Эпоха выгорающих супергероев: Как саморазвитие превратилось в культ, а погоня за счастьем завела нас - Соловьев Алексей - Страница 25

Ощущение нехватки времени, постоянного ускорения процессов в самых разных сферах общественной и частной жизни становится еще одним источником хронического стресса. Подобно кролику из «Алисы в Стране чудес», нам нужно постоянно бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте и не двигаться назад. Страх не успеть за модным трендом, пропустить что-то важное, а также многозадачность, навязанная современному человеку, использующему подобно многорукому Шиве множество технических приспособлений одновременно, – все это наряду с колоссальными потоками информации создает растущий дискомфорт, желание остановиться. Прокрастинация, мечты об отпуске, мемы о выгорающих людях повсюду сопровождают жизнь среднестатистического человека. Идти в ногу со временем можно только в режиме непрекращающегося марафонского забега, и это становится еще одной причиной накапливающейся усталости.

Три года назад я вел элективный курс в одном прогрессивном вузе, в котором инженерные специальности были объединены с обучением бизнесу и управленческой деятельности. Туда принимали особо одаренных ребят, и уже на первом курсе им рассказывали, что основная константа современного мира – тотальная неопределенность, в которой им нужно научиться жить. Учебная нагрузка была так велика, что во втором семестре вместо высокомотивированных, энергичных ребят можно было видеть растерянных молодых людей, не понимающих, что вокруг происходит. Именно эта тема обсуждалась на курсе, который назывался «Современный человек в VUCA/BANI-мире».

Акроним VUCA появился в 80-е годы ХХ века в терминологии американских военных, но вскоре распространился в корпоративной среде. Он означает четыре основные характеристики нашего времени: volatility, uncertainty, complexity, ambiguity (нестабильность, неопределенность, сложность, неоднозначность).

Нестабильность характеризуется непредсказуемыми ситуациями и быстрыми изменениями в самых разных сферах. Никто не мог представить, чем обернется для всего мира пандемия COVID-19.

Неопределенность означает недостаток информации для планирования будущего и построения точных прогнозов. В последние годы все чаще можно услышать от друзей и знакомых, что они не знают, чем будут заниматься, где жить и чего добиваться через пару лет. Постоянно меняющийся мир не располагает к долгосрочному планированию жизни. В ту же пандемию многие владельцы фитнес-клубов оказались в глубокой финансовой яме из-за того, что вчерашние клиенты были вынуждены сидеть дома. Как говорит один из героев анимационного сериала «Южный парк», единственное, что не меняется, – это то, что все постоянно изменяется.

Сложность современной культурной среды выражается в том, что на каждого из нас влияет большое количество факторов. Происходящее вокруг может казаться простым и понятным только не очень умным людям и тем, кто по каким-либо причинам не желает принимать сложную картину мира. Множество интернет-ресурсов и прочих СМИ транслируют различные точки зрения по самым разным вопросам. Любая аналитика или прогнозы часто оказываются всего лишь рассуждениями, не имеющими отношения к реальности. Огромное количество контекстов переплетается в причудливый узор, и пазл не складывается.

И завершает эту череду характеристик неоднозначность: любое событие или факт можно интерпретировать по-разному. Что бы ни происходило, мы всегда сталкиваемся со множеством различных мнений авторитетных людей, комментаторов на ютьюбе и в соцсетях – в духе утверждения древнегреческих софистов, что любой человек для себя является критерием истины. Принцип «есть только два мнения, мое и неправильное» становится еще одной особенностью существования в мире свободы слова и эпоху «текучей современности».

Мы живем в условиях тотальной неопределенности во времена стремительных перемен, неожиданных событий и связанных с этим растущих рисков. Ярким примером таких потрясений стал экономический кризис 2008 года. Он не только нанес удар по экономике отдельных стран, но и запустил череду процессов, осложнивших жизнь людей по всему миру. Многие из них потеряли работу или сбережения, а мировая экономика восстанавливалась не один год.

Известный финансовый трейдер и автор нашумевшего бестселлера «Черный лебедь: Под знаком непредсказуемости» Нассим Талеб на одной из конференций, посвященных глобальным рискам будущего, выразил мнение, что финансовый кризис 2008 года, разразившийся в США, оказал гораздо более негативное влияние на жизнь обычных людей, чем большинство серьезных болезней. Фактически это пример «черного лебедя» – внезапного непредсказуемого события, которое не могли предвидеть даже футурологи.

В фильме «Игра на понижение», основанном на реальных событиях, показано, что лишь считаные единицы людей с неординарным экономическим мышлением смогли спрогнозировать финансовый кризис, разразившийся, когда лопнувший пузырь рынка ипотечного кредитования запустил череду трагических событий, нанесших серьезный ущерб мировой экономике.

Если придуманный еще в 80-е годы ХХ века термин VUCA зафиксировал растущий уровень неопределенности в бизнесе и его косвенное влияние на жизнь обычных людей, то грянувшая пандемия COVID-19 заставила говорить о необходимости нового осмысления происходящего. В связи с этим был предложен новый акроним BANI, который расшифровывается как brittle, anxious, nonlinear, incomprehensible (хрупкий, тревожный, нелинейный, непонятный). Этот акроним предложил заслуженный научный сотрудник Института будущего Ямайс Кашио в статье «Лицом к лицу с эпохой хаоса». По его мнению, этот хаос отражается в политике, экономике, экологии, глобальной миграции и множестве других процессов, лишая нас понимания происходящего и усиливая тревогу.

Связь между неопределенностью и тревогой прямая. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд в работе «Торможение, симптом, тревожность» указывал на тесную связь между тревогой и страхом, только в случае страха речь шла о конкретном переживании, а в случае тревожности – о беспокойстве, вызванном переживанием неопределенности и сопутствующей беспомощности.

Мы всегда боимся чего-то конкретного. Например, страдающий социофобией не хочет контактировать с людьми и по совету Бродского «не совершает ошибку» и лишний раз не выходит из комнаты. А если у человека страх высоты, его не заставишь подняться на крышу многоэтажного здания или прокатиться на колесе обозрения. Но когда речь идет об устойчивой тревожности как характеристике, например, тревожного расстройства личности, то нарастающее беспокойство вплоть до панических атак может сопровождать нас в самых разных обстоятельствах и порой без видимой причины. Тревога словно сама порождает ощущение опасности и навязчивый страх перед будущим. И если отец психоанализа в начале ХХ века описывал лишь определенную симптоматику, проявляющуюся у людей с некими конкретными особенностями и ментальными проблемами, то в начале ХХI века тревожность характерна для общества в целом.

Тревога по поводу будущего становится жизненной нормой, она характерна для последних лет и не только накладывает отпечаток на ментальное здоровье людей, но и препятствует пониманию происходящего в связи с доминированием реакций древнего мозга. Именно он отвечает за реактивное поведение в условиях опасности и сильного стресса. Это глубинная биологическая основа нашего существования, доставшаяся нам от предков, для которых тревога была защитной реакцией в прямом смысле. Ведь им приходилось быть начеку в ожидании нападения кровожадного медведя или внезапной атаки вражеского племени. Теперь роль медведей и врагов играют скачки курса доллара, риск потери работы или очередной вирус, способный изменить жизнь человечества.