Чужое зверье - Тамоников Александр Александрович - Страница 8

– Помоги им, спаси! Спаси раненых!

Грохнула снопом осколков и огня вторая бомба. Она попала ровно на то место, где только что стояла голова состава. Металлические рельсы вздыбились кривыми струнами, земля фонтаном поднялась вверх, рассыпалась во все стороны смертельным ливнем из раскаленных осколков и кусков шпал. Потом черный дым окутал все вокруг и укрыл дымящимся саваном воронки, тела замерших в ужасе на земле людей.

Алексей Савельев попытался пошевелиться. Младший лейтенант дернулся в сторону Златовласки, которая лежала рядом с ним, закрывая своим телом раненого на носилках. Голова девушки была повернута в сторону контрразведчика, взгляд ее стал стеклянным, а лицо белым, как у фарфоровой куклы. От шеи и до ног тело санинструктора превратилось в кровавое месиво, начиненное осколками немецкой бомбы.

– Я сейчас, я помогу. Перевязку! – младшему лейтенанту Савельеву казалось, что он кричит изо всех сил. Однако со стороны было видно, что он всего лишь хрипит и тянет руку к уже мертвой девушке.

Парень с трудом смог встать. Едва он попытался сделать шаг, как черное от гари небо над головой опрокинулось, ударило в лицо, словно тяжелая металлическая крышка, и он утонул в бездонной глухой бездне.

Алексей Савельев открыл глаза и едва сдержался, чтобы не застонать от ужасной боли, которая тяжелым молотом била изнутри в затылок.

Над ним нависло бледное лицо медсестры:

– Очнулся! Тише, не шевелись, пока доктор не осмотрел. У тебя контузия после взрыва. Скажи только, как зовут, и назови номер воинской части.

Однако молодой мужчина упрямо приподнялся, сел, а потом встал.

– Ничего, я смогу идти. Не надо врача, пускай поможет остальным. Там много раненых.

Женщина, та самая, что руководила посадкой в состав, покачала головой и вдруг погладила его по плечу:

– Было бы еще больше, если бы ты не приказал остановить посадку и убрать состав. Ты спас сотни людей, спасибо.

От ее слов парню не было приятно или лестно. Алексей только опустил глаза, потому что перед глазами стоял стекленеющий взгляд девушки с золотыми волосами, а в ушах звенел ее предсмертный хрип: «Спаси…» Вот кого он не успел спасти, не успел прикрыть. И от этого внутри было не радостно, а тоскливо.

Медсестра постучала карандашом по списку пассажиров, который правила, вычеркивая погибших или получивших ранения:

– Ну что, герой, как тебя зовут? Мне отметить тебя в живых надо.

– Алексей. То есть вот, – контрразведчик вытянул красное удостоверение из внутреннего кармана. – Оперуполномоченный отдела контрразведки… или проще – СМЕРШ… младший лейтенант Савельев. Прибыл в Железногорск, в отделение контрразведки под командование капитана Потапова.

Брови женщины удивленно поползли вверх, она не стала проверять запись в удостоверении. Сразу кивнула и сделала пометку в своем списке.

Объяснила торопливо:

– Все личные вещи собраны в приемном отделении. Думаю, и твой вещмешок там. Сам разберешься?

Алексей в ответ кивнул и снова скривился от острой боли в голове.

Медсестра нахмурилась:

– Так, герой, у тебя сотрясение после удара взрывной волны. Поэтому сутки отлежаться, не бегать, голову беречь. Понял меня?

– Так точно, – каждое слово отдавало болью в голове.

Могучий кряжистый мужчина, который стоял, будто окаменев, посреди госпитальной круговерти из раненых, врачей, помощников, на секунду неожиданно очнулся и переспросил:

– В СМЕРШ прибыл?

– Так точно, – Савельев старался не двигаться, чтобы хоть на секунду затихли эти волны боли в висках и затылке.

Мужчина остановил тяжелый взгляд на младшем лейтенанте Савельеве:

– Я – капитан Потапов, командир отделения. С вещами сейчас отправляйся на улицу Гороховую, дом пять, кабинет на первом этаже. Старшего лейтенанта Горченко Владимира найди, введет в курс дела.

– Есть, товарищ капитан.

Хотя Потапов, казалось, его уже не слышал, он снова застыл, как огромный камень среди моря из людей. Раненые стонали, медики метались от одного к другому, пытаясь оказать первую помощь или сделать перевязку, добровольцы из действующего военного состава перетаскивали на носилках пострадавших с места взрыва бомбы. И посреди суматохи и криков замер с остановившимся взглядом капитан Потапов – мужчина ушел глубоко в себя от каких-то тяжелых мыслей.

Алексей же тем временем осторожными шагами добрался до кучи из чемоданов и вещмешков, наваленных прямо на земле у входа в госпиталь. Здесь уже стояли несколько подвод с ранеными, которых привезли с места бомбежки у железнодорожной станции. Он долго копался, пока не нашел свой потрепанный и почти пустой вещмешок. Перекинул его через плечо и пошагал так же медленно по улице, на ходу спрашивая у прохожих путь до Гороховой. Дорога оказалась короткой: два проулка, поворот через площадь – и вот он, тупичок из трех домов, сомкнувших свои торцы в одной точке. Только шел это расстояние пострадавший контрразведчик больше часа, то и дело его сознание мутнело, парня накрывало тошнотворной волной, от которой подкашивались ноги, а в голове пульсировала жуткая боль. Ему приходилось останавливаться, облокачиваться о стены домов и терпеливо ждать, когда спадет белесый туман перед глазами и тело начнет снова подчиняться своему хозяину. В кабинет он почти заполз, держась на стену, бледный и мокрый от холодного пота. Держась за стенку, прошел к стулу и с размаху рухнул на него. Молодой человек, сидящий над кипой бумаг на столе, удивленно протянул:

– Это кто тут такой пожаловал?

Савельев снова вытащил удостоверение:

– П-пы-пы при-пы-пы, – он пытался объяснить, что он прибывший оперуполномоченный, направленный капитаном Потаповым в отдел, но выговорить ничего не мог непослушным языком, который от жажды прилип к небу. Парень оказался понятливым, он без слов зачерпнул полную кружку воды из жестяного ведра, стоявшего в углу кабинета, и протянул Алексею. Тот сделал несколько глотков, отчего ему немного полегчало, и наконец смог представиться. Крепкая ладонь сжала его вялую от слабости руку и крепко встряхнула:

– А я оперуполномоченный отдела контрразведки, лейтенант Горченко Владимир. Можно просто Володя или «Гора», это мой позывной. У нас у всех позывные есть, потому что часто отправляем в штаб секретные сведения. И чтобы ни звания не было, ни фамилии, вот позывные используем. Учили вас на курсах такому?

– Да, и на курсах СМЕРШ, и в школе милиции изучал основы оперативной работы, – подтвердил Алексей.

Лицо высокого и худощавого Владимира засияло светлой улыбкой:

– Так ты у нас обученный, опытный. Это хорошо, не хватает хороших кадров. Во всем отделе четверо вместе с Потапычем… ой, то бишь с капитаном Потаповым, командиром нашим. А ты будешь «Голова» тогда.

Говорливый и любящий пошутить Горченко мгновенно придумал позывной и Савельеву.

– Почему «Голова»? – удивился молодой контрразведчик.

– Ну как, потому что умный, в школе милиции учился. А еще потому, что твоей головой сейчас любого коллаборациониста до смерти напугать можно. Орудие непрямого действия. Да вот сам посмотри, – Горченко указал на отражение в оконном стекле.

Младший лейтенант Савельев повернул голову – и чуть не ахнул при виде размытого себя в отблеске дневного света. По лицу были размазаны кровавые полосы, кровь из резаной раны на макушке залила его светлые волосы, превратив голову в жуткое зрелище.

– Я так понимаю, тебе водички, чтобы умыться? – Горченко соображал быстрее, чем Савельев мог сформулировать собственную мысль. Сослуживец покопался в ящиках стола и вытащил застиранное, но чистое полотенце из куска мешковины:

– Держи, это обтереться, – он подтянул ведро на середину комнаты и поставил на свободный колченогий стул, прикрыл плотно дверь. – Ну все, умывальня готова. Давай скидывай верх, башку ополоснешь. Потом пойдем свежей воды наберем на колонке. Я пока тебе расскажу, как у нас тут все устроено.

– Хорошо, – согласился Алексей, который был рад такому радушному приему. Атмосфера в отделе и манеры его сослуживцев так разительно отличались от высокомерия и вечного недовольства Евстафьева, что он сразу почувствовал себя здесь на своем месте.