Дух (СИ) - Котов Сергей - Страница 17

— Ты прав, всё немного сложнее устроено, — кивнул Любомир. — Самое главное в жизни — помнить, кто ты есть. И поступать, исходя из этого знания.

— Я был единственным ребёнком в неполной семье, — продолжал я. — И с раннего детства мечтал о брате.

— О, у меня было много братьев! И сестёр! — улыбнулся Любомир. — Иногда мне даже казалось, что я их ненавижу, особенно старших, но после всего, что случилось… — он выдержал небольшую паузу. — Теперь я понимаю, как сильно любил их всё это время. И даже вторую жену отца, Миловеру, тоже любил. И, наверно, твою маму тоже, хоть и не знал её.

— Ты младший, братишка… — сказал я, чувствуя неприятное жжение в глазах. — И это несправедливо. Так не должно было быть… не на твоём месте.

— А вот это ты брось, брат! — серьёзно сказал Любомир. — На всё воля богов! Учись ценить то, что имеешь. И оставаться собой. Это главное, что отличает благородных от простолюдинов — мы в любой ситуации имеем достаточно сил, чтобы быть собой. Чтобы не прогибаться. И ещё мы знаем, что Род и долг перед ним — выше наших жизней.

— Я… понимаю.

— И ещё, брат. До отъезда я попрошу тебя совершить большую тризну по недавно погибшим родным. Им будет лучше на лугах, когда они узнают, что ты жив. Это важно. Не знаю, когда ещё у нас будет такая возможность.

— Конечно. Я сделаю всё, что нужно.

Чтобы закупить продукты для тризны по родичам, мы заехали в «Азбуку вкуса» в Одинцово. Народу на парковке было мало и это не могло не радовать. Припарковав «Гелик» и уже собираясь выходить, я зацепился взглядом за камеру, направленную на вход в торговый центр. Мне пришла в голову одна неприятная мысль.

— Слушай, а меня ведь, наверно, всё ещё продолжают искать, — сказал я.

— Не наверно — точно ищут. Можешь не сомневаться, Васильевы так просто не отступят, — ответил Любомир. — Только ищут они не тебя, а некоего смерда Андрея Волкова.

— Это если не изучили подробно мамину биографию, — ответил я. — Мы же обсуждали.

— Гвардия не любит встревать я в такие дела, считает, что благородные дома должны сами разбираться с простолюдинами. А без их помощи идентификацию не провести, даже если возникнет подозрение. На это нужно время.

— Хорошо, конечно, — ответил я. — Но что, если меня сейчас по камерам засекут? А уже потом, когда будет инфа, докрутят, проследят путь, ну и того…

— Камеры, блин, — Любомир хлопнул себя по призрачному лбу. Удивительно, но звук получился вполне натуральным. — Я затупил, извини. Благородных строго-настрого запрещено добавлять в какие-либо базы или тем более искать машинным зрением.

Я прикрыл глаза, вспоминая, где мог попасть в поле зрение камер. На дорогах меня едва ли «зацепило» — у «Гелика» часть лобовухи сверху затонирована, да и посадка такая, что вряд ли засекли. А вот автозаказ во «Вкусно и точка»… есть ли там камера? Сверху наверняка есть, но оттуда лица не видно. Может, и не зафиксировали… да и не факт, что их корпоративные камеры подключены к общей системе слежения.

— Ладно, — сказал я. — Паниковать не будем. Надо придумать, что сейчас делать. Может, доставку заказать в ваш посёлок? Ты говорил там персонал работает, почему бы их не напрячь?

— В теории можно, — кивнул Любомир. — Но я старался, чтобы они тебя в лицо не видели. А так придётся общаться.

— Вообще ты прав, лучше бы не видели… а что, если я невидимкой в магаз пройду? — спросил я.

— И украдёшь продукты? — улыбнулся Любомир. — Нет, можно, конечно. В теории, если засекут заплатишь символический штраф хозяевам предприятия. Кажется, сеть принадлежит князьям Масловским, они нормальные, если что. Вменяемые. Но всё равно смешно будет. Потом, когда всё закончится, слухи расползутся, что наследник Куракиных клептоманией страдает… так что у меня есть идея получше. Заклятие невидимости можно немного модифицировать и слепить тебе другую личину. Модификация простая, минут за двадцать выучишь. Готов?

