Повелитель душ 2 (СИ) - Кретов Владимир Владимирович - Страница 36

Марья откашлялась и сглотнула, только сейчас она поняла, что в её горле пересохло. И тут же уточнила:

— Какое?

— Съезди в резиденцию в Марфино. Александр вряд ли туда успел добраться. Нужно забрать оттуда все головные уборы, которые ты сможешь найти в моём гардеробе. Где-нибудь — в них, найдётся хоть один мой волос. Справишься?

Глядя на симпатичное лицо Владимира, а вовсе не её отца, она всё же пересилила себя, мотнула головой, будто избавляясь от наваждения и кивнула:

— Конечно, папочка. Сделаю!

Москва. Кремль. Большой кремлёвский дворец.

Я стоял в ванной комнате и смотрел в зеркало. В отражении на меня смотрел немолодой грузный мужчина — с аккуратной, наполовину седой бородкой, большим носом картошкой и карими глазами.

Всё как описывал Афанасий, значит, с телом для вселения я не промазал.

Этот немолодой мужчина был никем иным, как камердинером бывшего императора, ну а теперь нового — Александра.

Это единственный мужчина, кроме родового медика, который мог свободно входить в покои императора.

Камердинер был полностью лоялен к императорскому роду и никогда не покидал дворца или любого имения, где проживал император. И, в отличие от многочисленной охраны, он был немагом. Идеальный вариант для вселения.

Афанасий нарисовал мне достаточно подробный план дворца, рассказал про всю внутреннюю кухню — кто и когда имеет право входить в покои императора. Оказалось, что все, кроме родового лекаря, могли попасть внутрь только после доклада камердинера.

А сам камердинер… на то он и камердинер, чтобы докладывать самому императору, то есть, входить во внутренние покои.

Умывшись ледяной водой, я опустил пальцами автоматически взлетевшие вверх уголки губ. Мой эйфорический оскал всё никак не уходил.

Нет, чтобы дойти сквозь охрану до покоев Александра нужно помедитировать хотя бы десять минут, иначе меня с таким оскалом хрен пустят к нынешнему императору…

Что ж… десять минут, так десять минут.

Через непродолжительное время медитации сидя на стульчаке унитаза, я проверил свою физиономию в зеркале.

Всё ещё скалюсь. Но… небольшое усилие, и я смог опустить уголки губ вниз.

Вот, другое дело! Теперь можно действовать!

Отперев дверь в уборную, я прошёл по широкому коридору с красивейшем узорчатым паркетом и, кивнув двум магам, стоявшим перед дверью, постучал в неё.

Изнутри послышался молодой приглушённый голос нынешнего императора Российской империи:

— Да! Кто там?

Я с трудом удержал в себе ответ «почтальон Печкин», и открыв массивную дверь и зайдя внутрь, запер её за собой.

А, неплохо так император устроился!

Колонны, арки, огромная кровать с балдахином. Настоящие палаты. Впрочем, о чём это я… Это ж палаты и есть!

Из, очевидно, ванной комнаты, вышел Александр — собственной персоной, закутанный в халат. Увидев меня, он удивился:

— Франц⁉ Что случилось?

Хе-хе, это сейчас ты будешь рассказывать, что случилось!

Я вырвал собственную душу из тела немолодого камердинера и впихнул туда душу Афанасия, что держал всё это время у себя за спиной.

Да, в итоге, я ничего толком не увижу и не услышу, так как, буду рядом только клубком души. Но именно такой план, где к императору входит один только камердинер, был наиболее рациональным.

Ну, ничего! У Афанасия с сыном дело семейное. Вот пусть, так сказать, в семейном узком кругу и решают.

Ну, а я по итогу посмотрю, чем всё это закончится…

Глава 27

Москва. Кремль. Большой кремлёвский дворец.

Я наблюдал, как две души долгое время находились на одном месте, а затем, душа сынка резко подалась назад, вглубь комнаты. В это же мгновение, две души охранников, что стояли у входа, в императорские покои попали внутрь и… тут же полетели в потоке нитей…

Уж что там точно произошло — можно только предположить, но скорее всего, у настоящего императора, в теле камердинера, состоялся нелёгкий разговор с сыном. Сыну это не понравилось, и тот позвал па подмогу охрану. Сам же, небось, прыгнул за кровать… Ну, может, и не за кровать, но убежал куда-то вглубь опочивальни.

