Однажды в Древней Греции (СИ) - Леженда Валентин - Страница 1

Наконец-то установлена точная дата самого первого в мире забега на марафонскую дистанцию в 42 километра 195 метров. Произошло столь знаменательное событие в 490 году до нашей эры во время войны персов с афинянами. Ранее ошибочно полагалось, что отважный марафонец бежал свою длинную дистанцию 12 сентября, но философы считают эту дату неправильной утверждая, что храбрый эллин совершил свой исторический забег 12 августа.

«Неправильная» дата, долгое время смущавшая умы учёных мужей, была рассчитана по календарю бесстрашных афинян. Новая же основана на спартанском календаре и данных о времени появления полной луны в 490 году.

Таким образом первый в истории человечества марафон сместился на целый месяц. Оттого совсем по-иному выглядят и условия его проведения. Средняя температура августа, по точным данным, составляла в районе Афин +39 градусов, против +28-ми в сентябре…

Выдержка из секретных архивов летающего острова Олимп.

Жара была просто невыносимой.

Казалось, ни один нормальный человек не в состоянии вытерпеть подобное безобразие, но подишь ты терпели, недобрым тихим словом поминая светлый Олимп. Ведь кто как не бессмертные боги ниспосылали смертным очередную доставучую пакость.

Фидиппид остановился у роскошной смоковницы и, грустно обозревая длинные запыленные ноги, принялся яростно вытирать взмокшую абсолютно лысую макушку. Макушку бедняге в своё время проела вторая жена Каломира. Вернее сказать, она успешно завершила начатое дело на пару с матерью и первой благоверной, сбежавшей в незапамятные времена с одним заезжим иудейским торговцем фальшивыми пряностями.

- Эхе-хех… - грустно вздохнул бегун, облизывая распухшим языком шершавые растрескавшиеся губы.

Сатирски хотелось чего-нибудь выпить. Выпить прохладного тягучего вина, разбавленного ну совсем чуть-чуть. Ведь совсем не разбавленное по такой жаре употреблять чистое самоубийство, а ведь ему ещё нужно успеть в эти треклятые Афины.

- Ну что им так не терпелось воевать в этакую жару… - вслух пожаловался бегун ползущему по обочине дороги грозного вида рогатому жуку. – Неужели нельзя было выбрать для героического кровопускания какое-нибудь иное время года, более прохладное что ли. Умирать ведь было бы намного легче, да и бегунам по прохладным городам да всяким античным весям скакать тоже одно удовольствие. Знай только с картой время от времени сверяйся, дабы не проскочить нужный населённый пункт.

Грозный жук, понятное дело, ему не ответил и величественно расправив жёсткие блестящие крылья со зловещим жужжанием упорхнул куда-то в лазурное небо.

Фидиппид проводил насекомое грустными слезящимися глазами. Вот если бы ему такие вот крылья за спиной, он бы тогда мигом домчался до проклятых Афин. А так…

Марафонец снова посмотрел на длиннющие худые ноги, покрытые мелким рыжим волосом. Только они его, родимые, и кормили, ну прямо как пресловутого волка из бородатой греческой поговорки.

Жажда была просто невыносимой.

- А да ну их всех к Аидовой матери… - решительно заявил бегун и, с чувством сплюнув в придорожную пыль, затопал к ближайшему городу.

***

Ближайший город был небольшим, но, по-своему, уютным. Назывался он Спиротикус и жили в нём сплошь добродушные веселые толстячки. Прямо злость брала при виде этакого благолепия. Тут можно сказать у них под самым носом война идет, а эти морды себе широкие отъели на пару с брюхами, живут себе и даже в ус не дуют. Как они вообще в двери своих домов-то пролазят?

Поднимая пыль старыми верными беговыми сандалиями сорок девятого размера, Фидиппид вразвалочку вошёл в первое попавшееся на пути питейное заведение, вывеску которого украшала гигантская гроздь умело нарисованного на деревянной доске винограда.

Питейное заведение называлось очень даже славно: «На рогах у фавна». Несмотря на царившую внутри духоту в пивнушке было довольно людно. Марафонец едва смог протиснуться к единственной свободной скамье. С удобством обустроив уставшую пятую точку, бегун подал знак суетящемуся у бочек с вином владельцу.

