Почти невинна - Фэйзер Джейн - Страница 39

• Предыдущая
• 39/89
• Следующая

— Ну вот, господин, я закончила. — Она, слегка задыхаясь, отступила. На лбу выступили крошечные капельки пота: в зале стояла невыносимая духота.

Да и потрудилась она на славу. — Надеюсь, тебе стало легче.

— Наоборот, госпожа, — пробормотал он, — вы просто создаете напряжение там, где раньше его не было.

— Фи, сэр, как вам не стыдно, — пожурила она, просияв. — После ночной битвы вряд ли у вас найдутся силы для чего-то, кроме отдыха.

— О, как мало вы в меня верите, — поддразнил он, снова надевая рубашку и принимаясь зашнуровывать шоссы. — Но вот вам уж точно пора лечь в постель.

— Моя работа не закончена, господин. — Она вытерла масленые руки о влажную тряпку и провела ладонью по лбу. — Нужно подать мясо и вино защитникам замка.

— Это и без тебя есть кому сделать. Ты всю ночь была на ногах.

— И не только я. Клянусь, ни одна душа в этом замке глаз не сомкнула.

Гай слегка нахмурился. Не в привычках Магдалены было противоречить ему, несмотря на вспыльчивость и несдержанность.

— Я бы хотел, чтобы ты поднялась к себе, — медленно повторил он.

— И уклонилась от своих обязанностей? Я хозяйка этого замка, сэр.

— А я — его хозяин, — объявил он. — И как таковой, освобождаю тебя от дел и требую, чтобы ты полежала.

Магдалена не знала, что делать. Она остро чувствовала необходимость закончить дела в зале. Нехорошо, если она уйдет до того, как все будет сделано для удобства тех, кто в эту ночь избавил от опасности замок и ее вассалов. Но она, как всегда, побоялась навлечь на себя недовольство Гая.

— Я ничуть не устала, — выговорила она наконец, — и хотела бы закончить начатое.

Он посмотрел в измученные глаза, замечая окружившие их фиолетовые тени. Ее бледное лицо казалось полупрозрачным, неожиданно напомнив ему Гвендолен. Прежние страхи вернулись с новой силой.

— Ты очень обяжешь меня, если послушаешься, — сказал он тоном, который она слышала всего лишь однажды, много лет назад, и, оглядев зал, крикнул: — Эрин! Марджери!

Женщины оставили работу и поспешили на зов.

— Проводите госпожу в спальню и уложите в постель, — приказал он. — И не отходите от нее. В таком состоянии нельзя бодрствовать ночи напролет.

— Да, господин, — разом ответили они, приседая.

— Сейчас приготовлю белого хлеба с творогом, — вызвалась Эрин. — Пойдемте, госпожа.

В присутствии женщин Магдалена не могла продолжать спор, даже если и хотела бы. Поэтому молча последовала приказу. Гай нерешительно смотрел ей вслед, жалея о своей строгости. Не будь она беременна, он не сказал бы ей ни слова, но теперь слишком боялся за нее. В его глазах она внезапно стала олицетворением самой беззащитности и слабости, живым напоминанием его собственного бессилия перед лицом неумолимого угасания Гвендолен. Он все сделает для того, чтобы Магдалена сохранила здоровье и была в безопасности.

Магдалена молча шла между служанками, прислушиваясь к их взволнованному щебету и домыслам о ночном сражении и степени нанесенного городу ущерба. Женщины отнесли ее неразговорчивость на счет усталости, и, честно говоря, она была совсем не против утонуть в мягких глубинах перины. Утолив голод творогом с медом и белым хлебом, Магдалена легла. Солнечные лучи проникали в узкие окна и падали на подушку. Но когда Эрин хотела задернуть занавески, Магдалена воспротивилась. До чего же приятно и уютно лежать в тепле и покое, сознавая, что сейчас, в свете дня, все устроилось, опасности больше нет и можно с наслаждением прислушиваться к обычным повседневным звукам, доносившимся снизу.

Она проспала несколько часов и проснулась с восхитительным ощущением довольства и счастья. Руки и ноги еще были налиты сонной тяжестью, но спать уже не хотелось. Солнце по-прежнему ярко сияло. Откуда-то слышался зов рога, призывавшего к смене караула. Магдалена села и, потянувшись к колокольчику, позвонила.

— Ах, вы уже пробудились, госпожа! — воскликнула влетевшая в комнату Эрин. — Я принесла вам хлеб и бульон из бычьих хвостов. Нужно подкрепить силы. Господин велел нам денно и нощно заботиться о вас.

