Ревизор: возвращение в СССР 28 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 8

Сволочь, — со злостью думал Ваганович, скрипя зубами от бессилия. — Придумал предлог отказать в помощи. Теперь поднимет всех своих, найдёт, кто мой тайник обчистил и все деньги мои себе заберёт.

Северная Италия. Больцано.

В понедельник Эль Хажжи и Мария уже вернулись в Больцано. Чем ближе было возвращение в Москву, тем больше мрачнела Диана. Домочадцам она объяснила, что ей не хочется возвращаться в зиму и слякоть.

Фирдаус решил задержаться в Италии ещё на денёк. Не нравилось ему, что у жены плохое настроение. Сколько не расспрашивал, почему, но так и не понял. Что ей московская погода, она в прошлый раз так в Москву рвалась, когда там было еще холоднее! И ему очень хотелось сделать что-то приятное для жены. Они с Марией такие молодцы! И в городской газете Больцано была большая восторженная статья про победу Дианы. И несколько миланских газет упомянули в небольших заметках с фото о победе соотечественницы. Так что она добилась потрясающего успеха.

Зная увлечения своей жены, Фирдаус решил свозить её в закрытый клуб пострелять.

Кого-то осчастливит шопинг, кого-то путешествия, — думал он, — а у моей жены особенная страсть, потому что она сама особенная.

И в самом деле, Диана с радостью приняла его приглашение съездить пострелять. Ей и самой хотелось развеяться, отвлечься от мрачных мыслей по поводу своих отношений с КГБ. И только в машине, когда подъезжали к стрельбищу, она вспомнила, что в прошлый раз на этом стрельбище провела все время с французским атташе. А если инструктор об этом вспомнит в присутствии Фирдауса? Как отреагирует муж, услышав, что она посещала стрельбище с другим мужчиной?

Северная Италия. Больцано.

Всю дорогу до загородного клуба Диана так нервничала, что начала бы непроизвольно грызть ногти, если бы не яркий маникюр. Как она могла забыть про полковника Косельни? Что же теперь будет? Придумать что-то и попросить повернуть назад? Но как это будет выглядеть? Только что так радовалась и в последний момент вдруг отказалась от любимого занятия? Муж и так, в последнее время, поглядывает на неё с беспокойством… Пока она соображала, что предпринять, уже увидела перед собой вывеску клуба «Кацаторе ди фортуна».

С обречённостью в душе и улыбкой на лице она прошла следом за мужем внутрь. Мило улыбаясь Уго, она поздоровалась с ним и встала рядом с Фирдаусом. Тот приветствовал их с улыбкой.

— Что дать сегодня сеньоре? — спросил Уго. — Калашников?

— Нет, — многозначительно погладила Диана плечо, болезненно поморщившись, и мужчины рассмеялись.

Уго выдал ей беретту и патроны. Фирдаус, глядя на неё, тоже попросил себе пистолет.

Диана улыбнулась Уго и проследовала за мужем на позицию. Ну, вроде, обошлось, — подумала она. Уже не изображая из себя новичка, она с удовольствием взялась за дело. Отстрелялась средненько.

Давно не практиковалась, — мелькнула у неё мысль. — Остались бы здесь, можно было бы сюда приезжать. А в Москве как быть? Опять в Балашиху мотаться? Надо будет поговорить с Марией Юрьевной, может, и на территории Москвы у КГБ есть какой-то тир?

Н-да… Завтра вечером будем уже в Москве, — думала она, возвращаясь в Больцано.

Москва. Лесопарк «Лосиный остров».

— Андрей Юрьевич, у меня бок болит, — простонал Паня к концу пятикилометрового кросса.

— Отставить разговоры! — рявкнул Мещеряков, бежавший впереди, обернувшись назад. — Жрать не надо было перед тренировкой! Сколько раз говорить?

Наконец, они закончили пробежку, и остановились на небольшой полянке, укрытой от посторонних глаз.

— Упор лёжа принять! — скомандовал Мещеряков. — Тридцать отжиманий!

— Блин! — тихо застонал Паня.

— Лучше б нас тогда прикопали, — недовольно проворчал Чара, едва переведя дух.

— Работаем! — рявкнул у них над ухом начальник.

Москва. Старая площадь.

