Дворянин без титула (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 26

В этот раз удача мне улыбнулась, источник Материи оказался на месте, и я сразу принялся за создание водоотталкивающего артефакта.

Сделать «непромокайку» оказалось не сложно. К тому же я знал, что он возможен и будет работать, а это придавало уверенности.

Положив небольшую горошину в пустой амулет, я окликнул задумавшегося о чём-то Никиту, и мы тронулись к очередной отметке на карте.

Можно сказать, что карта работает через раз и меня вновь ждало разочарование. Пришлось идти к следующей точке. Благо усиливающий артефакт работал исправно и я не замечал пройденного расстояния, с легкостью перепрыгивая порой встречающиеся канавы. Никите, в отличие от меня, путь доставался труднее. Он, несмотря на свой рост и широкий шаг еле поспевал за мной. Да и выглядел он уже усталым.

Дорога завела нас в небольшую рощу, и чтобы избавиться от налетевших комаров я создал небольшой ветерок. Дядька, шедший за мной, удивлённо хмыкнул и я, обернувшись, чтобы подбодрить его, заметил в кустах ежевики знакомое бледно-жёлтое мерцание. Идти дальше и проверять актуальность схемы сразу расхотелось.

Продираться сквозь колючки желания не было. Пришлось воздушным лезвием срубить под-корень часть кустов и проложить себе дорогу.

Судя по величине и насыщенности, колодец оказался временным. Вырубив круг, велел Никите нарвать веников и обмахивать себя и меня от насекомых.

Определённо ветвь Движения меня не любит. Как и при создании воздушного перла, конструкт намеревался развалиться. Сжимался и уплотнялся он ещё медленнее. Для понимания причин подобной «строптивости» мне явно не хватало опыта. Ладно, хоть упрямства было с избытком, и я всё-таки сделал артефакт, выкачав при этом колодец досуха.

Колодец колодцем, но и свои силы я не рассчитал. Я только успел положить жёлтую горошинку в медальон с «непромокайкой» и встать на ноги, как меня повело в сторону. Хорошо ещё, что Никита рядом стоял и успел меня подхватить подмышки, иначе рухнул бы лицом в колючки.

Всё остальное я помню с трудом. Помню, что дядька нёс меня, то на руках, то на плече. Помню, я велел нести меня к Петру Абрамовичу. Помню, сожалел, что перл усиления не будет на нём работать.

Проснулся я в доме деда с первыми петухами.

Война войной, а у меня — выходной. Бабушку и родителей Никита ещё вчера предупредил, что я у деда остаюсь, а остальные родственники меня словно не замечают, тактично избегая обсуждать моё неожиданное появление в виде полубессознательной тушки. Сижу себе на веранде, пью чай и обалдеваю от суеты, царящей вокруг.

Невероятный энтузиазм, проявленный семейством Ганнибалов, превзошёл все мои ожидания. Дед, а также дядья, проявили поистине неистовую энергию, мобилизуя силы с поразительной скоростью.

Уже в полдень двор деда начал заполняться не только экипажами соседей, спешащими оказать помощь. Они везли не только оружие, которого у каждого помещика, ввиду недавней войны с Наполеоном, полным-полно. К нему и дворяне прилагались, готовые взяться за это самое оружие с нужной стороны.

А к вечеру прибыл небольшой, но хорошо оснащённый отряд из Максакова Бора.

Уход братьев в отставку оказался далеко не просто формальным актом. Они продемонстрировали редкую для того времени эффективность и организационные способности, сумев сохранить верность своих подчинённых.

По выходу в отставку в их распоряжении оказались не только денщик (личный слуга, отвечающий за личные нужды офицера) и вестовой (связной, обеспечивающий доставку сообщений), но и адъютант — помощник офицера, ответственный за ведение документации и выполнение поручений.

Наличие адъютанта у майора гусарского полка, человека, по сути, не имеющего права на такого помощника по своему званию, говорит о многом. В царской армии, где строгая иерархия была незыблема, такое явление было необычно.

