Повелитель душ 2 (СИ) - Кретов Владимир Владимирович - Страница 12

С момента смерти отца прошёл примерно час. Если я полечу в три раза быстрее потока, то нагоню душу отца минут за двадцать пять. Столько же обратно. Итого: пятьдесят минут. Пусть будет, час. Ну, и ещё один час сверху — чисто на всякий случай.

Глаза Семёна после моих слов расширились:

— Вы… сможете…

Я его перебил:

— Смогу-смогу, всё под контролем. Скоро буду с отцом, не сомневайся!

А про себя добавил, что за него, за Семёна, посомневаюсь я сам, так что ему волноваться не зачем…

Либо у меня всё получится, и я сдержу свои слова, вернувшись с душой отца, либо я потеряюсь в потоке нитей и… не вернусь, то есть, для всех словно умру. А мёртвые сраму не имут…

Подмигнув Семёну, я вылетел из тела уборщика, вернул душу этого уборщика обратно в тело и, примерившись к «ветру», полетел вперёд.

Более-менее приноровившись к полёту, в потоке нитей прочь от земли, начал потихоньку разгоняться. Если лететь со скоростью потока нитей, то я никогда не нагоню клубок души отца, так что ускоряться нужно обязательно.

Когда я ускорился примерно втрое от скорости нитей, остановил разгон. Эта скорость для меня комфортная — на ней я могу лететь ровно параллельно нитям. Разогнаться ещё больше я, конечно, мог, но решил не рисковать.

Минуты полёта тянулись словно засахарившийся мёд — крайне медленно и неохотно, в какой-то момент даже захотелось «махнуть рукой» и вернуться обратно пока я ещё не слишком далеко отлетел, но я фигурально «сжал свои зубы» и летел вперёд.

Я старался настолько чётко следить за ровностью своего полёта, что чуть не пропустил душу отца. До меня дошло, что я добрался до своей цели лишь после того, как я пролетел мимо клубка его души.

Остановился, подхватил душу, развернулся на сто восемьдесят градусов и полетел обратно ровно с такой же скоростью, что я летел сюда.

Путь обратно почему-то уже не казался таким долгим, тянущимся. Видимо, потому, что я понял — я смог не отклониться от заданного курса ни на один градус, иначе просто пролетел бы мимо клубка души отца. А раз я смог лететь настолько чётко, то что тогда мне мешает и обратно слетать ровно так же?

Загородное имение рода Лесковых. Малая трапезная. Николай Фёдорович Лесков.

Липкая, неотпускающая пучина какого-то первородного счастья, что безраздельно владела сознанием мужчины вдруг резко отхлынула и позволила вернуться в голову обычным мыслям.

Мужчина сделал вдох и ощутил, что он лежит на чём-то твёрдом, а перед глазами встали кадры того, как он летел… как там его сын называл это явление? Ветер душ? Поток нитей?

Вроде, и так и так называл…

Теперь, мужчина смог оказаться в этом ветре на длительный период, а не на считаные секунды, как в прошлый раз.

И ему не понравилось…

Да, эйфория, заполняющая разум, она как наркотик — полностью его затуманивает. И именно это мужчина и не любил — терять свой разум. Он даже никогда не напивался по-серьёзному, ему не давала это сделать ответственность. Ведь потеряв разум, нельзя контролировать ситуацию.

А для главы рода это может стать критичным.

Сбоку раздался всхлип, и обеспокоенный голос Семёна спросил:

— Николай Фёдорович, это вы⁉

Глава рода Лесковых наконец распахнул глаза и обнаружил себя лежащим на столе в малой трапезной.

С левой стороны, на стуле, почему-то сидел уборщик, а вот справа был, действительно Семён. Он склонился прямо над лицом мужчины и пьяно выдохнул ему в лицо:

— Николай Фёдорович, ответьте!

Мужчина поморщился и, чуть отстранив свою голову, ответил:

— Да я это, я. Что я здесь делаю?

Перед его глазами тут же промелькнули картинки, как он откусил от пирожка и внезапно схватился за сердце. Ну, а дальше был полёт среди нитей под всё больше и больше накатывающей эйфорией.

