Очаровать дракона (ЛП) - Мило Аманда - Страница 10

– Аделла, моя дрема, – мурлычу я ей. – Ты самая лучшая пара, которую только может иметь мужчина, и я горжусь тем, что называю тебя своей.

Она плюхается всем своим весом на одно плечо, перекатываясь настолько, насколько позволяют наши соединенные тела, и лениво выплевывает волосы изо рта. Она смотрит на меня с искренним, но голодным выражением на раскрасневшемся и привлекательном лице.

– Калос, – выдохнула она. – Я… я тоже рада, что ты сейчас здесь.

Ее слова взвешены, как будто она чувствует, что должна сделать подобное заявление, даже если она не может придать своим словам такой же вес.

– А теперь трахни меня.

Аделла

К моему большому удивлению, и к моему большому удовольствию, вызванная луной лихорадка Калоса не ослабевает. Ему становится еще хуже, когда красная сфера ярко вспыхивает в ночном небе, обжигая его, но нет ни одной части следующих солнечных дней, когда он не хочет преследовать меня, войти в меня, его член ищет облегчения.

А для меня это настоящий рай.

Знаете ли вы, почему русалки охотятся на корабли? Потому что корабли перевозят мужчин, которые изголодались по виду чего-то более мягкого, красивого, чем их собратья-моряки, с которыми они заперты на протяжении многих лиг. Корабль, который может удовлетворить всех русалок в лагуне, будет выведен на безопасный путь обратно к морю. Моряки, которые не удовлетворяют нас, оказываются на скалах.

Вдоль нашей скалистой береговой линии есть кладбище кораблей.

И это не так уж плохо, насколько мы можем судить. Разбитые корабли означают вечную охоту за сокровищами. Но это заставляет нас вечно искать следующую команду мужчин, вечно надеяться, что следующий корабль, который войдет в наши воды, сможет насытить нас.

Однако в Калосе есть все, что мне нужно. Это головокружительное открытие, и он трепещет, когда узнает, что я так же рада принять его, как и он меня. Поначалу мне кажется, что он принимает меня за застенчивую девицу. В мгновение ока я поставила его на место.

Вода не возвращается в маленькую бухточку, прилив высыхает так основательно, что это буквально чудо. Поэтому мы делаем пещеру нашим ночным домом, пьем и купаемся в пресной воде, которую она дает. Я учу его ловить слепую пещерную рыбу человеческими руками, потому что очень хорошо знаю, как это делается, так как у меня были человеческие руки всю мою жизнь. И к счастью, казалось бы, нет конца прозрачной рыбе, потому что Калосу все еще требуется невероятное количество пищи.

Хотя, возможно, отчасти это связано с его строгими, постоянными тренировками. У нас так много секса. Мы занимаемся сексом снова и снова, пока он не превращается во что-то... большее.

Вскоре я уже не только мчусь за облегчением, когда он оказывается надо мной, подо мной, внутри меня. Я создаю... связь.

Связь, которая только, кажется, становится все сильнее и сильнее. Мы занимаемся не только сексом; мы занимаемся чем-то большим, чем просто механикой, такой же приятной, как и сама механика. Даже когда наши тела не связаны, мы остаемся вместе, тихие шепоты, мурлыканье и урчание между нами, когда мы узнаем друг друга. Днем мы уходим все дальше и дальше от пещеры, Калос охотится, он позволяет вести себя все дальше и дальше в направлении моей бухты, пока мы не забираемся так далеко, что устраиваемся в новой пещере. Это похоже на победу, на один шаг ближе к моему дому, хотя на самом деле я знаю, что нам потребуется целая вечность, чтобы добраться туда пешком. Особенно учитывая скорость, с которой мы спариваемся, а не путешествуем. Когда наши похоти временно утолены, мы разговариваем. Калос спрашивает меня о моих сестрах, и я спрашиваю его, каково это – вырасти драконом.

У меня семь сестер: Катиана, Патрис, Нерисса, Перл, Сирена, Ианта и Никси. Мы крадем друг у друга раковины, гребни и всякие безделушки, которые, как нам кажется, сойдут нам с рук, и кричим друг на друга до тех пор, пока чайки не улетят из чувства самосохранения. Но мы также преданны друг другу, мы любим друг друга так, как может только сестра, и никто не понимает меня так, как мои сестры.

