Мастер темных Арканов 5 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 26

— Ваше Императорское Величество…

— Да знаю я, — раздраженно махнул тот рукой. — Подумаю. Сейчас не об этом. Значит, говоришь, мальчишка противостоял артефакту?

— Именно! Сначала он попал под его действие. Но внезапно освободился.

— Это серьезно, князь. Ты это понимаешь? — прищурился самодержец.

— Понимаю.

— Надо бы выяснить, как у него это получилось. Артефакт подчинения не зря называется абсолютным. Разве были подобные случаи?

— Не было, — покачал головой. — Я уже дал задание более пристально понаблюдать за князем Черногряжским.

— Ты это, — вдруг как-то весело усмехнулся император, — не переусердствуй. Мне с дочерью объясняться не хочется. Да и, честно говоря, нравится мне этот парень.

— Конечно, Ваше Императорское Величество, обижаете!

— Там Инквизиция успокоилась?

— Пока да. Я руку на пульсе держу. Старший инквизитор Метров из академии по-прежнему копает. Один раз не получилось… видимо, таит надежду, что второй раз получится.

— Вот же упертый… приструни ты его. Парень перспективный. Все у тебя?

— Здесь еще очень интересная тема, Ваше Величество, — немного замявшись, сообщил глава имперской СБ.

— Что за тема? — с любопытством посмотрел на него император.

— Вы сказали, чтобы сразу докладывать о князе Черногряжском…

— Да! И ты прекрасно знаешь почему, — нетерпеливо прервал император, — говори уже, не тяни.

— Он каждый вечер ходит к князю Распутину после занятий. И проводит с ним полтора часа в учебном корпусе.

— К художнику? — удивленно переспросил император,

— Да, каждую пятницу на протяжении почти трех месяцев.

— Интересно зачем? — задумчиво пробормотал Шуйский. — Распутин — тяжелый человек, и чтобы он с кем-то вот так вот запросто общался… тем более с студентом-первокурсником. Странно!

— Согласен, Ваше Императорское Величество, очень странно, — кивнул Воронцов, — но выяснить, что там у них происходит, мы не смогли.

— Художники, — невесело хмыкнул его царственный собеседник, — с этим народом тяжело договориться. Но ты меня заинтриговал, Матвей. Обязательно все выясни по этому поводу.

— Конечно, — кивнул Воронцов, — уже плотно занимаюсь этим вопросом.

Летт, на котором нас доставили на этот самый императорский вечер, тоже был императорским. Мало того. Он был личным леттом великой княжны, которая не поленилась сама прилететь, чтобы забрать, как она заявила, своих друзей. То есть нас! Надо было видеть лица присутствующих при этих словах. Мне показалось, что вся моя пятерка просто лопнет от удовольствия. Пришлось и мне нацепить благодарное выражение.

Полет прошел, как это принято говорить в моем прошлом мире, в теплой и дружеской обстановке. А учитывая, что летт Софьи был практически готовой квартирой с холодильником, баром, мягкими креслами и прочими прелестями цивилизации, в нем можно было практически жить. Так что наш путь до Кремля прошел весьма ненапряжно.

Приземлились мы непосредственно перед Большим кремлевским дворцом. На этот раз я удостоился чести увидеть его лично, а не в здешнем Интернете. И да, вживую выглядел он гораздо солиднее.

Софья отправилась переодеваться «к выходу», как она заявила, и передала нас пожилому представительному мужчине, который представился как Афанасий, второй распорядитель бала. Меня так и подмывало уточнить количество этих распорядителей, но я подавил в себе это желание, решив, это будет нескромно.

Вместе с ним мы и направились во дворец. Поднявшись по широкой лестнице, прошли в гостеприимно распахнутые массивные двустворчатые двери и оказались в огромном фойе. Здесь находились, как понял, раздевалка и туалетные комнаты. В каком-то явно творческом беспорядке по нему были разбросаны диваны, на которых расположились гости. Кстати, их уже было немало. И да, на их фоне наши девушки точно не терялись. Даже, я бы сказал, могли дать фору, учитывая, что, как и те, нацепили всевозможные украшения.

