Законник Российской Империи (СИ) - Протоиерей (Ткачев) Андрей - Страница 3

Дети слушали, затаив дыхание. Я видел, как в их глазах отражаются картины, которые я рисовал словами: огромный деревянный корабль, парящий среди облаков; Иван, стоящий у штурвала с развевающимися на ветру волосами; прекрасная Забава, глядящая на мир с высоты птичьего полета.

— Выходит, что эти бабки могли использовать магию слова?

Я на мгновение задумался. В этом мире магия была реальностью, но использовать ее могли лишь немногие избранные. Я сам все еще учился контролировать свои способности. Правда, воплощению слова так и не научился. Мой максимум был лишь накопить немного маны в теле и выпустить ее. По сути, использовать ограниченный телекинез, правда, тут никто и слова такого не знает.

Мысли мои прервал внезапно выбежавший мальчик, который резво растолкал детей, пробираясь ко мне. Сын одного из служащих в поместье моего деда Владимира Федоровича Темникова.

— Максим! — выкрикнул он, тяжело дыша. — Скорее бегите домой! Ваш управляющий снова бьет их!

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Не говоря ни слова, я вскочил на ноги и бросился бежать в сторону нашего поместья.

Улицы Владивостока мелькали перед глазами, такие знакомые после восьми лет жизни здесь. Я пробегал мимо церквей с золотыми куполами, причудливо впитавших в себя влияние как русской, так и восточной архитектуры. Мимо шумного рынка, где торговцы предлагали свои товары. Мимо порта, где величественные корабли и современные дирижабли соседствовали друг с другом, символизируя слияние старого и нового миров.

Несмотря на спешку, я не мог не отметить, как сильно я полюбил этот город за прошедшие годы. Пусть этот мир и отличался от моего, многое все же напоминало мне об истории моего дома. Здесь Восток встречался с Западом, традиции переплетались с инновациями, а магия соседствовала с технологией.

Наконец, я добежал до ворот нашего поместья. Это было величественное здание с белоснежными стенами и зелёной крышей. Обычно вид родного дома успокаивал меня, но сейчас я чувствовал лишь тревогу.

Еще не войдя во двор, я услышал звуки ударов и крики. Сердце забилось еще быстрее, когда я различил грубый голос нашего управляющего, Григория:

— Говори, куда делся молодой господин!

Удар! Звук плети, рассекающей воздух, заставил меня содрогнуться.

— Управляющий, я, правда, не знаю! — ответил дрожащий девичий голос, который я узнал.

Снова удар.

— Но Мила должна знать, она часто болтает с молодым господином, — закричала девушка, буквально моля, чтобы управляющий остановился.

— Молодой господин запретил мне говорить, — послышался нежный голос Милы, и я почувствовал укол вины. Это я попросил никому не говорить, куда я отправился, когда та наткнулась на меня у выхода из поместья.

Я распахнул двери, ворвавшись во внутренний двор. Сцена, представшая перед моими глазами, заставила меня замереть на мгновение.

Первой на глаза попалась старшая служанка, которая была ответственна за всех девушек в поместье. Она идеально исполняла свои обязанности, но по мне была просто мерзкой женщиной, которая еще и спелать из-за отношений с управляющим. Обычно они себе не позволяли многого выполняя свою работу так что к ним и не придерешься, но когда вопрос касался меня, то их отношение было другим. Совершенно другим.

Я перевел взгляд дальше с довольно улыбающейся женщины на собственно самого управляющего, который ругал служанок, хотя по правилам это должна была делать старшая служанка.

Григорий, высокий мужчина с густой черной бородой и холодными серыми глазами, стоял посреди двора. Его рука была занесена для очередного удара, в ней он сжимал кожаную плеть. Перед ним на коленях стояли служанки, но сейчас он смотрел на Милу, которая зажмурилась, закрывая лицо руками.

Ей было около пятнадцати, совсем юная светловолосая красавица.

— Если ты не скажешь, я забью тебя до смерти! — прорычал Григорий, глядя на девушку.

— Стоять! — крикнул я, чувствуя, как во мне закипает гнев. — Это мои служанки, почему ты их избиваешь?

