Учитель. Назад в СССР (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 7

— Вы приезжайте, как обустроитесь на новом месте, я вам город покажу.

Внезапно наступила тишина. Я сообразил, что Любочка ждёт ответа.

— Что? А, конечно, всенепременно приеду. Особенно если вы лично покажете мне Новосибирск, — улыбнулся я синеглазке. — Вы ещё устанете от меня, — шутливо пригрозил. — Я вам надоем своими приездами.

— Да ну что вы, — когда Люба улыбалась, на её щеках появлялись очаровательные ямочки, отчего сердце у меня немного замирало. — Разве хороший человек может надоесть?

Я улыбнулся, но промолчал. К чему огорчать светлое существо своими старческими тёмными мыслями? У неё вся жизнь впереди, нахлебается по уши всякого-разного. Главное, чтоб в людях не разочаровалась, это хуже всего.

— Уважаемые пассажиры. Наш самолёт идёт на посадку. Пристигните, пожалуйста, ремни.

Мы с Любочкой завозились, пристёгиваясь. Впрочем, как и все пассажиры в салоне. Я смотрел в иллюминатор, разглядывая огни аэропорта. Любопытно, что меня ждёт в Новосибирске? Кто-то встречает молодого специалиста? Или Егор Зверев знал, как и на чём добираться в далёкое село с лошадиным названием. Ладно, разберусь на месте. Документы имеются и то хлеб.

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту города-миллионника Новосибирска. Температура за бортом двадцать три градусов Цельсия, время пятнадцать часов двадцать две минуты. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего самолёта. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки.

— Ну вот и прилетели.

Любочка выдохнула и распахнула ресницы.

— Ужасно боюсь взлётов и посадок, — пояснила синеглазка. — А вы?

— А я нет, но очень хорошо вас понимаю, — кивнул девчонке. — Помогу вам достать сумку.

— Спасибо.

Мы с девушкой дождались, когда почти все покинут салон, и только после этого покинули свои места. Я стащил вниз девичий саквояж и свою сумку, и мы покинули самолёт. Спустились по трапу и отправились в здание аэропорта. Там я помог жизнерадостной Любочке получить багаж. Да и сам сообразил, что Егор не мог лететь с одной ручной кладью. Надеюсь, память моего тела подскажет, как выглядят теперь уже мои вещи.

Надежды мои оправдались, я распрощался с Любочкой, заверил её в нашей скорой встрече. Синеглазка сунула мне в руку бумажку с адресом и растворилась в летнем дне. Я выдохнул, прикидывая, чем заняться. Перво-наперво нужно посмотреть, как называется деревня или село, куда распределили моего идейного комсомольца.

Но всё оказалось куда как проще. Когда я задумчиво рассматривал зал ожидания, высматривая свободное место где-нибудь в тихом углу, заметил мужичонку в возрасте в куцем пиджаке с короткими рукавами, в картузе с пластиковым козырьком, в сапогах и солдатских штанах. Но не это привлекло моё внимание.

Низкорослый мужичок переминался с ноги на ногу и теребил в руках картонку. Дядька нервно оглядывал пассажиров, крутил головой. Видно, с непривычки. На его тощей шее красовался широкий жёлтый галстук в крупный чёрный горох. Время от времени мужик подсовывал под ворот заскорузлый палец и оттягивал туго завязанный узел.

Я улыбнулся, мазнув по бедняге взглядом, и отвернулся. Но тут же нахмурился. Точно, не показалось. На картонке химическим карандашом кто-то старательно вывел теперь уже моё имя «Егор Зверев». Ого, да пацана, похоже, встречают. Ну, тем лучше для меня, не придётся искать транспорт.

— Здорово, отец, — широко улыбнулся я, вырастая пред мужичком в галстуке.

— Здорово, коли не шутишь. Чего надо? — дядька не ответил на улыбку, окинул меня подозрительным взглядом.

— Да вот прибыл я. Принимайте.

— Кого? — удивился мужичок.

— Егора Зверева.

— Да где ж он? Ты его знаешь? Так покажи, сделай милость, торчу тут как дурак с мытой шеей, никакой мочи уже нет эту удавку терпеть, — взмолился дядька и сильнее закрутил головой.

— Да вот он я, стою перед тобой, отец. Я и есть Егор Зверев.

— Ох, ты, поди ж ты, здоровый ить какой!

Дядька аж присел от избытка эмоций, хлопнул картонкой себя по коленке.

