Сентябрьская луна - О'Бэньон Констанс - Страница 35

– А зачем же ты пришел?

– Я пришел, потому что не мог не прийти, – признался он.

Хантер произнес это так печально и искренне, что Камилле пришлось напомнить себе об осторожности. Он всегда обладал способностью одним каким-то словом, одной интонацией заставлять таять ее сердце.

– Только не думай, что та ночь в отеле когда-нибудь повторится, не совершай такой ошибки. Я тебя даже близко не подпущу к себе, Хантер!

Но у Хантера пропала всякая охота сражаться. Он догадывался, что пять лет назад произошла какая-то ошибка, и хотел непременно выяснить, в чем тут дело.

– Скажи, Камилла, перед тем, как уехать из Техаса, ты встретилась с моим отцом на этом месте?

По телу Камиллы пробежала дрожь.

– Ты же прекрасно знаешь, что мы с ним встретились именно здесь! Зачем задавать вопросы, если ответы тебе уже известны? Мы сейчас одни, Хантер, тебе нет нужды притворяться. Я не собираюсь никому рассказывать, что Антония твоя дочь, так что можешь быть спокоен. Я не выдам твою позорную тайну!

Даже в лунном свете она заметила, как изменилось лицо Хантера: вся кровь отхлынула от него.

– Ради всего святого, о чем ты говоришь?! Если бы ты ждала от меня ребенка, я бы наверняка знал об этом! Зачем тебе понадобилась эта ложь?

Его слова ранили Камиллу, как нож в сердце. Он убивал ее душу, но нельзя было позволить ему об этом догадаться.

– Не беспокойся, Антония ничего о тебе не знает. Она считает своим отцом Андреа Кастельо. И чего ты так разъярился? Уверена, что у тебя есть десятка два незаконных детей, разбросанных по всему Техасу.

Хантер сгоряча кинулся к Камилле, но тут же услышал угрожающий клекот Цезаря, и ему пришлось отступить.

– Тихо, Цезарь, тихо. – Успокоив птицу, Камилла перевела взгляд на Хантера: – Не подходи ближе, Цезарю это не нравится.

Но Хантер все еще не мог прийти в себя. Та Камилла, которую он знал когда-то, не стала бы его обманывать. Неужели она так изменилась?

– Я впервые слышу, что ты родила ребенка, Камилла. По-моему, будет лучше, если ты все расскажешь по порядку. Что произошло, когда ты пришла к моему отцу пять лет назад?

– Не считай меня дурой, Хантер! Тебе отлично известно, что я не ходила к твоему отцу. Это он пришел ко мне.

Хантер покачал головой, словно пытаясь таким образом прояснить свои мысли.

– Не надо, Камилла. Не говори неправды.

В ее смехе прозвучала горькая издевка.

– Что за игру ты затеял? Твой отец принес мне письмо, которое ты написал собственной рукой, так что не прикидывайся невинной овечкой!

На его лбу пролегли глубокие морщины.

– О чем, черт побери, ты толкуешь?!

Он протянул руку, чтобы схватить ее, но тут же отшатнулся, заскрипев зубами от боли: сокол кинулся на него с быстротой молнии; из рваной ранки на руке хлынула кровь.

– Цезарь, назад! – закричала Камилла. Сокол повиновался мгновенно, но, усевшись на руку хозяйки, продолжал грозно косить на Хантера золотистым, горящим в лунном свете глазом.

Выругавшись сквозь зубы, Хантер развязал шейный платок и перетянул им рану.

– Я тебя предупреждала, Хантер, так что теперь не жалуйся! Ну что ж, по-моему, обсуждать больше нечего. Я ухожу. Ты ни капельки не изменился – разве что стал еще больше похож на своего отца.

– Черт возьми, Камилла, не было никакого ребенка! Признайся, ты все это выдумала, чтобы ранить меня побольнее! Но твоя уловка не сработает. А что касается письма, то я действительно писал тебе. И в этом письме я просил… – его голос прервался.

– Я прекрасно помню, о чем ты просил меня, Хантер. Ты просил больше не вмешиваться в твою жизнь.

– Ничего подобного! Не пытайся представить себя невинной жертвой, Камилла. Я прислал тебе из Сент-Луиса одно-единственное письмо. Я написал, что мы поженимся, как только я вернусь.