Григорий обернулся, удивление на его лице быстро сменилось хитрой улыбкой. В этот момент во двор выбежала моя младшая сестра, Настенька. Ее черные волосы всколыхнулись, а в голубых глазах застыл немой вопрос.

Управляющий перевел взгляд с меня на Настеньку, и я увидел, как в его глазах мелькнуло что-то темное, неприятное. А вот старшая служанка похоже что-то поняла, так как поспешила скрыться с глаз долой, чтобы потом наверняка сказать что ни в чем не участвовала.

— Они должны были следить за вами, чтобы вы не попали в неприятности. Что я буду говорить госпоже если с вами что-то случится из-за моего недосмотра? — спросил он, и его голос стал неожиданно мягким. — Может, я не могу преподать урок вам, но служанкам, которые не в состоянии за вами уследить — могу! Это их работа, и они ею пренебрегают.

Анастасия схватила меня за рукав.

— Брат, позволь мне сказать, я все решу, — прошептала она.

Я погладил ее по голове, даже в таком юном возрасте она рвалась защищать тех, кто слабее. Прекрасное дитя и очень добрая для этого жестого мира.

— Я не могу позволить тебе выгораживать меня, Настенька. Все в порядке, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и громко.

Григорий, видимо, решив, что разговор окончен, снова занес плеть. Но на этот раз я был готов. Я вскинул руку, чувствуя, как по телу пробегает знакомое покалывание — мана ринулась по венам прямо на кончики пальцев.

Воздух вокруг нас исказился, словно марево над раскаленной дорогой. Плеть на замахе вырвалась из рук управляющего и, словно живая змея, развернулась в воздухе. Прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, она с хлестким звуком, что многократным эхом разнесся по двору, прошлась по щеке Григория, оставив глубокую рану.

Управляющий отшатнулся, схватившись за лицо. Кровь просачивалась между его пальцами, а в глазах читался неприкрытый ужас. Служанки замерли, глядя на меня и, не понимая, испытывать страх или благодарность, ведь мужчина которого я наказал был в том числе и их начальником.

— Это мои служанки, и я сам разберусь что с ними делать, — сказал я, стараясь, чтобы мой, еще не сломавшийся голос восьмилетнего юнца звучал твердо и уверенно. И, разумеется, не показывая, что такая манипуляция пока мне далась нелегко. — К тому же, мужчина не имеет права поднимать руку на женщину. Так заведено со времен динозавров.

Я махнул рукой, и служанки, будто по приказу, резко поднялись и побежали по своим делам. Что-что, а правила в этом поместье были строгими. Как бы то ни было, эффект был достигнут — Григорий выглядел не только испуганным, но и сбитым с толку.

— Вы использовали выброс маны… ради такого зверства! — проговорил он дрожащим голосом. — Я все расскажу госпоже!

Угу, а то, что в моем возрасте я вообще по идее не должен этим владеть, он благоразумно умолчал. Пусть, как человек, Григорий мне не нравился, но он был верным слугой рода и понимал, о чем говорить даже в поместье не стоит. Вот из-за этого что его что его «дражайшую подругу» не удавалось выгнать из этого места. Поэтому приходилось контролировать их действия, но я не всегда успевал.

— Делай, что считаешь нужным, — усмехнулся я, направляясь к веранде, где в это время обычно она и находилась. — Не забудь упомянуть, как ты истязал беззащитных девушек! И про старшую служанку не забудь, ведь она тоже участвовала в этом.

А вот на этих словах Григорий побледнел. Что, неужели он боиться за нее и что ее все же выгонят из поместья?

Веранда нашего дома была моим любимым местом. Окруженная цветущими кустами сирени, она выходила на живописный сад, где среди ухоженных клумб и аккуратно подстриженных кустов журчал небольшой фонтан. Сейчас, в лучах заходящего солнца, это место выглядело особенно волшебно.

За столом, уставленным различными блюдами, сидела моя бабушка, Валентина Андреевна Темникова. Несмотря на возраст, она всегда выглядела величественно. Ее черные с проседью волосы были собраны в строгую прическу, а зеленые глаза, казалось, видели человека насквозь. Темно-синее платье подчеркивало ее статную фигуру, а на шее поблескивало жемчужное ожерелье — подарок дедушки.