Достоинство - Фэйзер Джейн - Страница 8
- Предыдущая
- 8/96
- Следующая
Горничная, которая пришла на ее вызов, оказалась на удивление неразговорчивой, и ничего, кроме книксенов и учтивой фразы «Да, мисс», вытянуть из нее было невозможно. Она отказывалась отвечать на прямые вопросы Джулианы о госпоже Деннисон и ее доме, и, когда девушка ушла, оставив поднос с завтраком, несчастная пленница поняла, что аппетит у нее полностью пропал, а чувство голода сменилось нарастающей тревогой.
Через несколько минут Джулиана услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Она вскочила и, подбежав к двери, дернула ее. Дверь была заперта. Тогда Джулиана принялась колотить кулаками по толстым дубовым доскам и кричать что есть силы. Но ответом ей было полнейшее безмолвие.
Тогда она подбежала к окну и выглянула вниз с высоты третьего этажа. Стена была отвесной и гладкой, как стекло, — ни единого выступа, ни единой щербинки в каменной кладке. На уровне первого этажа прямо под своими окнами Джулиана увидела маленький железный балкончик, увитый плющом, но нельзя было даже помыслить о том, чтобы благополучно спрыгнуть на него с узенького козырька, которым заканчивался снаружи подоконник ее темницы. Она подумала было о том, чтобы воззвать к помощи какого-нибудь прохожего. Но что, с другой стороны, она ему крикнет? Что она пленница? И кто в это поверит? Скорее всего ее сочтут провинившейся служанкой, которую заперли в наказание за какой-нибудь проступок. Ни один человек не захочет вмешиваться в дела такого богатого домовладельца, как ее хозяйка.
Джулиана опустилась в кресло, от досады кусая ноготь большого пальца. Ее нахмуренные брови придали хорошенькому личику яростно-ожесточенное выражение. Сама виновата — нечего быть такой легкомысленной, доверчивой дурехой!
Утренние часы тянулись медленно, незадолго до обеда ключ в замке повернулся еще раз, и дверь открылась. На пороге стояла горничная.
— Госпожа ожидает вас в малой гостиной, мисс, — сказала девушка, почтительно приседая. — Будьте добры следовать за мной.
— Наконец-то! — Джулиана вскочила и бросилась в коридор, обогнав горничную, так что той пришлось семенить следом, время от времени забегая вперед, чтобы указывать дорогу. Через несколько минут они оказались у высокой двустворчатой двери, которую горничная с поклоном распахнула перед Джулианой.
— Моя дорогая! — с обворожительной улыбкой обратилась госпожа Деннисон к Джулиане. — Я приношу свои извинения за запертую дверь. — Она поднялась с кресла и направилась к девушке, благодушно протягивая руки. — Но после твоей утренней выходки я очень испугалась, что ты убежишь, так и не дав мне объяснить тебе некоторые вещи. Ну а теперь скажи, что ты прощаешь меня. — Госпожа Деннисон взяла руки Джулианы в свои благоухающие ладони и торжествующе улыбнулась.
Джулиана не заметила ни тени вероломства в ясном взгляде голубых глаз, не услышала ни намека на лукавство в мягких переливах грудного голоса. Но тем не менее она резко отдернула руки, нимало не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
— Мадам, я ничего не понимаю. Если бы вы попросили меня не покидать пределов вашего дома, я бы выполнила вашу просьбу, памятую о вашей доброте.
— Правда? — Элизабет насмешливо взглянула на девушку и после небольшой паузы добавила: — Да, наверное, ты бы так и поступила. Но видишь ли, жизнь в городе делает человека мнительным и недоверчивым. Я совсем забыла, что такое наивные деревенские нравы.
Госпожа Деннисон указала Джулиане на пуфик, а сама села в кресло.
— Садись, пожалуйста, моя милая. У меня к тебе есть предложение.
— Мадам, я вчера уже говорила вам, что согласна на любую работу.
— Видишь ли, я не знаю, можно ли в полной мере считать мое предложение работой, — задумчиво нахмурилась госпожа Деннисон. — Хотя в каком-то смысле это, конечно же, работа.
Джулиана оглядела маленькую комнату. Она отличалась гораздо более интимной обстановкой по сравнению с большим салоном на первом этаже, сама атмосфера которого располагала к отдохновению и утонченной лени.
— Скажите, мадам, это ваше заведение — дом терпимости? — задала Джулиана вопрос, на который сама уже могла с уверенностью ответить после долгих наблюдений и раздумий.
