Алмазный башмачок - Фэйзер Джейн - Страница 32

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая

При этом они не прекращали работу над шитьем.

— Может, и не понравимся, — отвечала ей сестра. — Возможно, она будет совсем как папа. Все время будет занята при дворе.

— Ты что-то сказала, Сильвия? — бросила на них острый взгляд из-под пенсне гувернантка.

— Нет, мадам, — покачала головой Сильвия, подняв на-;. нее полный невинности взгляд от двух измятых кусочков материи, которые она пыталась сшить.

Гувернантка подозрительно посмотрела на сестер. Две абсолютно одинаковые головки склонились над шитьем, две пары пухлых ручонок сражались с иголками и нитками.

— Я не хочу слышать от вас ни одного слова, пока не закончу чтение, — объявила она, снова принимаясь за Священное писание.

Маленькая ножка Амелии наступила на ножку сестры.

— Могу я спросить вас, мадам, придет ли после венчания месье Лео?

— Понятия не имею.

Амелия замолчала. Месье Лео явно был нежелательной темой для гувернантки. Она питала искреннюю антипатию к виконту.

Приближался вечер. Луиза слегка осоловела после обильного обеда. Голова ее начала склоняться на грудь, а голос — прерываться на полуслове. Она задремала. Испустив легкий храп, мадам уронила голову на свою увядшую грудь, но тут же вздрогнула и выпрямилась. Взглянула на своих подопечных, сидевших прямо напротив нее, с сияющими от смеха глазами.

Гувернантка кашлянула, укрепила на носу пенсне и снова принялась за чтение. Девочки усердно работали иголками, но у Луизы было не доставляющее ей никакого удовольствия подозрение, что они давятся от сдерживаемого хохота. И вдобавок ко всему она не могла сказать на этот счет ни единого слова, чтобы не потерять свое достоинство. Монотонный голос наставницы висел в воздухе комнаты, пока часы не пробили шесть вечера.

Амелия и Сильвия при первом же ударе часов подняли головы от шитья и обменялись взглядами. Наступил час венчания.

Виконт Кирстон занял свое место в первом ряду в домашней часовне короля в Отель де Виде. Играл орган, звуки хорала возносились под готические своды часовни, избавляя его от необходимости принимать участие в разговорах. Все вокруг шушукались только о невесте князя. Ни один из присутствующих на венчании гостей не был в Компьене и не видел эту девушку. Лео засыпали вопросами о ней с того самого момента, как он переступил порог часовни. Красива ли она? Одобрил ли король выбор князя? Сколько ей лет? Он отвечал на эти вопросы очень сдержанно, не желая быть втянутым в досужие разговоры, и мало-помалу недовольные его замкнутостью гости отступились.

Вновь ощутив пульсирующую в голове боль, он прикрыл глаза. Простое красное вино компьенской таверны справилось со своей задачей даже слишком хорошо, свалив его в постель ранним вечером. Он проснулся довольно поздно, с раскалывающейся от боли головой, с подступающей к горлу тошнотой и в прескверном расположении духа.

— Вы ведь были в Вене, Кирстон, когда там разразился скандал из-за музыканта императрицы? — Полный джентльмен из второго ряда в алом с золотом костюме из бархата нагнулся над его плечом, отгоняя от себя клубы ладана. — Говорят, что главный герой нашумевшей истории приехал сейчас в Париж.

Лео заставил себя собраться. Ведь Корделия совершенно определенно вручила судьбу Кристиана а его руки.

— Да, и я даже опекаю этого молодого человека, пока он не найдет себе патрона, — сказал Лео, зная, что герцог де Карилльяк почитает себя щедрым покровителем искусств. — Юноша отмечен печатью таланта, — продолжал он. — И я уверен, что, как только король услышит его, никакого другого покровителя ему просто не понадобится.

— Ах, — поскреб подбородок де Карилльяк, его маленькие глазки живо поблескивали в толстых складках кожи. — Но сейчас, как я понял, он прозябает в нищете. Вы пока что не предложили ему своего покровительства?

— Это меня не привлекает, милорд, — холодно произнес Лео.

