Мой ректор, мой дракон - Каблукова Екатерина - Страница 5

Велька и Алька встретили меня изумленными взглядами.

– Так быстро? – охнула дриада, почти негодуя, что дракон так легко сдался.

– Или он расстегивать не стал? Снизу подрезал и вся недолга? – рискнул уточнить полугном и сразу получил щелбан от подруги.

– Дураки вы, – вздохнула я. – Он мне дежурства назначил. В столовой. Три дня.

Приятели переглянулись и дружно простонали:

– О нет!

– Увы, – я попыталась развести руками, корсет угрожающе заскрипел. – Алька, сними, наконец, с меня эту гадость!

Велька быстро ушел, сославшись на неотложные дела, а мы с Алькой принялись извлекать меня из панциря. Пока дриада возилась с пуговицами, я даже задремала.

– Вот гад крылатый! – пыхтела подруга, – Не мог сам!

– Не мог, – я вынырнула из сладкой полудремы. Алька замерла у меня за спиной.

– Что, ВСЕ так плохо? – трагическим шепотом поинтересовалась она.

– В смысле? – я зевнула и только потом сообразила, что она имела в виду. – А, ты про это…

– А про что еще? – напустилась на меня дриада. Я с наслаждением (наконец-то свободно смогла это сделать!) пожала плечами:

– Мало ли… Когда я вошла, он так удивился… Мне вообще показалось, что он про меня забыл.

– Как это, забыл? – Алька прекратила свое занятие и обошла меня, чтобы видеть лицо.

– А вот так, – я подробно пересказала подруге нашу встречу.

– Хм… – протянула она. – Не похоже, что он рассчитывал на свидание…

– Еще и на кухню отправил.

– Может, он хочет, чтобы ты научилась готовить?

– Или чтобы у всей Академии было расстройство желудка.

Дриада скептически изогнула бровь:

– После умминой стряпни? Вряд ли.

– Он же еще не в курсе, – вздохнула я. – Ладно, ты заканчивать будешь? Или режем все?

– Я тебе разрежу! – спохватилась дриада и снова принялась расстегивать пуговички.

Легли мы только под утро. Разумеется, построение мы проспали, как и все пары. Мы продолжили бы и дальше это увлекательное занятие, если бы не Велька, разбудивший нас громким стуком в дверь.

– Эй, вы, тут такие дела происходят!

Мы мигом вскочили с кроватей и кинулись к входу, едва не столкнувшись. Дриада все-таки успела первой оказаться у двери и распахнуть ее.

– Выкладывай! – потребовала Алька, хватая полугнома за грудки и втаскивая в комнату.

– Да что тут выкладывать? На построении ректор перекличку устроил.

– Ты же нас прикрыл?

Велька понуро опустил голову:

– Прикроешь, как же! Всех в две линии поставили, а когда называют имя, надо было делать шаг вперед.

Мы с Алькой переглянулись и дружно выругались.

– Именно! – подхватил полугном. – Мы также сказали… и он нас отжиматься заставил.

– Кто?

– Новый ректор! Гьерлум протестовать попробовал, но ректор его огнем слегка опалил, ну мы и решили не спорить, – Велька тяжело вздохнул. Было видно, что даже воспоминания о сегодняшнем построении даются ему в муках, а ведь утром ему пришлось отжиматься.

– А потом что?

– А потом перекличку закончили, а нас отпустили, – приятель махнул рукой.

– М-м-м… не повезло вам, – протянула Алька. – А ректор ничего не говорил про тех, кто пропустил?

– Не-а. Он вообще был… немногословен.

– Да тут слов и не надо, – усмехнулась я. – Главное – огня и побольше! А это что за шум?

Последнее относилось к странным звукам, доносившимся из-за двери.

– А так это… ректор приказал дежурить тем, у кого форма не по уставу.

– Что-о-о?

Мы с дриадой, не сговариваясь, выглянули в коридор. Так и есть: три гоблина старательно отмывали оконные стекла, а одна из феечек подметала полы, бубня себе под нос, что еще немного, и она переродится в ведьму.

– Вот те раз, – протянула Алька, возвращаясь в комнату. – Хорошо, что мы не пошли.

Я помотала головой:

– Не думаю, что наше отсутствие на построении спустят на тормозах…

– Ну посидим денек-другой в карцере, эка невидаль, – отмахнулась дриада.

