Колдунья - Фэйзер Джейн - Страница 42
- Предыдущая
- 42/84
- Следующая
— Я жду ответа, — сказал он вкрадчиво, наслаждаясь муками женщины, сидевшей на другом конце стола. Он поднял бокал с вином и сделал глоток; глаза его зло поблескивали.
Луиза глубоко вздохнула. Ее губы задрожали, и она поднесла к лицу платок.
— Я так не считаю, Джаспер, — сказала она голосом, полным страха.
— Ты так не считаешь? Интересно, чем же тогда можно это объяснить? Просто загадка.
Луиза встала и оттолкнула стул.
— Прошу меня извинить, я оставлю вас, пока вы пьете портвейн. — Она кинулась из комнаты, и вид ее был настолько жалок, что даже слуги не могли не заметить этого.
— Поставь графин на стол и убирайся, — рявкнул Джаспер дворецкому. Тот немедленно подчинился, удалившись с куда большим хладнокровием, нежели его хозяйка.
Криспин пытался скрыть страх, ожидая, что теперь кара падет на него. Он знал, что единственное спасение — казаться спокойным. Небрежно он налил в бокал портвейн, когда отчим подвинул к нему графин.
— Итак, что вы намерены делать, сэр? — спросил Криспин как бы между прочим; он сидел, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Он очень надеялся, что, поставив вопрос откровенно, сможет избежать взрыва. Джаспер резко хохотнул:
— Может быть, на этот раз у тебя есть предложение, дорогой мальчик, поскольку мое ты с треском провалил.
— Едва ли в этом была моя вина, сэр. — Криспин понимал, что необходимо защищаться. — Хлоя кинулась вперед еще до того, как я понял, что происходит. Если бы там не было столько народу, я бы не потерял ее. И если бы не резвость Подружки Робин Гуда, то я смог бы ее догнать.
— Выходит, это была моя вина, да? — Джаспер мрачно уставился на рубиновую влагу бокала. — Я думаю, от меня она бы не скрылась, даже верхом на Подружке Робин Гуда.
— Но вас там не было. — Криспин рисковал, надеясь, что если что-то и выручит его, так это смелость.
— Да. — Джаспер откинулся назад. — По той простой причине, мой упрямый пасынок, что со мной Хлоя никуда бы не отправилась по доброй воле. Бог знает, почему она так не любит меня… Насколько мне помнится, я всегда обращался с ней мягко.
— Она не боится вас.
— Да… пока не боится, — согласился Джаспер. — Но это еще впереди, можешь не сомневаться. — Он покрутил пальцами ножку фужера, и его рот превратился в жесткую тонкую линию.
— Итак, каковы наши дальнейшие действия? — Криспин почувствовал, что на сей раз, опасность миновала.
— Запугивание, — ответил Джаспер. — Я отомщу Латтимеру, и моя сестричка наконец испытает страх.
— Как? — Криспин подался вперед, отсвет свечи упал на его резкие черты, маленькие карие глаза на бледном лице оживились.
— Мы организуем небольшой поджог, — вкрадчиво сказал Джаспер. — И думаю, что одно из нелепых созданий, которых так любит моя сестра, немного пострадает.
— А-а. — Криспин вновь откинулся назад. Он помнил жесткий отпор Хлои, полученный после того, как он небрежно отозвался о ее кляче. Приятно будет отомстить за оскорбление столь эффектно.
Хлоя упорно продолжала претворять свой план в жизнь в течение следующих двух дней. Она с энтузиазмом занялась музыкой, но на уроках воздерживалась от обольстительных улыбок и каждый раз, оказываясь рядом с Хьюго, вела себя так, как будто не замечала его близости. Касаясь его, она делала вид, что это произошло случайно. Но она отлично чувствовала, что Хьюго реагирует на каждое ее прикосновение, каждое движение. Она знала, что он постоянно наблюдает за ней, думая, что она слишком поглощена музыкой, чтобы заметить это. Хлоя была уверена, что, когда она отводила глаза, он смотрел на нее совсем не как наставник или опекун. Но она продолжала вести себя так, как будто не понимала этого и совершенно забыла о том, как они предавались любви на бархатных подушках старой софы. Он же, поверив, что она изменилась, становился все раскованнее.
Они объехали вместе поместье, и Хлоя впервые испытала своего коня — бойкого гнедого мерина, который почти заставил ее забыть о потере Подружки Робин Гуда.