— Ну, пойдём, Егор Зверев, коли не шутишь. А то документ покажь! — хитро прищурился на меня.

— Можно и документ, — покладисто согласился я, достал паспорт пацана и показал недоверчивому встречающему.

— Егор Зверев. Похож, похож. Ну пошли, что ли, Егорка.

— куда?

— Дык в машину. И с ветерком до Жеребцово. Эх, прокачу, — мужичок довольно улыбнулся щербатым ртом. — Бывал у нас-то?

— Нет, в первый раз.

Я подхватил свои пожитки и зашагал за дядькой.

— Как звать-то тебя, дядь?

— От садовая голова. Так Митрич я. Василь Митрич. Можешь Митричем звать, или дядь Васей. Митричем привычней, — чуть подумав, уточнил мужичок.

— Ну, Митрич так Митрич, — согласился я. — Вот и познакомились. — Где машина-то?

— Да вон она, родимая! — гордо сказал Митрич и махнул рукой.

— Ох, и ничего себе! — искренне восхитился я.

Передо мной стояла светло-голубая «Победа» седан. Знаменитый ГАЗ-М-20. Раритет, но как новенький. «М-да, вот такой временной парадокс, однако», — хмыкнул про себя, любуясь покатым багажником и передом с внушительной горбинкой.

По слухам, «Победу» хотели назвать «Родиной». Но вроде как Сталин, когда ему презентовали модель и название, поинтересовался у директора автозавода, мол, почём Родину продавать будем? По мне, так это всего лишь красивая легенда. Но как знать.

— Залазь, — приказал дядя Вася. — Нам тут недалече.

Я любовно погладил крыло и забрался в салон автомобиля.

«Недалеко — это хорошо. Значит, и впрямь не Тмутаракань, — мелькнула мысль. — К чему тогда эти страдания? Новосибирск — областной центр. Не в тайгу ж Егорку услали, все близко к цивилизации».

Спустя пару часов я понял, как ошибался.

— Вылазь, товарищ учитель, — радостно гаркнул Митрич. — Приехали?

— Не понял, куда приехали?

— Так на еродром, куда ж ещё? — искренне удивился дядь Вася. — Чичас вот коробки загрузим и полетим.

— Куда полетим? — я сидел и тупил, не понимая, чего от меня хочет Митрич.

Вокруг не наблюдалось ни одной деревни. Только вертолёты и прочие кукурузники.

— Мы куда приехали-то? — попытался я выяснить у своего провожатого.

— Так говорю же, на еродром. Коробки чичас погрузим и вперёд, в Жеребцово. С ветерком, — хекнул мужичок. — Вылазь, говорю, поможешь, — и смотрит на меня так выжидательно.

— Помочь — это мы завсегда рады, — хмыкнул я, выбираясь из салона «Победы».

Похоже, остановка далеко не конечная. Видимо, Митрич привёз на аэродром какие-то нужные вещи, сейчас разгрузимся и поедем дальше. Но тогда почему дедок сказал «полетим»?

— Держи, учитель, — Митрич с кряхтением вытащил из багажника одну коробку внушительных размеров. — Тута на ФАП наложили. А вот здеся для животинки лякарства, — пояснил дядь Вася, доставая коробки и ставя их на землю. — Вона видишь, вертуха стоит? Синенькая.

Я огляделся в поисках вертолёта.

— Вижу. Ми-2, синий, — кивнул в ответ.

— Точна, — уважительно посмотрел на меня бойкий дедок. — Вот туда и тащи. Поближе ставь, Славка придёт, в кабину загрузим, — велел Митрич.

— Понял.

Я подхватил коробку и потащил её к вертолёту. Пока мы ждали неизвестного Славку, спели перетаскать все коробки. В процессе Митрич поручкался со всеми техникам, лётчиками, со всеми, кто находился на аэродроме или подходил к нам поздороваться.

Оказалось, дядю Васю здесь хорошо знают. Он, можно сказать, не просто «свой», а практически родной. Одному свёрточек передал, наказал, как травку заваривать. У другого за внуков поинтересовался, третьему велел жене кланяться. И всем радостно сообщал, что везёт меня в Жеребцово «учительствовать». Народ одобрительно кивал, знакомился со мной, перекидывался с Митричем парой слов и разбредался по своим делам.

— О, Славка, ты где ходишь? Лететь пора! — сурово нахмурив брови, проворчал Митрич, глядя за мою спину. Но видно было, дядь Вася нисколько не сердится, а ворчит так, по привычке.