– Боюсь, о карцере нам придется только мечтать, – отозвалась я.

Велька тяжело вздохнул и махнул рукой, признавая мою правоту.

От судьбы и от наказания спрятаться было невозможно, поэтому я потащилась в столовую. Повариха, огромная гоблинша, встретила меня в дверях.

– Обед уже прошел! – громогласно заявила она. – Жди ужина!

– Я это… мне сказали на кухне отработать.

– Кто посмел? – охнула повариха.

– Новый ректор.

– Вот ведь!..

Мы обменялись понимающими взглядами, понимая, что не стоит поддаваться эмоциям, поскольку у стен есть уши. Одни из которых как раз направлялись в нашу сторону. Уши были прикреплены к голове зубастой феечки. Удивительно, но сегодня она была одета строго по уставу: прямая юбка, сапоги и мундир. Правда, сшитый так, что подчеркивал волнительные изгибы фигуры. Похоже, и в преподавательском составе не обошлось без репрессий. Заметив нас, Донателла только вздернула выше подбородок и, чеканя шаг, словно на параде, скрылась за поворотом.

– Да, дела-а-а, – только и произнесла гоблинша. – Вот тебе и новый ректор! Не даром что из столицы прислали.

– Старый-то чем не угодил? – поинтересовалась я.

– Воровал много, а делиться не пожелал, – ляпнула повариха и сразу же прикрыла рот огромной ладонью. – Ой, что-то я разболталась. А ну, марш на кухню, раз назначили.

Деваться было некуда, и я направилась отбывать наказание.

На кухне была непереносимая жара. На плите все шкворчало и кипело. В огромных бадьях варилась похлебка для адептов, рядом на небольшой печке томилось в горшочках запеченное мясо для преподавателей. От ароматных запахов рот наполнился слюной.

– Иди, садись! – гоблинша указала мне на табурет и придвинула огромный чан с корнеплодами. – Вот, надо почистить!

– Так они ж алые, – охнула я, доставая клубень потатоса, чья шкурка была почти каменной.

– И что с того?

– Старые и горькие, – я попыталась отковырять кожуру ножом, лезвие скользнуло по корнеплоду, не оставляя даже царапины. – Да тут, похоже, зубило нужно!

– А ты что хотела? – фыркнула Умма. – Молодой потатос только для преподавателей привозят. И шкурку режь тоньше, а то всем не хватит.

– Может, вообще в кожуре сварить? – предложила я. – Эффект-то один: на помойку.

– Ты поговори у меня, – осклабилась гоблинша. Желтые клыки предостерегающе блеснули. – Тогда еще и пюре делать будешь.

Я стиснула зубы и взяла корнеплод, в конце концов, у каждого есть свой запас прочности. Мой закончился быстрее, чем шкурка пятого потатоса. Лезвие ножа затупилось, а пальцы свело судорогой.

– Да чтоб тебя, – выругалась я сквозь зубы, отшвыривая гадкий клубень. На глазах выступили слезы.

Стараясь не показать слабость гоблинше, украдкой наблюдавшей за мной, я принялась растирать кисть, с ужасом думая о том, что завтра практическое занятие на полигоне. А значит, придется создавать заклинания. Как это делать после такой работы я не представляла. В голову закралась шальная мысль: ворваться в кабинет ректора и потребовать заменить работу на кухне карцером, но я побоялась, что за такое мне просто добавят время дежурств, и я погрязну здесь, среди немытых тарелок и очисток потатоса. Я представила себе эту картину, и одинокая слеза все-таки сбежала по щеке, утонув в кастрюле с очищенным десятком клубней. Ну хоть соль будет.

– Это еще что? – знакомый голос заставил подскочить на месте. Я подняла голову и встретилась взглядом с изумрудно-зелеными глазами ректора. Он стоял, сердито хмурясь. За его спиной маячил первый проректор Академии – знатный тролль и карьерист.

– Это еще что такое, я спрашиваю! Абырлагг!

– Э-э-э… что именно? – рискнул уточнить тролль.

– Это! – дракон выхватил из кастрюли красный клубень и потряс его перед носом проректора.

– П-потатос, – заикаясь произнес тот.

– Вы что не видите, что он красный! Красный!

– Д-да. Так точно!

Изумрудные глаза сузились, а в воздухе ощутимо запахло гарью.