начинающие ценители гибнут именно от «злых» вещей, – говорил он. – Одна из главных задач наставника – научить молодого ценителя обращению с ними».

Помню, мы прилетели в Шанхай. Специально, чтобы погулять по брендовым магазинам, рынкам Ятай Синьян, где продаются подделки, в том числе очень качественные.

Это был мой первый выезд за границу. И первый длительный перелёт в бизнес-классе. Мы летели «Аэрофлотом» на старом «Боинге-767». Там даже не было встроенных мониторов, а стюардессы по требованию выносили плееры. И кресла не раскладывались в полноценную кровать. Но в то время даже этот устаревший «бизнес» казался мне верхом роскоши. Я наслаждался каждой минутой полёта. Даже спать было жалко.

Поэтому по прилёту я жутко не выспался. На паспортном контроле пытался предъявить брошюрку с анекдотами вместо паспорта. К счастью, обошлось без последствий – пограничник лишь улыбнулся, ожидая, пока я осознаю свою ошибку.

Как доехали до гостиницы – не помню. Всё слилось в сплошную череду небоскрёбов, грандиозных развязок, жары и пряного запаха готовящейся еды, который тут, казалось, был повсюду.

Проснулся я лишь под вечер. Дедушка разбудил звонком в мой номер.

– Ну что, пришёл в себя? – весело спросил он, когда я снял трубку.

– Ну, так… – ответил я, зевая.

– А я говорил, что самое ценное в перелётах премиальными классами – это возможность выспаться. Ничего, поймёшь со временем.

Я принял душ, надел свежую одежду и через пятнадцать минут уже стучался в дедушкин номер.

Дверь распахнулась. Дедушка был одет в белый балахон, широкие джинсы и кожаные шлёпанцы, а на его переносице разместились кошмарного вида дымчатые очки.

Лишь через пару секунд я понял, что очки – настоящая вещь.

– Ну чего рот открыл? – улыбнулся дедушка. – Да, мы идём развивать твою интуицию, на обычных вещах. Мне нужен контроль.

– Для чего они? – спросил я, разглядывая очки.

– Пока не понял? – вопросом ответил дедушка.

Я отрицательно помотал головой.

– Вот в этом и дело. Когда научишься чувствовать обычные вещи – определять назначение настоящих будет куда как проще, – он подмигнул, потом скрылся в номере и через пару секунд вернулся с небольшой кожаной барсеткой с фирменным принтом LV в руках.

– Ты голодный? – спросил дедушка.

Практически всю дорогу в самолёте нас кормили. Так что, несмотря на сон и отдых, желудок всё ещё ощущался полным.

– Не-а, – ответил я.

– Вот и отлично. Значит, сразу к делу.

Мы поселились в самом центре мегаполиса, в одной из башен делового района Пудун. Когда мы вышли на улицу, Солнце как раз заходило; повсюду полыхала рекламная иллюминация, по улицам двигалось людское море, а от постоянных сигналов автомобилей сводило зубы.

– Впечатляют масштабы, да? – спросил дедушка, указывая на один из строящихся небоскрёбов.

– Пожалуй… – согласился я.

– Будущий всемирный финансовый центр. У этого здания очень интересная история: изначально строительство активно поддерживалось японцами. И они придумали, что на его вершине будет отверстие круглой формы, якобы для снижения сопротивления воздуха в самой ширкой части здания. Но китайцы оказались не дураками – вовремя сообразили, что после завершения строительства эта дырка на здании будет очень похожа на восходящее солнце. Потом, в девяносто восьмом, вроде как из-за кризиса, строительство заморозили. И возобновили лишь недавно, но уже после изменения проекта. Теперь отверстие на вершине сделают в форме трапеции. А само здание будет здорово напоминать открывашку, я видел макет, – дедушка улыбнулся.

– Забавно, – кивнул я.

Мы прошли пару кварталов и свернули на широкую пешеходную улицу. Тут торговали уличной едой, сувенирами и безделушками. Встречались уличные музыканты и актёры. На первых этажах зданий размещались дорогие магазины известных мировых брендов.

– Это улица Наньцзин, – пояснил дедушка. – Главное туристическое место. Вместе с «Знаменитой Жемчужиной Востока» и набережной Хуанпу.

– «Жемчужина Востока» – это телебашня? – уточнил я.

– Верно, – кивнул дедушка. – Как догадался?

– По шарам… – ответил я.

И действительно: башня формами напоминала поделку из крупного жемчуга правильной формы, скреплённого спичками. Её было хорошо видно из окон нашего отеля.

– В общем, сейчас мы зайдём в один магазин. Там продаются оригинальные вещи, предназначенные для богатых китайцев и туристов. Твоя задача – внимательно изучить их, постараться прочувствовать, – сказал дедушка.

– Мы ищем настоящую вещь? – на всякий случай уточнил я.

– Вовсе нет! Пока что мы учимся интуитивно определять происхождение самых обычных вещей. И чувствовать качество.

– Ладно, – я пожал плечами.

В конце концов, мне всегда нравилось ходить по магазинам.

Вскоре мы подошли к бутику со знакомыми стилизованными буквами LV. Дедушка толкнул дверь и с уверенным видом вошёл. Я последовал за ним, немного робея. Несмотря на то, что жили мы обеспеченно, до сих пор мне не приходилось бывать в таких местах, напрямую ассоциировавшихся с роскошью. Мы с дедушкой больше катались по блошиным рынкам и челночным маршрутам.

Внутри нас встретила симпатичная китаянка с выбеленной кожей, в строгом деловом костюме. Дедушка что-то сказал ей на китайском, после чего она улыбнулась, кивнула и куда-то скрылась.

– Пойдём, – сказал дедушка, и уверенно двинулся вглубь бутика.

Там, за роскошными витринами с разными сумками, скрывалась небольшая ложа с кожаным диваном и кофейным столиком. Мы с дедушкой сели.

– Как думаешь, как появились бренды? – спросил он.

Я задумался на несколько секунд.

– Наверно, какой-то мастер однажды создал настоящую вещь, а потом люди начали раскупать ту продукцию, которая отмечена его подписью или клеймом, в надежде её заполучить? – предположил я.

Дедушка в ответ весело рассмеялся.

– Ну ты даешь, – сказал он, успокаиваясь. – Конечно же, нет. Бренды возникли тогда, когда изжили себя клейма кустарных мастеров. А люди по привычке продолжали им доверять даже после расцвета мануфактурного и затем фабричного производства. Поэтому фабриканты изобрели замену. Но настоящие вещи не имеют никакого отношения к брендам. Больше того: среди подделок вариант встретить что-то настоящее даже выше. Как думаешь, почему?

Теперь я, ожидая подвоха, рассуждал более вдумчиво.

– Дело в условиях труда… там, где делают подделки, они тяжелее, да? – предположил я.

– В целом верно, – кивнул дедушка. – Уважающие себя бренды стараются обеспечить стабильное качество. Для этого нужно вводить стандарты труда на предприятиях. Чем больше стандартов, тем меньше возможностей для творческих или трагических всплесков.