Семён хотел что-то ответить, но глава рода его прервал:

— А, вспомнил! Я тут умер… — Мужчина резко приподнялся и, свесив ноги со стола вниз, встал. — А зачем тут уборщик?

Но Семён уже будто не слушал, он приобнял главу рода:

— Ваше сиятельство, Вы вернулись! А я уж и не надеялся на такое…

Никогда прежде Николай не видел лекаря рода в таком состоянии, а ведь они были достаточно близки — насколько это, вообще, возможно.

Ух, а как же от Семёна разит алкоголем! Такого тоже никогда не бывало, чтобы Семен так вот напился в рабочее время. Максимум, он мог выпить бокальчик коньяка вместе с Николаем за трапезой.

Внутри мужчины даже немного разлилось теплое чувство…

Оказывается, вот так его смерть переживают достаточно близкие люди. Значит, жил он правильно…

Николай чуть отстранился:

— Сколько я был мёртв?

Семён взял себя в руки и наконец отошёл от главы рода на шаг:

— Больше двух часов.

Глаза Николая расширились:

— Двух часов⁈ Я каким образом жив-то, вообще⁈ Или… — Он повернул голову к уборщику, что сидел на стуле и с лёгкой полуулыбкой смотрел на Николая. — Сын⁈

Уборщик широко улыбнулся, почти оскалился:

— Сын-сын! Отец, тебя даже на пару дней оставить нельзя, так и норовишь умереть.

— А-а-а… как ты смог? Ты ведь в академии должен был быть.

Уборщик, вернее его сын, в теле уборщика, развёл руки в стороны:

— Пришлось срочно лететь сюда. Потом уже…- он сделал паузу, затем, продолжил,- догонять твою душу в ветре нитей и возвращать в этот бренный мир.

— Ты и так можешь⁉

— Ну, как оказалось — могу. Пришлось рискнуть…

Сын замолчал, так как, Николай в миг обошёл стол и, подойдя к нему, крепко обнял.

Просто обнял и молчал, и лишь через пятнадцать секунд, чуть отстранился:

— Спасибо сынок!

Загородное поместье рода Лесковых. Малая трапезная.

Всё оказалось не так страшно…

Даже несмотря на эйфорию, мне пришлось немного поволноваться, но, всё прошло гораздо легче, чем я думал.

Следуя параллельно полёту нитей, я смог вернуться не просто обратно в тот же мир, а прямо конкретно в ту же трапезную, откуда полетел за отцом!

Авантюра оказалась крайне успешной, что не может не радовать…

Запихав душу отца в его же тело, которое доставили в трапезную и, вселившись в уборщика, наблюдал, как глава нашего рода приходит в себя после эйфории.

Вполне нормально.

Может, в самом начале, он и был дезориентирован, но в себя пришёл почти моментально.

Это значит, что эйфория не так уж и сильно влияет на разум умершего, как мне казалось. Во всяком случае, за пару часов эйфории ничего страшного точно не происходит.

Как только я объяснил отцу, что это я в очередной раз спас его шкуру, он даже обниматься полез. От такого даже я — под эйфорией, немного расчувствовался и хотел сказать что-то тёплое в ответ, но в дверь малой трапезной вдруг постучали.

Отец отстранился от меня и крикнул:

— Да?

В открывшуюся дверь зашёл глава службы безопасности — Арсений Петрович Потапов.

Быстро осмотрев помещение, он остановил взгляд на отце:

— Ваше сиятельство, датчик показал, что Ваше сердце снова бьётся. Я к Вам с докладом.

Вот ведь, невозмутимый дядька!

Походу, он военный до мозга костей. У него, похоже, в инструкции если написано, что когда датчик показывает сердцебиение, то надо идти с докладом — то он это и делает. А то, что до этого два часа сердцебиения не было — это не важно, в инструкции об этом ничего, видимо, не написано.

Между тем, отец кивнул:

— Докладывай. Что удалось узнать? Кто меня убил? — Следующий вопрос он задал тише предыдущих, но угроза прямо сквозила в его словах. — И… почему ваша служба это проморгала?

Глава службы безопасности уточнил:

— Доложить прямо сейчас?

— Да.

СБ-шник подошел ближе и, достав из своей папки листы документов, положил их на стол.

Отлично! Возможно, у нас наконец появятся хоть какие-то зацепки…

Глава 10