Новый поворот - Скаландис Ант - Страница 64

И, наконец вмешался Чиньо.

— Вы что, ребята, обалдели?! — примерно так, если перевести на русский, высказался он в ходе сверхсекретного совещания. — На Бульваре может находиться только один агент службы ИКС. Сегодня это Разгонов, и, пока он не завершит там свою миссию, никакое иное вмешательство недопустимо.

А я, если честно, ни черта не понимал в собственной миссии, поэтому не только завершить, но и начать ее выполнение было для меня несколько проблематично. Ну да ладно. Я же вам про обитателей Бульвара рассказываю. Вернемся к составу участников.

Появились и новые любопытные персонажи, органично вписавшиеся в компанию.

Сашка Пролетаев, бывший слесарь, бывший строитель, бывший водитель троллейбуса, а ныне охранник широкого профиля, стороживший сутками, посменно, все что поручат: от заснеженного склада дорожной техники до шикарного бутика, торгующего элитными мехами, от детской поликлиники до ночного клуба. Единственный член сообщества, не имеющий в настоящий момент собственной собаки, он недавно развелся с женой, вернулся к маме, в район своего детства, общего по дворам и школе с Ваней Бухтияровым. На Бульвар выходил всегда, если не дежурил, наша компания была для него единственным спасением от одиночества и тоски. Если не считать водки. Пил Сашка регулярно, не только с нами, но человеческого вида никогда не терял и вообще был добрейшей души человеком. Отсутствие образования компенсировал ему живой ум, и Пролетаев, особенно после стакана, был способен поддерживать разговор на любую тему.

Писатель Владимир Иванович Елагин, на двадцать лет меня старше, литературовед, пушкинист, поэт. Конечно, два писателя в одной маленькой компании — это недопустимо высокая концентрация творческих личностей на квадратный километр, особенно если учесть, что жена его Лиза, почти наша ровесница — обаятельная переводчица с французского — тоже подвизалась на литературном поприще. Но если не задумываться над астрально-мистическими аспектами, общаться с этой семьей было очень приятно. И собака с ними ходила замечательная — бернский зенненхунд по кличке Воланд. А как еще вы назвали бы зверя, у которого один глаз от природы черный, а второй небесно-голубой?

И, наконец, Арина Бенуа, парикмахер-стилист, сохранившая свою изысканную фамилию от первого мужа — французского циркового режиссера, уехавшего обратно в родной Марсель. Вторым мужем Арины был простой русский бандит Ломов, за шесть лет совместной жизни подаривший ей дочку и неплохой набор материальных ценностей, а потом, примерно год назад, исчезнувший без следа. Живых денег при этом не осталось, наоборот, одни долги, но не без помощи друзей с Бульвара, Арина сумела отмазаться от всех наездов и теперь достаточно спокойно жила с третьим мужем Дмитрием Чепизубовым, на всякий случай не расписываясь. Дима играл на клавишных в ресторанных ансамблях, торговал элитными спиртными напитками, служил мелким клерком в серьезных банках, ремонтировал иномарки, разводил щенков — и все это как-то по-любительски, лишь в одном он был профессионалом — не боялся ввязываться в новое дело, то есть он был профессиональным аферистом. Так что Арина все острее ощущала, что конец их отношений будет практически «ломовским». Зато собаку они завели такую же, как у Елагиных — швейцарскую овчарку, только девочку по имени Тойота.

В общем, исследуя астральный смысл совпадений, я обнаружил, что Бульвар тяготеет к экзотическим парам: два писателя, два зенненхунда, две Ланки, когда-то было два далматина, не говоря уже о парах обыкновенных, например супружеских. Из этого правила выпадал лишь Сашка да номинально замужняя Рыжикова, ее запойного Сеню никто отродясь на Бульваре не видел.

Перебирая в уме всех этих странных типов, я словно раскладывал пасьянс, и смысл заключался не в отдельных картах, а в их сочетании. Ведь персональный состав менялся, но компания в целом, объединенная собаками и неистребимой привычкой к взаимопомощи, хранила нечто главное. «Духом Бульвара» назвал эту нематериальную субстанцию один из агентов службы ИКС, приставленный два года назад к Тимофею Редькину. Где-нибудь в КГБ за подобный отчет вышибли бы с работы как профнепригодного, но Причастные понимали чуточку больше в тонкой структуре мира, и если однажды именно здесь сплелись в тугой клубок интересы мощнейших международных организаций, значит, не так все просто, господа, и следовало отнестись с предельным вниманием ко всем оставшимся с тех пор членам коллектива, да и к новым персонам — тоже.

Однако со всей неизбежностью приближался Новый год — феерический карнавал, начинающийся с первых намеков на католическое Рождество и заканчивающийся апофеозом нелепости, немыслимым ни в одной стране мира, кроме России, праздником — Старым Новым годом, — а иными словами, почти трехнедельный всенародный запой. И я на этот раз почему-то решил не отставать от своего народа, наверно, очень соскучился без него за четыре оборота вокруг солнца, да и обстановка бульварная располагала.

Компания нравилась мне все больше и больше, Гоша и Олег стали настоящими друзьями, копать ни под кого мне уже совершенно не хотелось, зато пилось на удивление легко и весело. А тут еще Кречет прислал совершенно чумное письмо о том, что ведет почти такой же образ жизни (в смысле необычности для себя): от жены ушел, поселился в гостинице, ходит всюду пешком, балдея от собственного демократизма, и пьет регулярно.

В общем, прочухавшись где-то ближе к февралю, я с некоторым удивлением обнаружил себя все в той же московской квартире и на всякий случай полетел на Тибет к великому гуру Шактивенанде, он же Ковальский Анжей Иванович (это отчество не я придумал, а его детдомовские собратья в Куйбышеве). Анжей быстро понял мое состояние и не то чтобы сильно испугался, но констатировал явную уникальность случая.

— Михаил, — объяснил он мне, — я и раньше знал, что контролирующие центры в организме поддаются регулировке, в частности многократному ослаблению вплоть до полного отключения, но я не думал, что этот процесс может зайти так глубоко без сознательной направленности индивида. Вы же не стремились к этому? Я правильно понял?