Серебряные ночи - Фэйзер Джейн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/87
• Следующая

Полный тягостных размышлений о судьбе поляков, воспоминаний о немых материнских упреках и выражении глубокого сострадания к тому, кто не смог сохранить верность жены, граф Данилевский пересекал под весенним солнцем унылую пустынную равнину, чтобы вытащить из безвестной ссылки молодую женщину, которая до сих пор не видела вокруг себя ничего, кроме дикости, и отвезти ее в Санкт-Петербург, где она должна стать женой генерала князя Павла Дмитриева, человека, на тридцать лет ее старше и уже успевшего похоронить трех своих жен.

Графа Данилевского в его нынешнем состоянии духа не слишком занимали мысли о том, насколько подходящим для гвардейского полковника и адъютанта будущего жениха выглядит его поручение. Никто не смеет оспаривать приказания ее императорского величества, никто не задает наводящих вопросов. Императрица спокойным, дружеским тоном объяснила, насколько удачно складывается, что граф изъявил желание посетить родные места именно в это время. Это не так далеко от Киева, и она уверена, что он сумеет выполнить столь щекотливое поручение со всей присущей ему обходительностью, в которой она не сомневается.

Воспоминания о ласковом приеме императрицы несколько утешили графа. Отряд уже скакал вдоль Днепра по направлению к Киеву. Оттуда им следует повернуть направо, в поросшие ковылем степи, по которым прокатилось множество сражений. Эти равнины помнят победы и поражения; там люди преследовали друг друга в первобытном соперничестве охотника и жертвы; там постоянно шла битва без правил за право существования, где татары, казаки, тюрки скользили призрачными тенями между вольными разбойниками и грабителями.

Хотя никто из императорских гвардейцев и не признался бы вслух, каждый почувствовал явное облегчение, узнав, что место назначения находится всего лишь в пятидесяти верстах, или в тридцати трех милях от Киева. Это расстояние, если постараться, можно преодолеть за один дневной конный переход. Солнце уже опускалось за край этой безмолвной и казавшейся бесконечной равнины, когда им повстречались первые камышовые крыши хат, окружающих главную усадьбу Берхольского.

Адам, хмуро прикидывавший, каким образом лучше повести разговор с князем Голицыным, поначалу не расслышал стука копыт и встрепенулся лишь от громкого крика, разорвавшего тишину степи. Один из солдат со звоном выхватил саблю из ножен. По направлению к ним мчался великолепный жеребец с всадником, чьи длинные волосы развевались на ветру. Вскинутая рука размахивала кремневым пистолетом.

Невольно Адам потянулся за своим оружием, но тут же с удивлением увидел, что это не разбойник-самоубийца, решившийся в одиночку напасть на тринадцать вооруженных людей, а женщина в широкой раздвоенной юбке. Он приказал остановиться и с нескрываемым любопытством стал ждать приближения всадницы.

– Прошу простить, что пришлось кричать вам, – громко проговорила она приблизившись. – Но вы направлялись к тому оврагу, – махнула она рукой в сторону узкой полоски кустарника. – Вам еще не видно. В овраге скрывается волк. Этот злодей за последние три дня зарезал двух лошадей. Я подозреваю, что он бешеный.

Женщина говорила по-русски, и Адам ответил на том же языке.

– Почему его до сих пор не пристрелили? – воскликнул он, пытаясь оправиться от потрясения, которое, без всякого сомнения, произвела на него необычная всадница.

– Я как раз и собираюсь этим заняться, – снова взмахнула она пистолетом и дружески улыбнулась. – Крестьяне слишком боятся бешеных волков. Вы можете объехать овраг, он кончается примерно через полверсты к востоку. Или, если угодно, подождите, пока я его пристрелю, и можете ехать прямо.