Статус удачливого покровителя искусств обязывал человека иметь куда больше, чем просто влияние и положение в среде власть имущих. К числу сказочно богатых людей, с жаром борющихся между собой за славу наиболее удачливого мецената, относился де Карилльяк, один из самых ярых участников подобного рода схваток. Если бы Кристиан пришелся герцогу по душе, то для молодого музыканта лучшего нельзя было бы и пожелать.

— Отлично, отлично, — бормотал де Карилльяк, кивая своим собственным мыслям:

— Мы еще поговорим с вами по этому поводу.

От входа в часовню донесся шум. Лео повернулся в ту сторону. В первый момент его покрасневшие глаза различили только золотое сияние. Приблизившись к нему, сияние превратилось в Корделию. Ее черные волосы были распущены по плечам из-под золотой сетки и некоего подобия тиары, усыпанной бриллиантами; на фоне черной волны лицо девушки выделялось особой бледностью. Проходя мимо, она взглянула прямо на него, и Лео отметил, что сейчас ее глаза потемнели от волнения, а в их глубине тают блестящие искорки. Затем она взяла князя под руку, и, когда они приблизились к алтарю, орган, выдохнув последние аккорды, смолк.

Кристиан прошмыгнул в дверь часовни, когда церемония уже началась, и пробрался ближе к алтарю по боковому нефу. У него, разумеется, не было приглашения, но он чувствовал, как важно для него находиться сейчас около Корделии. На венчании с ней рядом не было ни одного друга детства. Топнет все еще пребывала в Компьене, а виконт едва ли знал се так, как Кристиан.

Кристиан скрылся в тени мраморной колонны, откуда мог видеть стоящую перед алтарем пару. Князь производил впечатление своей дородной фигурой, облаченной в богатый костюм из дамасковой ткани кремового цвета, обшитый по краям серебряной лентой. Широкие плечи князя держались прямо, впереди несколько выступал плотный живот. Он напоминал сильного, мускулистого атлета, начинающего полнеть. Но от него исходила атмосфера уверенности и значительности человека, имеющего власть и влияние. Корделия, несмотря на расшитое золотом платье и блеск бриллиантов в прическе, казалась хрупкой, почти бестелесной по сравнению со своим мужем.

Князь взял руку Корделии в свою и надел ей на палец одно из благословленных еще в Вене колец. Кристиан не отрываясь следил, как Корделия, в свою очередь, сделала то же самое. Обряд был свершен. Кристиан взглянул через проход, туда, где в первом ряду находился виконт Кирстон. Лицо виконта было словно вырублено из камня. Он сидел очень прямо, держась руками за поручни. Кристиан заметил, что костяшки его пальцев побелели. Этому человеку Корделия открыто призналась в любви, а он отверг ее любовь, потому что отказался верить собственному сердцу. Кристиану показалось, что в этот момент в полутемной часовне Лео Бомонт испытывает чувство, которое можно определить только как сильнейшую боль.

Новоиспеченные супруги шли по проходу между рядами.

Лицо Корделии было еще бледнее, чем до венчания. Ее рука в перчатке покоилась на рукаве парадного камзола мужа. На этот раз она не бросила ни одного взгляда на Лео, но смотрела не отрываясь на освещенный вечерней зарей четырехугольник выхода из часовни. Корделия изо всех сил пыталась не обращать внимания на ритуал венчания, так похожий на церемонию в Вене, и в то же время столь отличный от нее.

Она физически ощущала присутствие Лео, воспринимала излучаемую им волну эмоций и готова была рыдать от непоправимости всего свершающегося сейчас, проклинать свою долю. Но сделать что-либо было уже невозможно.

Когда они вышли во двор часовни, прохладный вечерний воздух освежил ее голову и очистил от ладанного тумана.

Девушка отстранение, как во сне, воспринимала все окружающее, откуда-то издалека слышала поздравления, ощущала направленные на нее любопытные взгляды, в которых ясно читалось, что она — еще один колоритный аксессуар замкнутой жизни Версаля, не более того. Она была уверена лишь в существовании князя Михаэля, чувствуя своей рукой его весьма основательное присутствие рядом с собой.

— Княгиня, извольте принять мои поздравления.

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая