Коршун и горлица (Орел и голубка) - Фэйзер Джейн - Страница 58

• Предыдущая
• 58/71
• Следующая

Примерно за час до рассвета они вышли наверх.

Их поджидал мужчина в чалме, державший под уздцы двух лошадей.

— Это мой брат, — сказала Нафисса. — Он будет сопровождать нас, но ему нужно заплатить.

— Мой отец ему заплатит, — сказала Айка.

Нафисса отрицательно покачала головой.

— Ему нужно заплатить сейчас, госпожа. Путешествие рискованное, а у него нет никакой уверенности в том, что эмир его наградит.

Айка побелела от гнева, но сделать ничего не могла. Скоро рассветет…

— У меня ничего нет…

— Я позволила себе, госпожа, — Нафисса сунула руку в карман и выудила оттуда самую красивую нить жемчуга из айкиной шкатулки. — Если дать ему три жемчужины, этого будет вполне достаточно.

Мужчина, придерживающий лошадей, молча наблюдал за этим обменом.

Только после того, как он свершился, он встал и подошел к ним. Не говоря ни слова, он подал Айке маленький ножик. Она отрезала от нити три жемчужины и сунула ему в ладонь. Он снова промолчал, ничем не выказав благодарности и Айку охватило возмущение, что простые крестьяне столь непочтительно обращаются с ней. «Ну да ничего», — решила Айка. Она отомстит за оскорбления, когда станет управлять калифатом посредством ноющего ребенка, пускающего сейчас у ее ног слюни.

— Вам заплатили за сопровождение. Сопровождайте же нас!

Этот приказ, произнесенный ледяным тоном, возымел свое действие. Брат Нафиссы подсадил на лошадь Бобдила и помог Айке сесть позади него.

Потом они с сестрой сели на другую лошадь и устремились в предрассветную мглу.

Айка подумала, что если ничего непредвиденного не случится, то к полудню они будут уже под защитой отца.

— Мой господин калиф! — раздалось из соседней комнаты, поскольку страж хорошо знал, что господин Абул находится со своей гурией.

Абул проснулся, услышав настойчивый голос.

— Одну минуту, — и спрыгнул с дивана.

— Что там? — спросила Сарита.

— Кто там?

— Страж, — Абул оделся и пошел в соседнюю комнату.

Сарита села и прислушалась к разговору за стеной. Она мало что расслышала, хотя ей показалось, что в разговоре назвали имя Айки.

Она бесшумно соскользнула с дивана. К ее разочарованию, голоса стихли, так как Абул и страж отошли к дальнему концу залы. Отодвинув край портьеры, она просунула туда голову. Мужчины стояли возле двери, ведущей в приемную. Абул говорил очень быстро, и, хотя она и не могла что-либо расслышать, по его жестам догадалась, что дело касалось действительно чего-то очень важного. Потом мужчины ушли.

Сарита расстроилась. Возможно, ей не следовало ждать от Абула, что он найдет время, чтобы сообщить ей о причине своего беспокойства, но тем не менее она ждала от него этого. Она вернулась к дивану, ища накидку. Подняв ее с пола, она завернулась в нее, отодвинув тяжелые портьеры. Над горными вершинами показались первые лучи солнца. Внезапно загудела труба, и с крепостных валов донесся бой барабанов. Затем с главной сторожевой башни пустили ракету.

Сарита выбежала во двор. В это время с башен, контролирующих горные тропы, пустили ответные залпы. Может, на Альгамбру напали? Сарита распахнула дверь в приемную. Там стоял лишь одинокий страж.

Пошлите ко мне Кадигу! — приказала она на все еще ломаном арабском, забыв о том, что в Альгамбре женщины не отдают приказы мужчинам, забыв также о том, что мужчины здесь не признают женщин с открытым лицом. Но страж-таки признал ее и прошел на дальнюю колоннаду, сказав что-то стоящему там стражнику.

Сарита вернулась в комнату, поджидая Кадигу, которая наверняка располагала какой-то информацией. Она не чувствовала никакой тревоги, а одно только любопытство. Ей и в голову не приходило, что Абул может не суметь даже встретиться с ней, так как ему придется защищать Альгамбру.

— Сарита! — позвала Кадига.

— Кадига, что там происходит?

— Не знаю, — но говорят, что госпожа Айка и Бобдил бежали из башни кади.

— Всего-то?

