По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/118
• Следующая

Они вечером не стали принимать участия в воинских игрищах, и на мой вопрос «Почему?» их предводитель просто сжал толстую ветку дерева, под которым сидел. По руке побежал сок.

– Мы живем среди камней, а люди – среди деревьев, – рокотнул он.

Я сразу все понял. Как не понять.

И вот теперь мы сидели в тенечке и смотрели на панораму разворачивающейся перед нами уже второй битвы. Когда дальние увалы захлестнула темно-серая лавина конницы, мы было встревожились, что будем обнаружены разведкой, но неразумный предводитель конных пренебрег этим важным элементом полководческой деятельности. В результате он не только не обнаружил нас, но и упустил еще целый ряд сюрпризов, которые ему уготовил «господин наш лорд Шарм’Ат», оказавшийся весьма злокозненным полководцем. В конце концов неразумный энтузиаст швырнул свою весьма недурную кавалерию на копья пехоты, на то, что в наше время назвали бы переносными оборонительными сооружениями, и под стрелы пристрелявшихся лучников. Апофигеем происходящего оказалась конная атака лорда, после которой у агрессора почти не осталось живой силы.

Неприятной неожиданностью оказалась небольшая группка одетых в черное мэнээсов, учудивших пожар, из которого на поле битвы явилась еще целая куча агрессивной и хорошо вооруженной публики.

– Тивас, тебе не кажется, что надо срочно пресечь деятельность вон тех мужчин в черном? – полюбопытствовал я.

– Кажется, кажется, – ответствовал наш идейный лидер. – Займешься?

– Естественно.

– Но они мне нужны живыми.

– Все?

– Хотя бы один. Лучше главный.

– Понятно.

– Постойте, постойте, достойные. Но у меня приказ. Вы не можете нас оставить.

– Кавалер, вы хотите, чтобы из дыма появился кто-то еще? – спросил Тивас.

– Пожалуй, нет.

– Тем более что вы знаете – приказы лорда на меня распространяться не могут, – вдарил логикой вторично Тивас. И сразу добил: – И на вверенных мне людей тоже.

– Хамыц, Баргул, поехали.

– Поехали, поехали, а то я себе уже все бока отлежал, – ответствовал измученный бездельем Хамыц, вскинул себя на ноги и взлетел в седло.

– Друг мой, а как же я? – возмутился Унго.

– Достойный фавор, но мы же не можем оставить без охраны почтенного клирика. Вы же и ваш оруженосец сможете уберечь его от превратностей судьбы. Война... – многомудро надул я щеки. Там, где проскачет Унго, работа остается только собирателям трофеев. Хотя и им мало что достанется. Очень мелкие фрагменты. А если по ним пройдется когтями его верный возитель, то и того меньше.

– Действительно. Вы, право, не по годам мудры. Друг мой, Эдгар, мы присмотрим за достойным клириком, – сообщил он своему оруженосцу.

– Как скажете, господин, – согласно кивнул тот головой, впрочем, не отрывая глаз от одному ему видной щербинки на полукружье своей чудовищной секиры, которую полировал булыжником, утверждая, что это точильный камень.

– Ах, Эдгар, так ли надлежит отвечать господину?

Тот, не торопясь, встал, вытягиваясь во весь свой гигантский рост.

– Как скажете, господин. Присмотрим.

– Езжайте, друзья мои. Я буду думать о вас. И будьте осторожны. Военное счастье изменчиво.

– Посмотри, Фабио, вот оно истинно рыцарское отношение к друзьям. Какая забота об уходящих в бой, – продолжил наставлять своего правнука кавалер Андрий, – кавалер Унго куртуазен, как герой рыцарских романов.

Из всего того, что я вынес из поучений кавалера, вывод проистекал наиудивительнейший. Рыцарь – это человек, скандальный, как байкер, неустрашимый, как пьяный горец, широкий душой, как пьяный русский, азартный, как пьяный китаец, распевающий песни, как цыган (при этом неважно, пьяный или трезвый). При этом, что характерно, совершенно одновременно он должен быть добродушен, нежен, кроток. От него также требуется быть обходительным с дамами, заботливым по отношению к друзьям, верховым животным, а также иным соратникам и милосердным к врагам. С моей точки зрения, всеми этими качествами одновременно может обладать человек с весьма подвижной психикой, я бы даже сказал – неустойчивой.

