Учитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 39

— Спасибо, инспектор Сакаки, — подумав пару секунд, проговорил я, — Приеду.

— Правильное решение, Кирью-кун.

Полноценно взаимодействовать с обществом и быть вне его — невозможно. Даже диктаторы, тираны, захватчики… все они демонстрировали связи со своим окружением. Обзаводились ими. Придерживались традиций и укладов, поощряли их. Игнорировать общепринятое удобно в той же школе — это временное общество, которое ничем тебе не помогает и не несет никакой пользы в долгосрочной перспективе, но речь сейчас отнюдь не о ней.

Хиракава, весело бурча, переобувалась в компании Шираиши, когда я к ним подошёл.

— Хочешь составить мне компанию? — спросил я, — Еду на бой.

— Да можно, — разогнулась синеглазая, — И Ману с Рио возьмем. Где он, кстати?

— Плавает. Нет, только мы с тобой, — посмотрев на Ману, я качнул головой, — Это особенный бой. До смерти.

— Чт…?

Официальные бои насмерть среди «надевших черное» — редкость и, по словам знающих о них, дикость. Тем не менее, эту традицию никто прерывать не собирается, более того, к ней относятся с уважением, почти с благоговением.

И, если у человека есть учитель, который может присутствовать на такой схватке — то он присутствовать должен. А я, уж так получилось, являюсь учителем целой плеяде кровожадных японских придурков, которых, как и любых представителей этой нации формалистов, отнюдь не волнует, что мне шестнадцать лет (почти) и что учителем являюсь с очень большой натяжкой. Noblesse obliges, законы общества.

Мы умудрились попасть в час пик, в время, когда электрички забиваются людьми полностью. Спустя две остановки японцев в вагоне было ровно столько, сколько возможно, а мне пришлось прижать Асуми к стеклу, что та восприняла несколько не в том ключе, который предполагался. Обняв меня, хафу принялась домогаться, одновременно отираясь лицом о рубашку и то, что под ней. Причем, еще и с пошлым хихиканьем. Кажется, окружающие учатся использовать мою сдержанность против меня.

— Мне казалось, ты успокоилась, — сухо отметил я безобразия.

— Нашла способ справляться со стрессом, — проурчали мне в солнечное сплетение, — Но, если подворачивается шанс, почему бы и нет? Ты же не будешь позорно кричать на весь вагон?

— Нет, но могу сделать так.

Проживая в одном доме с двумя шебутными женщинами, ты поневоле узнаешь многое о их нижнем белье. Само оно меня не интересовало, но вот застежки на бюстгальтерах в свое время привлекли внимание. Решение с поддержкой молочных желез мне показалось перспективным и для других целей, к примеру бинтов и фиксаторов с таким же замком. Проще говоря, я хорошо изучил именно их.

Легкое движение пальцев, и Асуми глухо ойкает, вздрагивая, и замирает на несколько секунд. А затем, со словами «ну и ладно, потом поправлю!», продолжает свои общественно порицаемые занятия. Хм, это почти импонирует, особенно после того, как я сталкиваюсь взглядами с парочкой школьниц, зажатых возле нас другими людьми и имеющих прекрасный обзор на действия Хиракавы. Смотрели они на всё это дело очень круглыми глазами. Не отрываясь.

Ну, та хотя ограничила свои действия поверхностными домогательствами.

Бои бывают разные. Большинство из них проходят без каких-либо личных мотивов, от того столь часто заканчивается без серьезных травм и смертей. Сила на силу, умение против умения. Когда появляются причины — всё меняется. На таких боях нет случайных зрителей, нет тотализаторов, нет призов и организаторов. Это дуэль. Если же делу дан официальный ход, с привлечением наблюдателя от Специального Комитета, да еще и на таких условиях…

Бой должен был пройти на одной из подпольных арен Северного Канто. Подпольной она была во всех смыслах, причем, выстроенной специально для проведения боев чуть ли не сотню лет назад. К просторному подземному залу, выполненному в виде колизея с центром, окруженным решетчатой клеткой, вели десятки извилистых подземных ходов, сохранившихся со времен, когда не было Комитета, а любые бои были насквозь нелегальны. Сам колизей был заполнен едва ли на одну десятую. Мои «ученики» из Огасавары, человек в халате медика, два «костюма» из Комитета и неслабых размеров группа довольно молодых и разношерстных людей, скучковавшаяся на противоположном краю. Вели они себя довольно громко.

— Он готовится, — сказал мне подошедший человек в китайской униформе с символами арены, — Вы дадите своему ученику последние наставления? Вас провести?