Магдалена только сейчас вспомнила все утренние неприятности и, тяжело вздохнув, покачала головой. Кажется, ее опасения сбываются.

— Господин чересчур тревожится, — буркнула она, беря поднос и пробуя наваристый бульон. — Я понимаю его волнения, но все же немного здравого смысла не помешает. Поэтому советую не относиться к его приказам со всей серьезностью.

— Госпожа, я не смею, — откровенно призналась Эрин. — Он подробно объяснил, что от нас требуется. И я не пойду против его желаний. Кстати, он просил вас прийти в его кабинет, когда проснетесь. Какое платье вам приготовить?

Магдалена задумалась.

— А странствующие рыцари еще не уехали?

— Нет, госпожа, но господин объявил, что сегодня вечером будет ужинать со своими гостями один и что ваше присутствие необязательно.

— В таком случае не важно, что я надену, — с легким раздражением бросила Магдалена. Очевидно, лорд де Жерве твердо намеревался продержать ее в постели остаток дня.

Надев простое полотняное платье яблочно-зеленого цвета, подхваченное на талии простым плетеным поясом, она отправилась к Гаю обычным коридором. На стук ответил Стивен.

— Доброго вам дня, госпожа, — поклонился он.

— Добрый день, Стивен. — Она улыбнулась пажу. Совсем еще мальчик, лет двенадцати на вид, не более. — Мне сказали, что ты храбро сражался в бою.

Стивен вспыхнул. Это было его первое сражение, и он все еще опасался, что тот нерассуждающий ужас, охвативший его на какое-то мгновение, навсегда оставил на нем клеймо неисправимого труса.

— Можешь оставить нас, — разрешил де Жерве. Он стоял у очага, положив руку на каминную полку и поставив ногу на железную решетку.

Стивен проворно закрыл за собой дверь.

— Ты хорошо спала? — допытывался Гай, улыбаясь и маня ее к себе.

— Да, господин, спасибо, — откликнулась Магдалена, подходя ближе. Он сжал ее лицо ладонями, пристально вгляделся, провел кончиком пальца под глазами, где уже не было заметно теней.

— Ты сердишься на меня, крошка?

Магдалена, к собственному удивлению, обнаружила, что так оно и есть, во всяком случае, если она и не злится, то определенно раздражена.

— Насколько я поняла, ты запретил мне входить в зал сегодня вечером. Гай кивнул.

— Судя по выражению твоего лица, тебе не слишком понравилось вчерашнее общество. Я решил на сегодня освободить тебя от созерцания пьяного разгула.

Щеки Магдалены окрасились легким румянцем.

— И это единственная причина?

— А разве есть и другая?

— Я думала, что ты посоветуешь мне провести вечер в постели. Судя по всему, ты считаешь, что следующие шесть месяцев лучшего места для меня быть не может.

— Ах, Магдалена, — засмеялся он, целуя капризно надутые губки. Она ответила на поцелуй, как всегда, самозабвенно, пылко, без всякого кокетства. Дурное настроение вмиг улетучилось.

Он прижал ее к себе, с наслаждением ощущая пульсирующее тепло юного тела. Такого хрупкого и драгоценного, хоть и наделенного силой, той самой парадоксальной силой женственности, которая делала Магдалену такой уязвимой.

— Ты должна быть снисходительна ко мне, милая, — попросил он, отстраняясь. — Я вел себя непростительно и постараюсь больше не быть столь категоричным, но в то же время не позволю тебе рисковать здоровьем.

Магдалена вздохнула и обреченно качнула головой. Она любила Гая и ни за что не хотела огорчать. Если для его спокойствия придется терпеть чрезмерную заботу, значит, она смирится.

— Но если меня лишат обычных развлечений, я должна буду видеть вас чаще, господин. И поскольку вместо того, чтобы гулять и ездить верхом, мне придется часами шить и вышивать, значит, вы должны найти способ развеселить меня.

Ее лицо осветилось такой откровенно призывной улыбкой, что у любого мужчины перехватило бы дыхание, и у Гая вновь возникло неприятное ощущение некоего колдовства, из-за которого он потеряет себя, свою главную цель в жизни и самую душу. На какое-то мгновение ему захотелось воспротивиться, но только на мгновение… и капитуляция была столь же сладостной, как он и ожидал.

• Предыдущая
• 39/89
• Следующая