— Разумеется, нет. — Госпожа Деннисон с достоинством выпрямилась в кресле, чеканя каждое слово. — В наших салонах собирается самое изысканное общество Лондона, а наши юные дамы по праву вхожи в высший свет.
— Понятно, — сухо ответила Джулиана. — Значит, это великосветский публичный дом!
Госпожа Деннисон внезапно утратила все свое внешнее добросердечие и мягкость.
— Не будь наивной дурочкой, моя милая. У тебя за душой нет ни гроша. Тебя преследуют за убийство мужа. Ты пропадешь в этом городе одна, без друзей и без денег. А я предлагаю тебе свое покровительство и средства к существованию.
— Я не хочу заниматься проституцией, мадам. — Джулиана поднялась. — Если вы соблаговолите вернуть мне мою одежду, я незамедлительно покину ваш дом. Я очень благодарна вам за гостеприимство и с удовольствием бы отплатила за него работой на кухне, но…
— Не болтай ерунды! — Госпожа Деннисон схватила Джулиану за руку, мимоходом подмечая хрупкость тонких пальцев и нежность кожи. — Да ты никогда не выполняла тяжелую, грубую работу! Готова поклясться, что ты и понятия не имеешь о том, что это такое.
— Это не имеет значения! — зло вырвала свою руку Джулиана. — Я не белоручка, мадам. Я предпочитаю любой самый тяжелый труд проституции. Так что прошу прощения…
— В таком случае, боюсь, мне придется прибегнуть к более жестким мерам убеждения.
Джулиана резко обернулась на тихий звук чужого голоса. Из-за бархатной малиновой портьеры вышел мужчина. Он был в костюме для верховой езды, с плеч тяжелыми складками ниспадал темный плащ с серебряным шитьем, заколотый пряжкой с огромным бриллиантом.
Мужчина стоял, лениво нюхая табак. Взгляд его серых пронзительных глаз был устремлен на Джулиану, и ей казалось, что он проникает в самые потаенные уголки ее души, которые она доселе никому не открывала.
— Кто вы? — воскликнула Джулиана и невольно отступила к двери.
— Не надо, не убегай, — мягко сказал незнакомец и положил серебряную табакерку в карман. — Тебе нечего бояться, милая.
— Ну конечно, моя дорогая, — вставила госпожа Деннисон, вновь беря Джулиану за руку. — Это его светлость граф Редмайн. Он хочет тебе кое-что предложить.
— Я уже сказала, что меня не интересуют ваши гнусные предложения! — дрожащим от ярости голосом выкрикнула Джулиана и вырвала руку. — И не важно, от кого они исходят — от сиятельного графа или от золотаря.
Джулиана круто развернулась и устремилась к двери, не обращая внимания на обескураженного графа. Но негодование и удивление, промелькнувшие в его взгляде, быстро сменились любопытством и невольным восхищением. Граф привык к беспрекословному подчинению окружающих, поэтому внезапный и дерзкий бунт деревенской девушки удивил и позабавил его. Но голос его был суров:
— Если я не ошибаюсь, убийство мужа карается сожжением на костре.
Джулиана остановилась как вкопанная. Ее ладонь, уже покоящаяся на ручке двери, вдруг повлажнела, кровь застучала в висках. Она обернулась и с ожесточенным осуждением посмотрела на госпожу Деннисон.
— Так, значит, вы выдали мою тайну!
— Я это сделала ради тебя, дитя мое, — ответила Элизабет. — Ты сама в этом убедишься, если выслушаешь его светлость. Сотни девушек на твоем месте благодарили бы судьбу за такой подарок! Жизнь в роскоши, в высшем свете…
— Я думаю, сейчас не время говорить о наградах и почестях, мадам. — Теперь лицо графа выражало откровенное изумление, а на губах играла насмешливая улыбка. — Мне кажется, нам долго еще предстоит убеждать эту юную леди.
— Убеждать… вы хотите сказать — шантажировать? — вспыхнула Джулиана. — Вы действительно намерены угрожать мне?
— Если я буду поставлен перед суровой необходимостью, то да, — веско заметил граф. — Но я надеюсь, что ты примешь мое предложение просто потому, что это решит все твои проблемы и не составит для тебя никакого труда. Кроме того, не скрою, ты очень поможешь мне, и я готов щедро отблагодарить тебя за это.
- Предыдущая
- 8/96
- Следующая
