Пламенеющий Меч - Фьюри Мэгги - Страница 19

• Предыдущая
• 19/86
• Следующая

Молодой воин склонил голову, словно прося извинения.

— Я не хотел потревожить тебя.

— Неужели? — тихо спросила она. — Ты подкрался неслышно, словно Черный призрак в горах, и вдруг заговорил, да еще в темноте. Чего же ты ожидал?

Язур засмеялся.

— Твоя взяла. Однако я пришел к тебе не за этим. Вообще-то меня увело от костра одно неотложное дело, которое не стоит упоминания, но когда я возвращался, то увидел, что ты стоишь тут в темноте, одна. — Он помолчал в нерешительности. — Должен признаться, Искальда, что меня привело к тебе любопытство. Во всей этой суматохе у нас не было возможности поговорить наедине и…

— И что же? — В голосе Искальды послышалось раздражение. Она, кажется, уже поняла, куда он клонит, и, так как Язур не ответил, продолжила за него:

— И ты вспомнил, кем я была, когда мы впервые встретились, и решил проверить, не откликнусь ли я, по звериной привычке, на зов первого встречного мужчины?

— Нет! — вскричал Язур. — Ты не правильно поняла меня, Искальда. Но я поражен тем, что самая великолепная лошадь, которую я видел в своей жизни, словно по волшебству превратилась в самую прекрасную женщину. Я хотел бы понять природу вашего племени, но что-то, может быть, боязнь невольно причинить обиду, помешало мне спросить об этом ваших воинов у костра, особенно если учесть, что оба наших народа долгое время враждуют между собой. Но я подумал, что нам с тобой будет легче понять друг друга, так как мы долго прожили бок о бок. Я знаю, что ты и тогда сохраняла человеческую душу. Когда ты везла меня к башне, ты догадалась, чего я хочу, и, увидев тебя сейчас, я подумал, что ты снова сможешь понять меня и не обидеться на чужака и бывшего врага.

Искальда смягчилась и даже была немного удивлена.

— Ну что ж, ты поступил мудро, не спросив об этом воинов, — заметила она. — В другое время твои вопросы и даже лишь то, что ты оказался среди нас, означало бы для тебя немедленную смерть. Но я не считаю тебя врагом, Язур. И если то, что я слышала от Чайма, — правда и скоро нам придется воевать, то так или иначе тайна нашей двойной природы, которую мы тщательно оберегали, все равно станет известной. — Она улыбнулась юноше. — Что ж, спрашивай, Язур, и я попытаюсь удовлетворить твое любопытство.

Молодой воин развел руками.

— Честно говоря, я и сам не знаю, с чего начать, — признался он. — Ну.., есть одна вещь, загадочная для меня… Искальда засмеялась.

— Ты хочешь знать, куда девается наша одежда? — Даже в темноте было видно, как покраснел Язур. Чтобы не смущать его, она поспешно продолжала. — Одежда — словно часть нас самих, и, когда мы превращаемся в коней, она исчезает — может быть, превращается в нашу шкуру, гривы.., кто знает? Тебе лучше спросить об этом у Эфировидца. Такому превращению подвержены кожа, шерсть, кость — все, что было когда-то живым, — но если мы хотим взять с собой оружие, вещи, сделанные из металла или камня, то их должен нести кто-то другой, в человеческом облике. Это не очень удобно, но одежда всегда остается с нами, и она — всегда на нас, когда мы снова превращаемся в людей, — вот что самое важное. Язур улыбнулся.

— Свирепый холод ваших гор заставляет меня согласиться с тобой. — Искальда уже заметила, что молодой человек всегда одевается теплее, чем ее соплеменники. Чайм говорил, что на родине Язура солнце более жаркое, но девушка не могла себе этого представить. Она уже хотела спросить его об этом, но он опередил ее.

— Как же ваши люди стали такими, какие они есть? Что было раньше?

Искальда пожала плечами.

— На этот вопрос я не могу ответить. Никто не знает, откуда мы взялись, даже Эфировидец. Кажется, мы всегда были такими, как сейчас.

— И все же всегда знали, что отличаетесь от других народов, — задумчиво промолвил Язур.

— Очевидно, так. Вот почему мы испокон веку храним в тайне способность к этому превращению. Прости, Язур, но вы, казалимцы, всегда стремились порабощать другие народы. Представь, как вы накинулись бы на нас, если б узнали правду!