Адъютанты генералов и маршалов, как правило, происходили из знатных семей и имели соответствующие чины. Однако, для майора гусарского полка, особенно если речь идёт об опытных офицерах, в этой роли вполне хватало преданного и компетентного человека из простолюдинов.

Таким образом, наличие адъютантов у братьев Ганнибалов, вероятно, объясняется их выдающимися способностями и заслугами перед армией, а также их умением расположить к себе людей и обеспечить им должное вознаграждение.

Немаловажно отметить, что «не возбранялось» — это фраза, указывающая на неформальное разрешение, возможно, основанное на личных отношениях с вышестоящим начальством или на негласных правилах, принятых внутри конкретного полка. Что ещё раз подчёркивает особые связи и уважение, которыми до сих пор пользовалась семья Ганнибалов в армейских кругах.

Но всё это мелочи!

По-настоящему я охнул, когда зашёл в гостиную.

Туда притащили пару здоровенных столов, никак не вписывающихся в изысканную обстановку своей простотой и брутальностью.

Если бы не толстые доски, они бы наверняка прогнулись от гор наваленного на них огнестрела.

Да, оружие этого времени весит изрядно, а уж про его калибр лучше вслух не говорить, чтобы не показаться болтуном.

Объяснение тому же калибру, который у местных ружей будет даже побольше, чем у противотанковых, времён ВОВ, мне дал Серёга.

— Всё дело в порохе, — «в пальцах» измерял он диаметр ствола сначала у обычного пехотного ружья, а потом и вовсе у гусарского мушкетона, с раструбом, — Местный дымный порох мало того, что не всегда должного качества бывает, так он ещё и воспламеняется медленно, а значит и пуля из ствола выпускается с незначительной скоростью. Возьми мы обычный калибр, вроде привычного всем в семь и шестьдесят две сотых миллиметра, так его пуля на таком порохе далеко не улетит. Массы не хватит, а значит и пробивной способности, да и много чего. Зато свинцовый шар, диаметром почти в восемнадцать миллиметров — это серьёзно. Но Бог с ними, с ружьями. Обрати внимание на егерские штуцеры. Из них можно стрелять пусть редко, но метко. А я знаю массу способов, позволяющих увеличить скорострельность даже таких архаических образцов точного оружия, как и способы повышения их точности!

— Зашибись! И что это нам даёт? — поинтересовался я у своего тульпы, пышущего нездоровым энтузиазмом.

— Грамотная работа десяти снайперов может остановить атаку целого полка!

— Это при нынешней скорострельности? — не поверил я в его сладкие речи.

— Э-э… Ну, тридцати, а нет, сорока снайперов должно точно хватить, — что-то там попробовал он подсчитать, но я ему не особо поверил.

Слишком уж Серёга, в отличии от всех моих других тульп, показал себя, как чересчур увлекающаяся личность.

Он как поправился только что в своих оценках, так и потом с них съедет, ссылаясь на толстые обстоятельства. Оттого я и не отношусь к нему, как к стратегу, но в сиюминутной тактике он силён.

Но и его таланты меркнут перед неистовым напором братьев Ганнибалов.

У них словно моторчик в заднице заработал. Носятся, окрылённые, и успевают быть в нескольких местах сразу.

Да и соседи у нас хороши. Оружия натащили горы, а уж как важно по двору вышагивают, выпятив грудь, зачастую с наградами, так любо-дорого посмотреть.

Ох, не завидую я лесным братьям…

Урядник, как мы и договаривались в своей переписке, прибыл рано утром в имение деда. С ним были пятеро, трое полицейских и два человека в партикулярном платье, другими словами, в обычной гражданской одежде.

Я первым вышел на крыльцо, так как не участвовал в разговорах, а больше слушал.

— Дмитрий Фёдорович Тарасов, помещик, и Савва Сигизмундович Телецкий, купец и маг, — представил мне урядник своих спутников в гражданском, — А я смотрю, вы изрядно развернулись. Не ожидал, право слово не ожидал, — удивлённо качал головой урядник, по мере того, как из усадьбы выходили вооружённые люди, а со стороны конюшни к ним стали подводить осёдланных коней.