Хьюго обнаружил, что она внимательный и умный собеседник, когда ему пришлось посвятить себя скучным и утомительным занятиям — выслушиванию жалоб фермеров, изучению их разрушавшихся домиков, протекавших крыш сараев, сломанных заборов, отчаянному поиску денег для срочного ремонта.
Он допоздна засиделся на кухне после их поездки; спавший дом тихо поскрипывал в ночной тишине. Хьюго очень устал, но сознание его, как всегда, отказывалось дать ему передышку. Он впервые осматривал имение в трезвом состоянии, и результат потряс его до глубины души. Запущенное хозяйство пришло за последние годы в полный упадок, и виной тому было его беспробудное пьянство. Эта мысль причиняла боль и гнала сон прочь.
Несколько раз его мысли и взор обращались к винному погребу. Он явственно представлял себе полки с запыленными бутылками бургундского и бордо, мадеры, хереса и бренди. Эту великолепную коллекцию собрали его отец и дед. Сам он добавил к этой коллекции очень мало… слишком занят был опустошением бутылок.
Приступ презрения к себе не давал ему приблизиться к погребу в течение получаса. Затем он оказался на ногах, пересек кухню, как бы против своей воли снял тяжелый медный ключ с крючка у двери погреба. Он вставил ключ в замок и повернул его. Замок заскрежетал, и дверь распахнулась с жалобным скрипом. Темный пролет каменных ступеней простирался перед ним. Прохладный земляной запах подвала влек его. Он сделал шаг вниз, но вспомнил, что у него нет лампы.
Хьюго повернул назад. Внезапно он захлопнул дверь погреба. Резкий звук нарушил ночную тишину… Он повернул ключ, снова повесил его на крючок, задул лампы в кухне, зажег свечу и отправился с ней в спальню.
Стук тяжелой двери разбудил Данте, который с рычанием вскочил с постели. Проснулась и Хлоя:
— Что такое? — Данте стоял у двери, принюхиваясь, и хвост его весело крутился, пес почуял знакомый запах.
Должно быть, это Хьюго идет ложиться спать. Хлоя не представляла, сколько было времени. Казалось, она проспала много часов, но за окном по-прежнему была глубокая ночь. Неужели он опять не может уснуть?
Она выскользнула из постели и тихо открыла дверь в коридор. Апартаменты Хьюго были в дальнем конце центрального коридора. Она увидела желтую полоску света под его дверью. Хлоя ждала, слегка дрожа, пока погаснет свет, но он все продолжал гореть — гораздо дольше, чем требуется человеку, чтобы подготовиться ко сну. В задумчивости она вернулась в постель. Данте опять устроился у нее в ногах, обрадовавшись тому, что странные ночные хождения наконец закончились.
Но сон никак не шел к ней. Она лежала, глядя в темноту. Не в первый раз она подумала, что, должно быть, тяжело знать, что, когда наступит ночь, ты не заснешь и, значит, не отдохнешь. Она отчетливо представляла лицо Хьюго в состоянии покоя, когда более всего были заметны следы усталости — ранние морщинки и темные тени под глазами.
Она думала, что он стал лучше спать с тех пор, как миновали дни затворничества в библиотеке. Он выглядел менее истощенным, глаза стали яснее, а кожа светлее. Но что она знала о том, как он проводит долгие ночные часы?
Хлоя вскочила с постели и вновь подошла к двери. Свет все еще горел под дверью в дальнем конце коридора. Внезапно она ощутила боль и тревогу. Вдруг он опять пьет? Нет, только не это!
Ее руки тряслись, пока она зажигала свечу, затем она кинулась, как вихрь, по коридору, а оттуда — вниз по лестнице к библиотеке. Хлоя действовала по наитию, оказавшись в комнате, где слабое пламя ее свечи отбрасывало тень на темную массивную мебель и тяжелые настенные панели.
Она знала, что ищет: доску для игры в триктрак, которую, как ей казалось, она заметила, когда в первый раз попала в эту комнату. Складная доска оказалась на инкрустированном комоде у стены, а рядом, в резной коробочке, находились фигурки и игральные кости.
Прижав тяжелую доску и коробку к груди, она вновь вышла в холл, держа свечу как можно выше. Данте, смирившись с несвоевременными прогулками, шел за ней по пятам, пока она осторожно поднималась по ступеням, а затем повернула к спальне Хьюго. С замирающим сердцем Хлоя постучала в его дверь.
- Предыдущая
- 42/84
- Следующая
