Сентябрьская луна - О'Бэньон Констанс - Страница 75

– А я и не заметила твоего отсутствия.

На этот раз улыбка тронула только его губы: глаза были печальны.

– Знаешь, что мне в тебе больше всего нравится, Камилла? Ты всегда говоришь то, что думаешь.

Она заметила усталые морщинки вокруг его темных глаз, и на секунду ей стало жаль Хантера. На нем были желтовато-коричневые брюки и рубашка в зеленую клетку. Глядя на него, Камилла всегда подмечала все детали; рядом с ним могла думать только о нем… Она отвернулась и подобрала волочащиеся поводья Каладана. Нельзя позволять Хантеру заслонить от нее весь мир! Надо держаться от него подальше. Ей хотелось спросить, где он был, но она не посмела. И, уж во всяком случае, не следовало сообщать ему, что без него она чувствовала себя заброшенной и одинокой.

Заметив, что Камилла собирается сесть в седло, Хантер схватил ее за руку.

– Не уходи! Останься и поговори со мной, Камилла. Я так давно тебя не видел…

– Мне надо возвращаться: тетя Пруди будет беспокоиться.

О, она умирала от желания остаться, но боялась, что опять повторится та же вечная история: он притворится нежным и любящим, а потом снова причинит ей боль.

– Если ты останешься, я расскажу, где я был, – Хантер дразнил ее словно маленькую девочку.

– Да мне-то что за дело до того, где ты был? – небрежно бросила Камилла, чувствуя, что ее решимость ослабевает.

«Скорее всего он был у какой-нибудь другой женщины!» – подумала она с ожесточением. Но только ей он об этом, разумеется, не расскажет…

Хантер опустился на траву и протянул к ней руку.

– А я-то думал, тебе будет интересно узнать про Эль-Тигре!

Нарочито не замечая протянутой руки, она села на некотором расстоянии от Хантера и недоверчиво взглянула на него.

– Ты его видел?

– Представь себе, да. Я видел его. Если помнишь, я дал слово, что доставлю ему золото в Эль-Пасо.

– И ты сдержал слово?

Его губы сжались в тонкую линию.

– А почему тебя это удивляет? Я – Кингстон, и что бы ты обо мне ни думала, я отвечаю за свои слова!

– А я – Монтес, и я давно уже научилась не доверять слову Кингстонов, Хантер.

Хантер протянул руку и убрал влажный локон с ее щеки.

– Теперь ты тоже Кингстон, – заметил он. Камилла опустила глаза; на это ей было нечего возразить.

– Ты в самом деле видел Эль-Тигре?

– Да. Больше того, он просил кое-что тебе передать. Он сказал, что, глядя в синее небо, каждый раз вспоминает твои глаза.

– Не может быть!

– Он именно так и сказал. Должен признаться, мне нелегко передавать подобное послание своей жене от другого мужчины.

– Я очень тронута. Как ты думаешь, он одержит победу в своей войне, Хантер? Я верю в него.

Хантер так долго молчал, что Камилла подняла взгляд и обнаружила, что он смотрит на нее не отрываясь.

– Лучше бы ты верила в меня, Камилла. Я устал делать вид, что мы женаты! Устал все время ссориться и спорить с тобой! Устал от недоверия! Когда все это кончится?

– Скорее всего со смертью одного из нас. Или обоих.

– Но ведь это же глупо, Камилла! Если бы ты только… – Вдруг Хантер вскочил на ноги. – Черт, боюсь, что мы влипли.

Камилла взглянула на запад и увидела надвигающийся на них смерч. Темное облако охватило полнеба, горизонт был совершенно черен, и она поняла, что вот-вот разразится пыльная буря.

– До дому нам не добраться. Давай-ка попробуем доскакать вон до того оврага, пока смерч нас не настиг.

Подхватив Камиллу на руки, Хантер усадил ее на коня, потом сам вскочил в седло, и они помчались к оврагу. К этому моменту туча пыли, подобно руке великана, уже успела заслонить солнце. Налетевший ветер едва не сорвал Камиллу со спины Каладана. Держась изо всех сил, она чудом усидела в седле. Когда же ей показалось, что больше она не выдержит ни минуты, ее подхватили сильные мужские руки: Хантер пересадил ее на свою лошадь. Пыль слепила ей глаза и обжигала кожу. Она спрятала лицо на груди у Хантера.