Хотя... я думаю, что Калос близок к этому.

Калос был одним из немногих яиц, которые удалось высидеть его родителям. Несмотря на то, что Хохлатые Мерлины кладут кладки яиц, существует миф, что они высиживают массу детенышей драконов в своих хорошо защищенных логовах. Что вполне логично, потому что в противном случае мир был бы переполненным небом, полным Хохлатых Драконов. Чтобы вылупиться из одного яйца, может потребоваться дюжина лун или десятки десятков лун. Все зависит от яйца, о котором идет речь, и от того, когда детеныш будет готов вырваться из своей клетки с кристаллической оболочкой кальция.

Родители с любовью заботятся о своих отпрысках, пока дракончик не достигнет совершеннолетия, чтобы заботиться о себе. Затем родители выгоняют его (и его братьев и сестер, если они у него есть) из гнезда – буквально сталкивают его со скалы – и отправляют парить в воздухе, чтобы выяснить, как жить дальше в одиночку.

У Калоса есть несколько братьев и сестер, которые вылупились над соларами, и его дракон (отец) и его дракайна (мать) вовлечены в это больше, чем большинство драконьих родителей. То есть они не выгоняли Калоса из гнезда.

Это его братья сделали с ним такое.

Калос был поздним вылупившимся яйцом, и его старшие братья с большим удовольствием учили его и своих младших братьев летать.

Молодых драконов обычно обучают хозяева гнезд: старшие драконы, которые как бы собирают всех молодых вместе и вбивают им в головы все необходимое обучение простым повторением и настойчивостью. Подсчеты, пожары, все такое.

Я рада, что не родилась драконом.

Калос очень интересуется связью, которую я имею с моими сестрами. Он не делится ничем подобным со своими братьями, хотя и предполагает, что другие драконы могут относиться к своим братьям и сестрам иначе.

Чем больше он рассказывает о своей молодости, тем больше я чувствую себя его защитником. Когда я узнаю о Калосе, а он в свою очередь хочет узнать обо мне все, это меняет меня.

И как он со мной обращается! Толчки, которые я чувствую в груди, когда он так нежно целует все части моего тела, кажутся мне чужими и странными. Он не хочет просто использовать меня, как все мужчины прошлого; он хочет любовно беречь меня, пока мое тело не сможет жить без него.

Боюсь, он захватил меня так, как я и представить себе не могла.

Даже когда мы собираемся сделать что-то настолько простое, как сбор пищи, он использует любую возможность, чтобы переплести наши пальцы, соединяя нас руками, если мы не можем быть приспособлены друг к другу другими способами – и это кажется чем-то незначительным. Но это не так. Он что-то делает с моим сердцем.

Он нарастает на нем, как ракушка.

Я уложила его на спину и ублажаю своим ртом, пока он пирует у меня между ног. Брать мужчину в рот всегда было для меня средством достижения цели. Я хочу мужчину жестко? Это самый быстрый способ доставить его туда. Но с Калосом я люблю угождать ему таким образом. Он гладит меня по бокам, сжимает ягодицы и рычит от удовольствия, хотя это звучит не так, как будто его мучают, а скорее, как будто его пытают, и он говорит самые приятные вещи о каждой моей черте лица.

Однако то, что он грубо усадил меня на свое собственное лицо, было сюрпризом. Приятный, приятный сюрприз. Это так хорошо, что отвлекает. Каждый раз, когда он начинает лизать и сосать, это сбивает мою концентрацию, так что все, что я могу сделать, это бездумно качать его член руками, едва удерживая свои губы вокруг него.

Мягкие вспышки того, что стоит прямо на головке его члена, щекочут небо моего рта, как будто они призывают меня обратить на них внимание.

Я стараюсь угодить им. Они, конечно, были очень добры ко мне. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше, ни их дополнительных ударов, когда они были между моих ног с каждым толчком его члена, ни того, как они изгибаются и бьют по особому месту нервов внутри меня. Что бы это ни было, они сделали своей работой доставлять мне удовольствие, и я хотела бы отплатить им тем же.