Я справился раньше — всего за пять минут. Любомир, придирчиво оглядев мою изменённую физиономию, удовлетворённо кивнул.

— Ну здорово, — сказал он. — У меня бы так не получилось, наверное.

— Спасибо, — ответил я.

После этого я заглянул в зеркало заднего вида. На меня смотрел незнакомый худощавый мужик с жиденькой рыжей бородкой.

Внутри магазина Любомир просил меня доставать продукты, после чего придирчиво исследовал этикетку, а потом щупал содержимое своей прозрачной рукой. Чаще всего он морщился и отрицательно мотал головой. Но иногда ему нравилось. В таких случаях очередная покупка отправлялась в корзину.

Где-то за час мы управились. Я пошёл на кассу. Порадовало, что тут вообще не было очереди.

В убежище мы вернулись под вечер. Я больше не гнал по трассе, просто ехал расслабленно в потоке. Насытился ощущениями, что ли?

Зрелище разбитого дворца подействовало на меня угнетающе. Нет, там, на месте, на адреналине оно ещё нормально было — накрыло потом. Когда я окончательно осознал, с какими силами отныне мне придётся иметь дело.

Любомир тоже молчал, угрюмо глядя перед собой. Я старался его не трогать.

Добравшись до дома, я перетащил пакеты с покупками в коридор, к выходу на капище. Потом хотел пойти переодеваться, но Любомир остановил меня.

— Погоди, — сказал он. — Давай в кабинет.

— Зачем?

— Давай я тебе семейные портреты покажу. Чтобы хоть в лицо знал, кому будем требы приносить.

— Хорошо, — кивнул я. — Конечно!

Странное дело: почему-то раньше я не обращал внимания на три больших групповых портрета, висевших в кабинете напротив стеллажа с книгами. Наверно, неосознанно решил, что это просто элементы интерьера.

Любомир начал с самой свежей картины. Сиятельный граф, мой отец, стоял в центре. Он оказался крупным мужчиной, с седой окладистой бородой, строгими карими глазами и массивным носом. Если приглядеться, пожалуй, у нас во внешности действительно можно было найти что-то общее. Ещё на портрете было много детей. Любомир называл их по именам, и про каждого говорил что-то хорошее.

На втором портрете детей было меньше, но появилась благообразная старушка в старомодном платье.

— Бабушка, — пояснил Любомир. — Мама отца.

Он рассказал, как она читала сказки на ночь, летними ночами, в саду — всем малышам рода.

Когда очередь дошла до третьего портрета, меня ждал большой сюрприз. Сам светлейший граф тут был заметно моложе. Седины почти нет. А возле него, вместе с другими двумя жёнами, стояла, широко и счастливо улыбаясь, мама.

У меня от неожиданности сердце удар пропустило.

— Знаешь, это единственный семейный портрет, где она сохранилась, — сказал Любомир. — Отец, видимо, специально отослал его в убежище. Не смог уничтожить.

— Интересно, как он отнёсся, когда мама… когда она ушла? — спросил я.

— Не знаю, — Любомир пожал плечами. — Он никогда не говорил об этом. О том, что у него, оказывается, была ещё одна официальная жена я узнал только после того, как вернулся с полей.

Я протянул руку, будто хотел потрогать мамино изображение. Но потом передумал. Масляная краска портрета казалась ненадёжной, хрупкой.

— Ладно, — сказал Любомир. — Пора тебе переодеться.

На капище теперь всё стало привычным. Я поздоровался с богами, потом включил жертвенник и, следуя указаниям Любомира, начал приносить требы. Это заняло много времени, но я совершенно не устал. Наоборот, у меня будто бы сил прибавилось.

Если посмотреть со стороны — то на родовом капище я был один. Но странное дело: я совершенно не чувствовал себя одиноким. И дело даже не в присутствии Любомира, которого я мог видеть и слышать. Это было нечто большее. Ощущение дома.

После завтрака Любомир решил посвятить меня в свой план.

— Нам нужны союзники, — начал он, заняв место за столом напротив меня. — Без этого никак. Я уже и так думал, и так — не выходит. Мы не можем заявиться к самому Владетелю и сразу предъявить права. То есть, технически, конечно, можем — но это приведёт лишь к тому, что тебя уже на следующий день будут пытаться прикончить.