Когда Хантер наконец спешился, они уже ничего не видели в двух шагах перед собой. Стащив попону со спины лошади, он толкнул Камиллу за большую скалу и закрыл ее своим телом.

Песчинки впивались в кожу Камиллы, страшный вой ветра надрывал душу. Она почти ощущала, как пыль проникает в глаза и в горло. Хантер обнял ее и вместе с ней укрылся попоной. Камилла цеплялась за него, как за якорь спасения. «Бывают ли случаи, когда люди умирают от удушья во время пыльной бури?» – промелькнуло у нее в голове – и тут же Хантер прижал ее к себе еще крепче.

– Не думай ни о чем, милая, – посоветовал он. – Лучше поговори со мной. Говори все, что придет в голову.

– Я…

Камилла задумалась. Что бы такое сказать? Что могло бы отвлечь ее от творящегося кругом ужаса?

– Расскажи, что ты делал все эти пять лет, Хантер, – спросила она наконец.

Он прижался щекой к ее щеке.

– Скучал по тебе.

– Нет, я серьезно. Я действительно хочу знать.

– Ну ладно, если ты настаиваешь. После смерти родителей я запер городской дом и больше там не появлялся. Ты же знаешь, я всегда хотел жить на ранчо. Работал, не разгибаясь, целыми днями, старался как-то наладить свою жизнь. Одно время сильно пил… Пожалуй, больше рассказывать нечего, Камилла. Лучше ты расскажи о своей жизни в Новом Орлеане.

Завывания ветра звучали, как тысячи человеческих голосов. Говорить было трудно, но молчать – невыносимо.

– После рождения Антонии мне хотелось заползти в какую-нибудь нору и жить только для нее. Но тетя Пруди не пожелала смириться с тем, что моя собственная жизнь кончена. Она стала вывозить меня в свет, познакомила с ровесниками…

– Ты имеешь в виду мужчин? Знаю, я уже об этом спрашивал, но ты дала уклончивый ответ.

– Представь себе, у меня действительно появились поклонники, но я не отличала особо никого из них. Был у меня один хороший друг, Луи Дюпре. Это он научил меня дрессировать Цезаря.

– Ты была в него влюблена?

– Нет, но я ценила его дружбу. Правда, Луи сильно изменился за последний год. Начал вести себя так, будто он мне хозяин, настаивал, чтобы я вышла за него замуж…

– Насколько я понимаю, он знал, что ты не вдова?

– Да, он знал все. Но я не хочу о нем говорить, Хантер. Лучше расскажи мне о женщинах в твоей жизни.

Хантер глубоко вздохнул.

– У них не было имен. Они ничего для меня не значили. Боже, их было так много… Сейчас я даже ни одного лица вспомнить не могу!

Камилле было не слишком приятно это слышать; она даже попыталась отстраниться, но Хантер крепче обнял ее за талию.

– Я всегда видел только твое лицо, Камилла. Занимаясь любовью с ними, я шептал твое имя. По ночам я лежал с открытыми глазами, тоскуя по тебе. Я проклинал тебя, но никогда не переставал желать!

Его рука скользнула ей под рубашку, и Камилла всем телом ощутила пробуждение желания.

– Не надо, Хантер, – прошептала она.

– Ты нужна мне, Камилла! Неужели ты до сих пор не поняла этого?!

В эту минуту они услыхали лошадиное ржание, и Хантер замер, прислушиваясь:

– Лошади могут испугаться и убежать. Я пойду проверю, а ты оставайся здесь. Не трогайся с места, я скоро вернусь.

Камилле стало страшно. Она протянула руки, чтобы его удержать, но Хантер уже ушел. Перепуганная до смерти, Камилла прижалась к валуну. Весь мир превратился в бешено крутящийся черный смерч. Песок впивался ей в кожу, и она натянула на голову попону. Минуты казались часами; единственным звуком, отдававшимся у нее в ушах, был вой бури. У Камиллы возникло ощущение, что она осталась одна во всем мире, и ей стало еще страшнее.

Скинув попону, Камилла принялась звать Хантера. Она кричала изо всех сил, но ответа не было. И вдруг сквозь завывания бури послышался какой-то новый звук. Сначала это было всего лишь тихое поскрипывание кожаного седла и звяканье шпор.

– Хантер? – окликнула Камилла.

Ответом ей было молчание. Что-то злобное и страшное смотрело на нее из мрака. Висевший в воздухе страх, густой, словно патока, едва не задушил ее.