Захаров собрал все, что удалось быстро разузнать, о Попове и его планах. О слухах вокруг него. Ситуация складывалась многообещающе. Достаточно серьезные источники подтверждали, что он осторожен, честолюбив и рвется к власти. Пребывание в КПК рассматривает как временный этап, и метит сейчас на должность личного помощника одного из самых влиятельных членов Политбюро. Ну что же, имеет право рваться на ступеньку выше, уж кого что влечет… Сам Захаров тоже бы не отказался от повышения, но чрезмерно усердствовать ради этого точно не был готов. У него и так все складывалось исключительно хорошо. И власти хватает, и авторитета, и денег.

Затем Захаров через помощницу договорился о встрече с Поповым и отправился в соседний корпус к назначенному времени. Его план был прост, как всё гениальное. Нужно было заставить Попова сделать то, что выгодно исключительно Захарову, но оставить его при этом в должниках…

— Здравствуйте, Роберт Ильич, — начал Захаров, оставшись с ним наедине. — Такой непростой вопрос… В Ждановском районе есть Фабрика художественной галантереи. К руководству фабрики и у ОБХСС большие вопросы, и у ВЦСПС… Хорошо, что там люди работают умные! Пришли ко мне сначала посоветоваться… Я сразу начал действовать, как только всплыло ваше имя в связи с Серпуховым…

— Я не имею никакого отношения к Серпухову! — испуганно возразил Попов.

Но в его глазах Захаров нашел подтверждение, что очень даже имеет, и сейчас в ужасе от этого…

— Разумеется, — тут же кивнул Захаров. — Я лично прослежу за тем, чтобы имя такого уважаемого человека, как вы, нигде ни в чем подобном не фигурировало. Такие ошибки никому не нужны… Более того, замну, ради вас, это дело, чтобы вообще никакого там ОБХСС и духа больше не было! Я же знаю о ваших карьерных планах, и очень надеюсь на то, что они увенчаются успехом. Такие люди, как вы, стране нужны на самых высоких должностях! К чему и нам, и вам эти странные обвинения?.. Я также лично возьму на себя решение вопроса с Серпуховским горкомом, тем более, что нам, всё равно, предстоит пообщаться с товарищем Сальниковым в связи со срывом плановых поставок на московские предприятия Серпуховским кожевенным заводом.

— Благодарю вас, Виктор Павлович, — протянул Попов, в глазах которого читалось искреннее облегчение, руку Захарову. — Странная ситуация, конечно, но очень рад тому, что вы так заботитесь о моей репутации! Слышал о вас раньше только хорошее, и вижу, что меня не обманули!

— Конечно! Рад быть вам полезным, — заверил его Захаров и с готовностью пожал его протянутую руку.

Покинув кабинет Попова, Захаров попрощался с его помощницей и вышел в коридор, еле сдерживая довольную улыбку.

Перепугался-то как! — думал он, вспоминая свои переговоры с Поповым. — Рыльце, однозначно, в пуху. Но что он там мог иметь с одного кожевенного завода? Дилетант… Явно не те деньги, ради которых можно рисковать такой карьерой, как у него. Тем более, он метит так высоко!.. Сдаётся мне, он теперь слышать ничего не захочет о Сальникове после того, что я ему тут наговорил… Развёл его как мальчишку, — хмыкнул Захаров, улыбаясь своим мыслям. — А главное, он теперь лично будет следить за тем, чтобы ни на нашей кожгалантерейке, ни на кожевенном заводе в Серпухове никакое ОБХСС и близко не появлялось. Чтобы даже случайно не вскрылось, что там было в предыдущие годы, а иначе его карьера полетит ко всем чертям. Всё у нас там будет шито-крыто, можно будет спокойно работать несколько лет, вообще, ни о чём не беспокоясь. И вся эта защита будет забесплатно! А кроме того, если вдруг какая серьезная проблема в целом возникнет, так к Попову и за поддержкой можно прийти будет. Не откажет, потому что уверен, что я его сейчас спас…

Как только за посетителем закрылась дверь, Попов потянулся к телефону и позвонил своему хорошему другу, генералу ГРУ. Попросил его о встрече как-нибудь вечером. Договорились встретиться в одном из ресторанов гостиницы Россия завтра сразу после службы. А затем нажал кнопку на селекторе и строго велел помощнице больше никогда не соединять его с Сальниковым.