— Дам, — помедлив, кивнул я, — Ведите.

Я просто человек, который объясняет этим бугаям прописные истины. Что такое налоги? Как вести себя в обществе? Почему то или другое порицается? Каким тоном стоит разговаривать с обычными людьми? Как использовать телевизор и как к нему подключается видеомагнитофон? Что делать с бумажниками, которые тебе передают случайно напуганные люди? Даже — как правильно составить себе меню и приготовить его, если оказался на «нуле».

Минимальные. Системные. Знания. Элементарное образование, которое они недополучили, либо получили, но не поняли. Я никоим образом не могу считать себя учителем этих людей и Тоетомо Сатоши в частности. Но общество думает иначе.

— Парень? Ты? — удивился сидящий в позе лотоса Сатоши, когда я ввалился в раздевалку, — Ты чего здесь?

— Больше некому, — пожал я плечами, оценивая человека, как в первый раз.

Тоетомо Сатоши, тридцать два года, рост метр семьдесят четыре, вес порядка девяносто килограмм. Короткий ежик черных волос, многажды битая физиономия, похожая на рожи заслуженных якудза, сплошные мышцы под кожей, покрытой сотнями мелких и средних шрамов. Опытный боец на пике своей формы, недавно восстановившийся после перелома руки. Открытого. Практикует боевое карате, крайне популярный среди уличных бойцов стиль, эффективный, жесткий, травмоопасный.

Но…

— Спасибо, что приперся сюда вообще, но…

— Тоетоми-сан, — перебил я его, — Помню, как вы с остальными за мной бегали по школе…

— Слушай, вот сейчас реально не до этого, пацан! — тут же напрягся человек.

— У тебя тогда была возможность меня остановить, — перешел на другой, грубый тон я, — Ты уже целил мне локтем в плечо, Тоетоми. Но не стал бить, отдёрнулся. Поэтому я сейчас приехал к тебе.

— Ты это к чему? — озадачился мой «ученик».

— Слишком добрый. Ты готов к драке, но не ни убивать, ни умирать. Ты таким никогда не занимался. Ты не готов.

— Как будто ты зани… — осекся боец, внимательнее посмотрев на меня, — До боя минут десять, парень. Дай мне собраться с духом. Да, ты прав, но сейчас будет бой насмерть, чего ты хочешь добиться?

— Попробую стать для тебя тем, кем меня считают, Тоетоми-сан, — закрыл я дверь за собой.

Через девять минут я усаживался рядом с Асуми. Рефери уже был на арене, ожидая бойцов, а зал притих в ожидании.

— Испоганил человеку последние мгновения жизни? — прошептала мне на ухо Асуми.

— Нет, просто его молодость вспомнили, — рассеянно отозвался я, — А почему последние?

— Ты посмотри, против кого он выходит…

Будущий противник Тоетоми уже стоял на арене. Массивный, широкий, возможно даже бывший сумоист, заросший черным волосом японец почти квадратных пропорций. Заросший не весь, но лишь потому, что вместо левых руки и ноги у этого человека стояли роботизированные протезы, не менее массивные, чем живые конечности. Подбадриваемый воплями «своих» болельщиков, этот весьма специфичный на вид персонаж по всякому изгибал свою верхнюю механическую конечность, демонстрируя, как она гнется в разные стороны. Судя по делающему записи хмурому инспектору от Комитета, подобные протезы могут и запретить для боев, но пока…

— Крышка этому Тоетоми, — качала головой Асуми, — Даже я понимаю, что эта железка сильнее руки человека. Слышишь, как сильно он пальцами лязгает?

— Слышу, — кивнул я, глядя на выходящего на ринг Тоетоми, который совсем не смотрелся на фоне своего колоритного смертельного врага, — Но загадывать рано.

За время своего пребывания в статусе «надевшего черное», я уже осознал критическую ошибку, лежащую в фундаменте мировосприятия большинства этих бойцов. Они каждую схватку считают эрзац-боем, просто опасным соревнованием, эпизодом, после которого люди, доказавшие силу, расходятся, вытирая юшку из носа. А смысл в другом, в том, что, используя свое тело и разум, ты наносишь вред другому человеку с целью его уничтожить. Пусть коряво и неэффективно, пусть без вспомогательных средств, но ты действуешь максимально эффективным путем исходя из максимально простой позиции. Усложняя её, ты рискуешь оказаться в положении Тоетоми Сатоши, успешного бойца-ветерана, совершенно не готового побеждать в новых для него условиях.