— Если госпожа Айка попадет под защиту отца, тогда у господина калифа появится много врагов, — сказала Кадига.

— А разве это не неотъемлемое право калифа — решать, что делать с женщинами из его гарема?

— Да, в теории это так, но на практике так бывает не всегда. Жены калифа происходят из знатных семейств королевства. Поэтому они с трудом выносят оскорбления, а если они узнают, что калиф вел себя по отношению к дочери эмира несправедливо, то в королевстве начнутся беспорядки. И если только госпожа Айка снова попадет под защиту отца, господин Абул окажется в трудном положении.

Кадига нахмурилась.

— Одно дело, если бы калиф с позором послал свою жену к отцу, а другое — если она бежала от несправедливости и жестокости. В последнем случае отцу придется встать на ее защиту, потому что тут затронута его собственная честь.

Понимаете?

Сарита кивнула. Она поняла… В жестокости и несправедливости Айка будет обвинять Абула из-за Сариты.

— Я понимаю, пораньше думала, что женщины у вас не играют никакой роли.

— Как правило, так оно и есть, — сказала Кадига, — но те, кто хочет иметь влияние, используя свои связи, могут его получить. Госпожа Айка как раз из таких. И отец ее так просто не сдаст позиций, который сумел достичь благодаря положению дочери. Бобдил ведь, в конце концов, должен был стать калифом, а, значит, семья его деда получила бы большую власть.

— Да, я понимаю, — Сарита встала, — помоги мне одеться, Кадига.

Кадига подошла к гардеробу.

— Что вы наденете?

— Платье для верховой езды, — Сарита нисколько не колебалась в своем выборе. Она поняла, что должна была быть готова действовать.

— Я сама справлюсь, — сказала Сарита, беря у Кадиги одежду, — а ты принеси еды. Господин Абул еще не завтракал и, когда он вернется, то захочет есть. — А в том, что он скоро вернется, она не сомневалась. Действительно, вскоре появился Абул.

— Ты голоден? — Сарита с тревогой заглядывала в глаза Абула. — Случилось что-то ужасное?

Кадига сказала, что Айка и Бобдил бежали.

— Значит, ты уже все знаешь.

— Но что все это значит?

Абул ответил не сразу. Сарита ничего о том не знала, что Айка провоцировала подданных к непокорству. Она и представления не имела о той роли, которая отводилась во всем этом ей.

Абул же считал, что ей обо всем этом говорить не стоит.

— Это значит, что мне предстоит здорово поработать, чтобы укрепить тылы, — с улыбкой сказал Абул.

Сарита улыбнулась ему в ответ, но это объяснение не показалось ей убедительным. Вокруг его рта пролегли глубокие морщины, а в глазах появилась озабоченность.

— Вы пытаетесь найти ее?

— Сторожевые башни, контролирующие дороги через горы, были предупреждены, но я сомневаюсь, что они воспользуются такой дорогой. Айка определенно бежала к своему отцу.

— И вы догоните ее?

— Вряд ли.

Сарита налила ему жасминового чаю. Она хотела получить от Абула подтверждение словам Кадиги. — И она оклевещет тебя?…

Абул рассмеялся:

— Да, милая, она будет говорить обо мне плохо.

— Но что может ее отец тебе сделать?

— Устроить заварушку в калифате, поставить под сомнение мое правление. Это очень досадно, поскольку испанцы ждут-не дождутся, когда мы дадим слабинку. Я уже как-то говорил тебе об этом.

— Так что ж ты будешь делать?

— Приготовлюсь защитить себя, — отрезал он.

— Сам начну наступление.

— И ты развяжешь войну против своего собственного народа?

— Надеюсь, до этого не дойдет, — он встал. — Мне надо одеться.

Сарита пошла за ним в спальню.

— И почему Айка так ненавидит тебя? Не может быть, чтобы только из-за Бобдила.

Абул бросил платье на диван, почесывая в задумчивости подбородок.

— У Айки всегда были свои собственные планы, — сказал он, — к сожалению, я только недавно это осознал. Она честолюбивая женщина и хочет удовлетворить свое честолюбие через сына.

— Хочет управлять Гранадой через ребенка? — Сарита удивленно уставилась на Абула. Как могла она подумать, что в этом обществе женщины настолько привыкли к второстепенной роли, что не хотят ничего, кроме удовлетворения насущных потребностей?

• Предыдущая
• 58/71
• Следующая