Некоторое время Адам в полной тишине разглядывал молодую женщину, пораженный выражением ее больших, сияющих глаз на загорелом лице. Оно приковывало взгляд своей необычной красотой. Широко расставленные, немного крупноватые брови, прямой, точеный нос, белоснежные, хотя и чуть неровные зубы, отчего ее улыбка приобретала слегка насмешливое выражение. Твердый подбородок с глубокой ямочкой; крупный, породистый рот; темно-каштановые волосы, растрепавшиеся от ветра, закрывали узкие плечи. Необычный костюм всадницы выглядел потертым и был так пропылен, словно она провела в седле много часов. Она восседала на своем величественном жеребце с такой легкостью, словно на пони; посадка ее была грациозна. Одна рука сжимала свободно опущенные поводья. В другой она держала пистолет, тот самый, которым она указывала им дорогу с уверенностью опытного стрелка.

– Очень любезно с вашей стороны, госпожа… э-э-э, – озадаченно протянул Адам,

– Софья Алексеевна Голицына, – дружелюбно откликнулась она. – Не обращайте внимания. Это займет не больше четверти часа. Я точно знаю, где его искать.

Она повернула коня, и Адам, пораженный этой случайной встречей, пришел в себя. Неужели она всерьез полагает, что отряд императорской гвардии будет держаться на расстоянии, в то время как какая-то девчонка отправляется сражаться с бешеным волком! Но кажется, так оно и есть. Резко развернувшись, он схватил се коня под уздцы.

– Прочь! – Хлыст засвистел и ожег ему руку. – Как вы смеете! – В одно мгновение улыбчивая дружелюбная молодая женщина превратилась в неистовую фурию; сияющие глаза потемнели от гнева. Она вновь вскинула хлыст, и Адам, предупреждая новый удар, невольно выхватил его у нее из руки.

– Постойте, – попытался он объясниться, но женщина едва заметным движением коленей пришпорила коня. Тот взял с места в галоп раньше, чем Адам успел договорить фразу, и понесся в сторону оврага. В ошеломлении он разглядывал свою руку, на которой набухал багровый след. Может, хватать за уздечку и было с его стороны слишком опрометчивым поступком, но молниеносная быстрота поразила его. Он оглянулся на своих людей. Все как завороженные смотрели вслед летящей фигуре.

– Пожалуй, нам придется подождать, пока княжна Софья уберет волка с нашего пути, – произнес он спокойно, но его спутников это не обмануло. Граф Данилевский был в сильном раздражении.

Не более чем через десять минут в вечерних сумерках послышался выстрел. Всего один. Мастерству княжны может позавидовать самый опытный стрелок, подумал граф. Ее все еще не было видно; он решил, что она едет по оврагу. Поскольку им было по пути, он приказал двигаться в том же направлении, Вскоре они наткнулись в высокой траве на труп здоровенного серого волка. Удивленный, Адам спешился, чтобы рассмотреть зверя. Единственная пуля попала прямо в сердце. Смерть, должно быть, наступила мгновенно.

В задумчивости оп взобрался в седло. Отряд продолжил свои путь в Берхольское. Теперь он не знал, чего можно ждать от женщины, с которой он должен провести месяц в дороге до Санкт-Петербурга. Она представилась ему вполне заурядной, провинциалочкой, глуповатой барышней, застенчивой до робости, во всяком случае, не склонной вступать в разговоры. Он ожидал услышать слезливые жалобы по поводу неизбежных неудобств дальней дороги. Чего уж он точно не мог предполагать, так это яростной, независимой казачки с характером дьявола, умеющей управляться с конем и огнестрельным оружием. Как скажется сие открытие на выполнении поручения, данного ему государыней? По личному распоряжению императрицы ему следовало забрать княжну из-под опеки се деда, но у Адама не было никакого желания выполнять это распоряжение силой. Он полагал добиться своего дипломатией и личным обаянием. Сейчас он в этом засомневался.

Софи добралась до дома прежде, чем се гнев по поводу незнакомца, позволившего себе схватить ее коня под уздцы, уступил место недоуменному вопросу: а что понадобилось вооруженному отряду в этих местах?

Отведя коня в стойло, она бодро направилась в дом. Сапожки звонко цокали по широким половицам, длинная широкая юбка развевалась на ходу. Князь Голицын находился в своей библиотеке, в задней части здания. Ему хватило одного взгляда на пылающие щеки внучки, на сердитые искорки, сверкающие в се глазах, чтобы понять, что княжна Софи чем-то очень недовольна.

• Предыдущая
• 3/87
• Следующая