– У тебя, очевидно, что-то случилось с памятью, Хантер. Может быть, ты и собирался тогда жениться, но только не на мне. Кстати, куда девалась Лидия? Я-то думала, что вы с ней давным-давно женаты.

Хантер на мгновение растерялся.

– Лидия? При чем здесь Лидия? Насколько я знаю, она вышла замуж и переехала в Сан-Антонио. Не понимаю, зачем тебе понадобилось выдумывать какое-то несуществующее письмо!

Некоторое время они молча смотрели в глаза друг другу. Ни он, ни она не верили ни единому сказанному слову. Наконец Камилла произнесла:

– Похоже, нам больше не о чем говорить. – Подойдя к лошади, она вскочила в седло и вновь повернулась к Хантеру. – Предупреждаю тебя, Хантер Кингстон: если я еще раз увижу тебя на своей земле – ты покойник!

Хантер в замешательстве проводил ее взглядом и, когда она скрылась в темноте, долго еще вглядывался в ночную мглу, тщетно пытаясь привести мысли в порядок. Камилла все-таки пришла к нему в эту ночь, но ее приход ни на шаг не приблизил его к победе! От этого свидания у него остался горький привкус…

Он сел на коня и направился к дому. Было ясно, что Камилла собирается вести нечестную игру. Очевидно, она не погнушается никаким грязным трюком, чтобы с ним поквитаться. Она даже выдумала ребенка, лишь бы ему досадить! Ведь это неправда, что у нее был ребенок от него! Это не могло быть правдой! Хантер крепче стиснул зубы. Разумеется, она солгала! Она готова пойти на любые уловки, и все только для того, чтобы помешать ему привести свой скот на водопой в Валье дель Корасон! Но у нее ничего не выйдет. Пройдет не так уж много времени, и его стада будут пить воду из Рио-Эскондида!

На следующий день Камилла решила объехать свои владения. Взобравшись на вершину самого высокого холма, она с тревогой взглянула в сторону ранчо Кингстона, боясь обнаружить на горизонте облако пыли: верный признак того, что Хантер гонит скот к Рио-Эскондида. Камилла не сомневалась, что Хантер повторит свою попытку, это был лишь вопрос времени. Только в следующий раз он наверняка проявит осторожность и явится в тот самый момент, когда она меньше всего будет его ждать.

Как всегда, Камилла была в мужских штанах и рубахе: ей нравилось чувство свободы, которое дарила эта одежда. Подняв голову к небу, она улыбнулась Цезарю, парившему над ее головой. Но вот сокол внезапно ринулся вниз с головокружительной скоростью и набросился на одинокого ворона. На несколько мгновений обе птицы повисли в небе, сплетясь в смертельной схватке, но очень скоро стало ясно, что победа осталась за Цезарем. Камилла зачарованно смотрела, как ворон падает вниз, а Цезарь на лету подхватывает добычу, не дав ей коснуться земли.

Когда сокол снова взмыл в небо, она подозвала его тонким пронзительным свистом, и он тотчас слетел к ней на стеганую рукавицу, наградив ее взглядом, не выражавшим, казалось, ничего, кроме надменной скуки. Камиллу всегда поражал этот взгляд.

Она нежно провела рукой по гладким перьям, тихонько приговаривая:

– Умница, хороший мальчик! Как тебе понравился твой новый дом? Правда, здесь не то, что в городе?

На звук ее голоса сокол всегда отзывался поворотом головы, словно пытался понять смысл слов. Он был грозным противником, но хозяйке повиновался как ручной голубь.

– Лети, Цезарь! – Камилла подняла руку, и сокол опять взмыл к небесам. С радостью в сердце она следила за его вольным полетом: кружа в небе, Цезарь словно сливался с ветром. Камилла вздохнула с затаенной грустью: ей хотелось бы парить в поднебесье с такой же легкостью.

Она бросила последний взгляд в сторону ранчо Кингстона, потом повернула Каладана, своего громадного жеребца, и, дав ему волю, галопом спустилась с холма. Стук копыт, раскидывающих во все стороны пучки сухой травы, отдавался в сердце Камиллы ликующей песней. Горячие лучи солнца жгли кожу, ветер трепал волосы, но она наслаждалась стремительной скачкой.

Гнетущее напряжение, не оставлявшее ее все последние недели, начало спадать. В этот миг она верила, что прошлое, каким бы тяжелым оно ни было, не помешает ей добиться цели. Упорным трудом она возродит Валье дель Корасон и вернет родному ранчо его былую славу!