Беовульф - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 10

Первые месяцы Северину было очень тяжело. Непривычная обстановка, чужие люди со странными, зачастую шокирующими образованного латинянина обычаями и привычками, разъезды по делам диоцеза, а дел таковых было весьма немного.

Открыли новый приход в Дижоне (на освящение церкви во имя святого апостола Павла собралось аж целых полторы сотни кафоликов!), потом пришлось съездить в Лютецию – затерянный среди девственных галльских лесов крошечный городок на реке Секвене. Ремигий, кстати, обязал картулярия не использовать римские названия и говорить так, как говорят сикамбры – Париж, Сена…

И вообще, по мнению Северина, епископ чересчур снисходительно относился к франкам, аргументируя свою прямо-таки ангельскую терпимость вполне разумно: у Хловиса и его народа позади столетия беспросветного варварства, за день, за год и даже за десятилетие сикамбров не переделаешь. Сколько времени потребовалось Империи для романизации Галлии? Почти два века? Вот-вот!

Лютеция не понравилась Северину еще больше, чем Суасон – римляне ушли оттуда давно, лет пятьдесят назад. Немногочисленные каменные здания полуразрушены и не используются, амфитеатр времен Траяна разобран, от триумфальной арки в честь побед Марка Аврелия остался один фундамент. Кругом разруха и запустение, только белеют опутанные ветками дикого винограда и плюща статуи древних римских божеств – германцы не осмелились их разбить, опасаясь гнева ромейских духов, хранящих эту землю.

Бывшая вторая столица Лугдунской Галлии, ныне превратившаяся в деревню на полторы сотни дворов, стояла на островах в излучине реки – на случай штурма очень удобно, это еще римляне подметили. Достаточно быстро разобрать два деревянных моста, и никакой враг не подберется к стенам. Именно к стенам, а не тыну – здешний дукс Арбогаст прилежнее других выслушивал советы епископа Ремигия. Бревна кладутся горизонтально, через каждые двести шагов башенка, на северном берегу реки дополнительные укрепления, включая классический римский земляной вал. Случись нежданное нападение, Лютеция сможет продержаться долго, хватило бы припасов.

Арбогаст, молодой, но весьма сообразительный и разумный военный вождь, получил от короля во владение древнюю Лютецию совсем недавно – четыре года минуло. Быстро отстроил крепостишку, раздал земли в округе своим воинам и их семьям, притом не обижая уцелевших после бесчисленных варварских завоеваний галлов, разрешил епископу построить церковь – большущую, из лучших сосновых бревен, прямо посреди самого большого острова.

Посвятили храм святой Деве Марии Парижской, а Ремигий назначил настоятеля из германцев-христиан. В миру этого здоровущего бородатого мужика звали Сигизвульфом, в крещении же Ионой. Вот и служил Сигизвульф-Иона, поучая малочисленную и нерадивую паству то Словом Божьим, то пудовым кулачищем, благо оба способа внушали трепетное уважение его духовным детям. Ремигий, однако, скрывал ухмылку под пышными седыми усами и говорил Северину, что без таких вот добрых пастырей в землях франков не обойдешься. Иона быстро научит любого забияку, как любить ближнего своего.

Северин только морщился. Все, что он видел в королевстве Хлодвига и при епископате, решительно не согласовывалось с прежними представлениями о миссионерском труде – звероподобный настоятель парижского кафедрала, редкие прихожане, идущие в церковь при мечах, а затем без зазрения отправляющиеся на языческую страву-тризну по умершему язычнику-сородичу? Где здесь истинные кафолики? Христиане?

Насмешка над Верой, вот что это такое!

Ремигий делал вид, будто так и надо. И периодически одергивал готового возмутиться картулярия – молчи, наблюдай, делай выводы и учись. Северин, следуя данному обещанию, старался. Через силу. Слишком противна была ему эта дикарская страна. Ну так противна, сил нет. Вместе с королем Хловисом и присными его.

Уютно гудел открытый очаг, в обширном доме дукса Гунтрамна приятно пахло сосновой смолой, дымком и жареным мясом. Северин, забравшийся под меховое одеяло, следил за пляской язычков пламени и вполуха слушал ненавязчивые поучения епископа – Ремигий уселся поодаль, на простом деревянном кресле возле стола.

– …Ты никогда не замечал, что счет времени у сикамбров и прочих варваров намного отличается от нашего? Напомни, какой сейчас год?

– Четыреста девяносто шестой по Пришествию Спасителя, – моментально отозвался картулярий. – Или тысяча двести сорок восьмой anno urbis conditae.[7]

– Верно. Мы исчисляем время по годам, отталкиваясь от некоего известного события, будь то Рождение Христа или превращение Рима из Республики в Империю при Августе – возьми любую исходную дату и считай себе, когда именно родился Гораций, когда перешел Рубикон Цезарь или Нерон сжег Вечный город. Тебе и мне доступно понятие о течении времени и истории, мы способны в точности определить, насколько давно произошло то или иное событие. Но спроси у любого франка, когда родился его отец, и он ответит тебе нечто совершенно невразумительное.

– Например?

– Допустим, «он родился в год, когда лангобарды победили готского рикса Рикимера».

– Это когда?

– В тот год еще случился неурожай в землях бургундов, – пожал плечами епископ и отвернулся, чтобы Северин не заметил улыбки.

– Да у них там столько неурожаев было, что не поймешь, как с голоду не перемерли! – возмутился картулярий.

– Хорошо, тогда еще молния поразила дуб в священной роще на правом берегу реки Мез… Теперь понял?

– Нет, – обиделся Северин. – Откуда я могу знать о какой-то дурацкой роще?

– У варваров нет концептума времени, – спокойно ответил Ремигий. – Для германцев время циклично, считают по сезонам и урожаям. И по совокупности неких запоминающихся событий. Именно по совокупности, поскольку молнии могут одновременно поразить десяток священных дубов в полусотне рощ в округе, но если в этот же год лангобарды побили готов, у рикса франков родился сын, а в долине Рейна случилось наводнение, любой сикамбр поймет, какой именно отрезок времени имеется в виду. Римляне говорят: «сорок лет назад». Варвар же поведает тебе длинную историю о многочисленных интересных событиях, происшедших в год рождения его отца. Причем для сикамбров все будет абсолютно понятно, а ты начнешь хлопать глазами от удивления. Спроси Хловиса, когда и как появилось племя франков, и он расскажет интереснейшую и напрочь оторванную от реальности легенду, героический миф, однако с точными датами возникнут затруднения – это было «очень давно» или «когда боги еще не пришли в наш мир». Варвары всегда считают себя самыми первыми – мол, и Вотан тогда не родился, а мы уже славно бились с врагами!