В общем, бриллианты сверкали в ушах, на запястьях и груди. Про великую княжну я вообще не говорю: то изящное колье, которое украшало ее шею, было настоящим произведением ювелирного искусства. И, судя по восхищенным взглядам моих спутниц, стоило, видимо, целое состояние. Я в драгоценных камнях не разбирался, но к образу Софьи оно подходило идеально. По крайней мере, на мой взгляд, оно идеально гармонировало с ее воздушным светло-голубым платьем.

Скользили официанты с подносами, разнося напитки. Но задерживаться здесь мы не стали. Софья сразу повела нас к еще одним распахнутым, щедро украшенным позолотой белым дверям, за которыми, как я понял, находился главный зал. Из него доносилась негромкая музыка, и, как выяснилось, народ периодически перетекал из одного зала в другой.

— Двадцать минут до начала, — сообщила мне Софья, раскланиваясь на ходу с присутствующими, которые привставали, едва завидев великую княжну. Но получалось, что и нас они таким образом приветствовали. Странное знакомство происходило. Однако на себе я чувствовал любопытные взгляды — сейчас все потянутся в большой зал. Так что не будем задерживаться.

Сам же зал меня сильно не удивил. В принципе, его убранство я уже видел в Интернете, так что ничего нового. Лишь рябило от позолоты гораздо сильнее, чем на фотографиях. В одной половине несколько рядов столов, накрытых белыми, щедро накрахмаленными скатертями. Сверкающий, до блеска начищенный фарфор и хрустальные фужеры, игравшие разноцветными красками в ярком свете висевших под сводчатыми потолками массивных люстр, на которых горело множество магических огней.

Ну а немного дальше, на небольшом возвышении, можно сказать, в центре зала располагался, как я понял, императорский стол. И вот где было изобилие еды… даже запеченный целый поросенок на огромном серебряном блюде. И за ним, кстати, никого не наблюдалось.

Великая княжна подвела нас к одному из столов. Сейчас около них народу было немного.

— Здесь каждому отведено место, — сообщила нам Софья, — у вас оно здесь.

Я осмотрелся. В принципе, неплохо. Не на самых задворках и не перед императорским столом. В общем, самое, на мой взгляд, грамотное расположение. Княжна удалилась, сообщив, что к нам подойдет после официальной части. Ну и ладно.

Мы остановили одного из фланирующих между столами официантов и слегка разгрузили его поднос. Учитывая отсутствие рядом моей палочки-выручалочки в подобной ситуации — Иви, я решил ударить по белому сухому. Остальной народ, за исключением Игоря, поддержал мой выбор. Мы выпили за наступающий Новый год и закусили какими-то тарталетками и бутерами с черной икрой. Надо же… стол, конечно, не ломился от еды, на нем типа все было красиво разложено и нарезано… но голодными тут точно никто не останется.

Следующие десять минут я наблюдал, как в зал начал вливаться народ из фойе. Неспешно шествовал цвет аристократии Российской империи. Рядом со мной оказалась Холмогорова, которая, как оказалось, гораздо более подкована в светской жизни, чем остальные. Так что она взяла на себя проведение ликбеза, шепотом поясняя, кто есть кто. Хотя один хрен запомнить всех этих Разумовских, Дашковых, Кутузовых, Суворовых и тому подобных я не смог. Ну вот всегда у меня была плохая память на лица. И в Рочестене, в новом теле, она осталась такой же плохой.

В общем, передо мной прошла вся первая десятка здешнего аристократического рейтинга. Ну а последним появился император. Василий Шуйский был одет в военный мундир с пышными эполетами. Почему-то он напомнил мне гусара. Правда, этакого постаревшего и тучного. При его появлении сразу наступила тишина. Его сопровождала уже хорошо знакомая мне свита. Судя по всему, она не менялась совсем.

Хотя нет, я не прав. К трем отпрыскам императора и его двум женам добавились кроме Воронцова еще Бенкендорф и несколько человек, которых я не знал. Если верить Насте, ими были глава МИД Российской империи Иван Велизаров, невысокий худой человек в очках, с явно еврейским лицом и каким-то цепким и проницательным взглядом, и глава имперской канцелярии Роберт Брюс. Надо же, какая известная мне фамилия… ну выглядел он чем-то похожим на своего аналога из моего мира по имени Яков. По крайней мере, каким того изображали на портретах. Я вообще уже говорил, что увлекался историей… и вот как раз петровское время меня интересовало больше всего. И знал я его довольно хорошо.