Но у Унго психика была мощная, и все же образец рыцарственности он являл.

Я уже уселся в седло, когда на луку моего седла улеглась широкая, как муфельная лопата, ладонь.

– Ты сильно рискуешь. Идешь в битву в таком доспехе, – кивнул ее владелец на мою шинельку.

– Не беспокойся, почтенный, но я верю в него. Не один раз сей доспех спасал мне жизнь.

– Прислушайся к моим словам, человек чужой крови. Этот доспех хорош против острого оружия, но тупое – палица, булава – может достать твое тело и уязвить его. Кожа сия почти живая и успевает сдержать удар в малом либо узком месте. Но... – Он смущенно остановился. – Знакомо ли тебе слово «площадь»?

Физики хреновы.

– Знакомо, – кивнул я.

– Так вот, удар по достаточно большой площади, нанесенный одномоментно, то есть не острием, кожа сего доспеха может не остановить. Знай это.

– Благодарю тебя.

– Если мы вернемся из этой битвы, приходи к нам, спроси Саугрима, и я сделаю тебе должный доспех.

– Еще раз большое спасибо.

И вдохновленный известием о уязвимости своего одеяния я со товарищи отправился к новым героическим свершениям.

«Уехали, – думал Тивас. – Полный идиотизм. Вместо того чтобы беречь этого парня, я вынужден постоянно совать его в какую-то дрянь. И самое смешное, что кроме, как его, в эту дрянь сунуть некого. Точнее, есть кого, но только он может успешно из этой дряни выбраться и, что самое смешное, с прибытком. Вроде от него пользы глобальной никакой, но по мелочам... А мелочи эти в нечто глобальное и складываются. Магнетизм в нем присутствует. Да, пожалуй. Как бесились зеленые оттого, что Баргул и Хамыц пользуются разрешенным лишь им оружием. И я вроде их переубедил. А он устроил какие-то соревнования, и зеленые теперь на этих двоих не надышатся. Кавалер Андрий вначале привычно презрительно отнесся к нему как к лицедею, но после пары учений впал в тихий восторг и теперь разве что перлы его не записывает. Угрюмые подземные рудокопы, из которых слова лишнего не вытянешь, с ним болтают. Неслыханное дело – сами предложили ему доспех. А ему все равно. Спасибочки. Да любой кавалер, да что кавалер – лорд – в обморок бы рухнул от такого предложения этих скопидомов. Вагига очаровал. А теперь углядел этих в черном. Всегда и легко умудряется углядеть главное. До всего ему докопаться надо. И ведь докапывается! Граик, который лелеял свою месть, теперь с него разве что пылинки не сдувает», – ворочались в голове отрывистые мысли.

– Достойный Тивас, я рекомендовал бы тебе оторваться от мыслей о возвышенном и обратить взор свой на поле. Они двинулись, – вернул его к действительности голос Унго.

Лорд Шарм’Ат сердито кусал усы. Казалось, все было подробно продумано, и серокольчужные успешно попали в расставленную ловушку, но появление, совершенно внезапное появление нового войска смешало все планы. Лорд верил своей разведке и знал, что в его землях нет такого войска. Он знал о каждом шаге чужаков, знал, сколько их осталось в фольварках, знал, сколько пришло на поле, и столь внезапное появление непонятно откуда такого крупного отряда серьезно тревожило его. Треклятый серый дым. Ведь именно из него колдовским способом появились эти многажды проклятые фольварки, а теперь вот и эта напасть. Возможно, где-то еще начинает клубиться, и из дыма выезжают кованые рати. Но где? Сколько? Лорд жестоко корил себя, что доверил общее руководство боем своему старшему сыну, оставив за собой командование лишь кавалерией, приведенной вассалами. Но удар панцирников был решающим, и он не мог доверить его. Или мог? Просто самому захотелось задохнуться в скачке, окунуться в схватку. Вот и задохнулся и окунулся. Перехватывать командование было поздно. Странное войско уже изготовилось к атаке.

– Кавалер Онфим!

– Здесь, господин.

– Пошли ушастика к конту Флери. Он должен удержать их. Пошли ушастика к кавалеру Андрию. Пусть изготовится к атаке на правый строй. Мы ударим по левому. Замкнем их в котел. Атакуем по моему горну. Хушшар лежать, пока не скажу.

• Предыдущая
• 73/118
• Следующая