- Сию минуту, добрый эллин… - отозвался хозяин пивнушки, оказавшийся вполне приличным малым вполне нормальной аскетической комплекции.

Вот только чёрная всклокоченная бородёнка придавала его внешности некоторую разбойничью изюминку.

Как по волшебству, через пару минут в руках ошалевшего от жары страдальца возникла тяжёлая чаша с прохладным ароматным вином.

- Уф!!! – с удовольствием выдал Фидиппид, залпом опрокидывая в себя добрую половину славной ёмкости.

- Ай-да молодца! – ударил в ладоши участливо застывший рядом владелец. – Сразу видно, наш человек… даже глазом не моргнул!

- А то… - улыбнулся бегун, утирая тыльной стороной руки запыленную бороду. – Славное вино вобравшее в себя бесценное золото ласкового греческого солнца. Лучшее, какое я пил в своей жизни…

- Это тебе, добрый эллин, так кажется, только потому, что жажда уж больно тебя одолела… - улыбнулся чернобородый. – Вино и впрямь неплохое, но явно не лучшее во всей Греции…

- Ценю в людях откровенность… - кивнул марафонец и ловко прикончил оставшуюся в чаше божественную влагу. – Сколько с меня, приятель?

- Первая чаша всегда у меня бесплатно! – радостно просиял владелец пивнушки. – Ну почти бесплатно… Позволь мне немного побеседовать с тобой, ведь новые лица в нашем маленьком городке ой какая редкость…

- Да я и рад бы… - грустно ответил Фидиппид. – Но вот только спешу я очень в славный город Афины с важной вестью, цена которой жизнь и смерть тысячи людей…

- А что, собственно, случилось? – с тревогой поинтересовался чернобородый.

- А вы тут в своём городе совсем не в курсе? – удивился марафонец.

- Не а…

Бегун внимательно посмотрел на заходящее за окном августовское солнце. Бегать в сумерках он страсть как не любил. Дорогу не разобрать, камни в сандалии набиваются, зверьё всякое укусить всё-время тебя норовит.

Особенно доставали бродячие собаки, отирающиеся, как правило, у всех крупных эллинских городов. Греческих бегунов эти собаки по какой-то совершенно необъяснимой причине люто ненавидели и всегда стаей с лаем преследовали несчастных, норовя куснуть за сверкающие в пыли голые пятки.

Конечно, надёжное средство борьбы с ними существовало, но для этого следовало прервать стремительно движение, сбить темп, дыхание, а ты попробуй потом это самое дыхание восстанови. То-то!

Но иногда всё же приходилось сбрасывать скорость, в особенности когда неистовые собакены были уж чересчур настойчивы. В ближайших кустах отыскивалась увесистая коряга и летела разноцветная шерсть по греческим переулкам-закоулкам…

- А да пошли они все со своей войной к Танатовой бабушке… - махнул рукой Фидиппид. – Утром путь продолжу, заночую, пожалуй, у вас в городе…

- А вот это правильно! – обрадовался владелец пивнушки. – Вот это по-нашему. Ну, рассказывай, мил человек!

- Что тебе рассказывать?

- Да про войну эту самую непонятную!

- Ах, про войну эту… Ну значит слушай. Ровно месяц назад напали проклятые злобные персы на славных жизнерадостных афинян. Не знаю, что за разногласия у них там вышли, но подозреваю, что конфликт случился из-за пресловутых накладных бород…

- Накладных бород?

- Именно! Ведь общеизвестно, что персидские воины все как один носят накладные бороды поверх своих настоящих…

- Наверное мода в Персии такая?

- Как бы не так! – зло усмехнулся марафонец. – Коварные хитрюги. Они эти бороды надевают, чтобы своих врагов в битве смущать. Ну схватишь ты такого головореза в пылу сражения за его мужскую гордость, а она РАЗ и у тебя в руке осталась. Так ящерица во время опасности отбрасывает свой хвост. И пока ты с великим недоумением смотришь на эту странную штуку фи-и-и-ить и голова с плеч…