— Никто не сделает тебя рабыней, Искальда!

Серьезность его тона удивила девушку.

— Я сохраню вашу тайну, — заверил ее Язур. — К тому же я изгнанник, я не могу вернуться на родину под страхом смерти, и я ничем не обязан Кизу.

У Искальды сжалось сердце, когда она услышала эти слова. Она сама была изгнанницей и знала, как это горько.

— Разве тебе не известно, — тихо сказала она, — что ты все равно не смог бы уйти отсюда живым после того, как проник в нашу тайну?

Язур мрачно кивнул.

— Я догадывался об этом. Но сейчас это уже не имеет значения. Мой путь лежит на север. Я отправляюсь туда вместе с Анваром и Ориэллой, и даже если мне суждено будет остаться в живых после надвигающейся битвы.., я никогда не вернусь на родину.

— Никогда? — Искальда сочувственно вздохнула. — Какая печальная участь!

— Искальда! Что ты делаешь здесь, где нет ни одного воина? — К ним подошел Шианнат. — По крайней мере хорошо, что у тебя есть компания, — добавил он, но в голосе его прозвучало сомнение: бывший изгнанник узнал Язура, и девушка почему-то обиделась.

— Я уже не ребенок, Шианнат, — сказала она резче, чем ей хотелось бы, и тут же постаралась сбавить тон. — Я знаю, что сейчас никому нельзя оставаться одному, без охраны, но после нашего долгого одиночества я, бывает, устаю от людей. Я хотела немного развеяться, но Язур увидел меня и подумал то же самое, что и ты. И он любезно решил составить мне компанию.

— Это правда, — сказал Язур. — Но правда и то, Шианнат, что я был рад побеседовать с твоей сестрой, когда она вновь стала человеком.

Шианнат встал между ними и обнял обоих за плечи. От него пахло медовухой, и Искальда подумала, что он, наверное, много выпил.

— Ты не так поняла меня, сестра, — слегка запинаясь, сказал он. — Язур, я не считаю тебя нашим врагом. Может, ты и чужестранец, но разве не сама Богиня велела мне подружиться с тобой?

— Что? — Искальда впервые услышала об этом. Она смутно помнила, как в своей конской ипостаси видела огромную кошку, помнила свой страх и ярость и почти человеческое желание защитить любимого брата. Помнила она и раненого Язура, лежащего на снегу. Тем временем Шианнат начал рассказывать, как у выхода в ущелье сама богиня Ириана, принявшая облик Черного призрака, велела ему приютить раненого воина и ухаживать за ним. Искальда недоверчиво слушала его рассказ и вдруг заметила, что Язур изо всех сил старается не улыбнуться.

Богиня, еще бы! Молодой воин явно что-то знал или по крайней мере догадывался, но молчал. Искальда решила разузнать об этом побольше — при удобном случае.

— И вот почему, — торжественно заключил Шианнат, — когда ты в обществе Язура, я спокоен. Сначала я подружился с ним по указанию свыше, но потом понял, что он и без того заслуживает уважения и доверия. Правда, другие ксандимцы могут думать иначе.

При этих словах Искальда насторожилась.

— А что такое? — спросила она.

— Меня считают чужаком и потому относятся с подозрением, — с горечью и обидой сказал Язур, и Искальда знала, что он говорит правду.

— Это так, Язур, — заметил Шианнат. — Им непонятно, как ты оказался в нашем отряде и почему они должны верить на слово мне или моей сестре, тем более что и сами мы лишь недавно были вновь приняты в среду ксандимцев, да и то при весьма необычных обстоятельствах.

Искальда внимательно посмотрела на брата. Очевидно, он вовсе не так пьян, как ей показалось. Несмотря на темноту, он внимательно поглядел ей в глаза.

— Но есть еще одна неприятная вещь, Искальда, о которой ты забыла.

— Что же это? — спросила ксандимка, чувствуя смутное беспокойство.

Шианнат вздохнул.

— Ты обручена с Фалихасом.

— Вздор! — выпалила Искальда, но гнев ее был вызван внезапным чувством страха, который она хотела заглушить. — Хозяин Табунов теперь низложен. А ты же знаешь, Шианнат, что я согласилась стать его невестой только для того, чтобы защитить тебя, — хотя из этого ничего не вышло. Фалихас больше не вождь, и Эфировидец не позволит ему…

• Предыдущая
• 19/86
• Следующая