Затем, в помещение ворвались охранники и Афанасий их мгновенно прикончил.

Раз, два!

Я поймал оба клубка души и пихнул их к себе «за спину» к душе камердинера, которую я тоже там держал.

Камердинер и два охранника вряд ли в чём-то виноваты — они чисто свои служебные обязанности выполняют, скорее всего.

Но это я уже потом у Афанасия спрошу — держать ли их души для обратного переселения или отпустить нафиг в ветер из нитей…

Кстати! Два тела теперь, свободны. Если раньше в них мне было не вселиться — один маг был с тремя колодцами, а второй — с четырьмя, то теперь, меня ничто не ограничивает!

Не теряя времени, я нырнул в ближайшее тело. Место для клубка души ещё не успело остыть в духовном зрении и светилось — будто, там сама душа.

Ух!

Попытавшись встать, я понял, что дело это бесполезное. Не знаю, что там император сделал с этим телом своим даром гравитации, но похоже, что он сломал у него все имеющиеся кости. Мне тупо не на что было опереться мышцам, каркаса просто не существовало!

Благо, что я не чувствую боли под своей эйфорией и, мне всё равно А вот, охранников даже стало как-то жаль. С такими тотальными повреждениями скелета они могли помереть просто от болевого шока.

Ну, да ладно, встать не смогу, конечно, но вполне себе смогу просто повернуть голову в нужном направлении и превратиться в слух.

Афанасий стоял над лежащим на полу сыном и, держа того за ворот халата, удерживал верхнюю часть его тела над полом:

— Почему⁉

Александр кашлянул и из уголка его губ потекла струйка крови.

Похоже, что он не сам отпрыгнул, а всё-таки, отец ему всандалил, что того так унесло…

— Так… почему, сын⁉

Александр криво усмехнулся:

— Наш род, Аничковых, знатные долгожители.

— И… что?

— То, что я ждал бы трон ещё лет сто! Вот что, отец! Я был бы в твоей тени ещё несчётное количество лет! Вечный принц… Ждать было уже невозможно…

От императора повеяло каким-то холодом. Он, вроде, только гравитацией обладал, но я прямо физически почувствовал, как в комнате стало на несколько градусов холоднее.

Афанасий приблизил лицо своего сына в плотную к своему:

— И из-за этого ты предал родину?

— Я не предавал, я всего лишь воспользовался одним предложе…

От пощёчины Афанасия голова сына мотнулась в сторону, а на пол бухнулся зуб и, прокатившись по паркету, скрылся где-то под кроватью.

— Это — предательство! Даже для переворота ты мог использовать исключительно внутренние силы. А теперь, что? Теперь, ты собрался передать какой-то сраной Англии, которая ещё столетия назад утратила свою силу, наши недры⁉

Сынок кашлянул кровью, и из его рта выпал ещё один зуб. Ну, или осколок зуба, с пола было сложно было разглядеть…

— Кто? Кто именно вышел на тебя?

— Александр снова кашлянул:

— Я… кх… я не могу. Не могу… кх… сказать…

Лицо камердинера, в теле которого сейчас находился Афанасий, потемнело:

— Так ты ещё и магическую клятву о неразглашении дал⁈ — Отец отпустил ворот халата, и тело сына рухнуло на пол, а затем, будто вдавилось в паркет:

— Кто⁈ Либо я расплющу тебя, либо ты сможешь пересилить клятву и скажешь мне!

Сынок захрипел:

— От… ец… кхрр… умо… ляю!

— У тебя есть шанс выжить. Примерно один процент. Ещё раз: Кто вышел на тебя и предложил переворот? Ну, или на кого ты сам вышел?

— Я… кх… кххх. Я… не…

Александр дёрнулся и затих.

Афанасий стоял молча над телом своего сына секунд тридцать, а затем, тяжело вздохнув, пробормотал себе под нос:

— Не смог… Ну, что ж, собаке — собачья смерть…