Марикита - Феваль Поль Анри - Страница 9
- Предыдущая
- 9/61
- Следующая
– Так, значит, он из Бургоса?
– Возможно, хотя по его одежде этого не скажешь. Не удивлюсь, если он окажется баском.
Интендант порылся в памяти, но воспоминание о брате Хасинты было запрятано так далеко, что он не сумел до него добраться.
– Пойду, пройдусь немного, – заявил он. – Если кто-нибудь будет спрашивать господина Пейроля, сделай вид, что в первый раз слышишь это имя. Никто не должен знать, что я остановился в твоей гостинице, особенно две танцовщицы-цыганки.
Эта просьба обошлась ему в одно дуро, но когда речь шла о собственной безопасности, Пейроль не скупился.
Здесь уместно заметить, что негодяи, готовые в любую минуту прикончить своего ближнего, удивительно трепетно относятся к собственной жизни.
Выйдя на улицу, Пейроль заскользил вдоль стен и скоро очутился в грязном, дымном кабачке, пользующемся в городе весьма дурной славой; фактотум уже не раз бывал здесь, когда ему требовалось нанять людей, умеющих хорошо стрелять и не отягощенных совестью. Как обычно, в этот вечер здесь собрались те, кто за деньги был готов на любую пакость. Появление дворянина в подобном месте говорило само за себя, так что Пейролю не пришлось долго объяснять, зачем он сюда явился.
Интендант Гонзага окинул своим хищным взором лица сидящих за столами пьяниц, бандитов, бретеров, нищих и воров. Он был неплохим физиономистом и с первого взгляда определял, может ли ему пригодиться тот или иной человек… Разумеется, если речь шла не о честных и добропорядочных людях.
Длинным сухим пальцем Пейроль указал на пятерых оборванцев; те встали и молча пересели за маленький столик в самом темном углу зала.
Переговоры велись шепотом и не заняли много времени: люди, слепленные из одного теста, быстро находят общий язык. По столу покатились золотые монеты, которые тут же исчезли в глубоких карманах наемников. Сделка состоялась.
Бросив на стол еще горсть мелочи, дабы мошенники выпили за его здоровье, Пейроль встал и направился к выходу. Он поминутно оглядывался, желая убедиться, что никто не идет за ним следом. Нанятые бандиты отнюдь не внушали ему доверия, и он опасался, как бы они не нагнали его на темной улице и не попытались заполучить все его деньги, сочтя свою плату слишком ничтожной.
Однако же он беспрепятственно вернулся в гостиницу, тихо поднялся к себе и после обильного ужина, поданного ему в комнату, лег спать и заснул сном праведника.
С рассветом он был уже на ногах и собрался в дорогу – к величайшему огорчению хозяйки, которая очень не хотела расставаться с постояльцем, чьи карманы были набиты золотом. Желая успокоить женщину, Пейроль улыбнулся… и солгал.
– Я вернусь через два дня, – сказал он ей, садясь на лошадь. – До тех пор никто не должен знать, что я останавливался здесь.
И, пришпорив коня, он исчез за углом.
Спустя несколько минут на лестнице появились цыганки; они рассчитались за свое скромное пристанище, причем хозяйка вовсе не пыталась удерживать их. Вчера еще печальные лица девушек сегодня лучились радостью. Покидая гостиницу, донья Крус даже напевала старинную андалузскую песенку.
Выехав за городские ворота, фактотум Гонзага принялся изучать дорогу – насколько это позволял туман, стелющийся над полями. Можно было подумать, что в столь ранний час этот человек вышел полюбоваться зрелищем пробуждающейся природы. Немного постояв, он – видимо чтобы не спугнуть просыпающихся птиц – спрятался в придорожном кустарнике и затаился там. Теперь никто бы не заподозрил его присутствия.
Вскоре колокола возвестили о начале утренней молитвы. На небе засиял золотой диск восходящего солнца, заливая своим светом город и поля. Запели птицы, и сидящий в засаде Пейроль замер, устремив взор на Бискайские ворота.
Вскоре его терпение было вознаграждено: из ворот выехал всадник, держащий на поводу двух оседланных мулов. Он остановился в пятидесяти шагах от укрытия Пейроля.
«Вчера вечером, – размышлял интендант, вглядываясь в лицо всадника, – мне показалось, что я уже где-то слышал его голос… Сегодня мне кажется, что я узнал его лицо… Что за черт, где я мог встречать этого человека, и что за игру он затеял?!»
Как известно, всем играм на свете Антонио Лаго предпочитал игру с баскским кинжалом, и сейчас ему представилась отличная возможность продемонстрировать свое искусство.
Баск неожиданно заметил, что вокруг него словно из-под земли выросли пятеро нищих – из числа тех, что, протягивая левую руку за подаянием, правой наносят предательский удар. Наметанный глаз Антонио сразу распознал, что это за люди. Он незаметно спрятал кинжал в рукав и стал ждать.
– Подайте милостыню, сеньор! – загнусавил тот, кто стоял к нему ближе всех.
– Ступай своей дорогой, разбойник! – прикрикнул на него Лаго. – Ты такой же нищий, как я папа римский!
В ответ оборванец злобно сверкнул глазами, и его правая рука исчезла под лохмотьями.
– Сеньор, – начал второй, – у тебя лошадь и целых два мула… Не слишком ли это много для одного человека? Не одолжишь ли ты мне своего мула?
– Если хочешь, я могу одолжить тебе кусок прочной веревки, чтобы тебя на ней повесили!
Тут за спиной у Антонио выросли еще трое нищих.
– Мы решили забрать у тебя мулов, – произнес один из них. – Несправедливо, когда у одного слишком много, а у других – ничего… Ноги мои устали, а этот мул молод и вынослив.
– Что ж, возьми его, – невозмутимо ответил Лаго.
С этими словами он подхватил выскользнувший из рукава кинжал и кончиком его уколол бедное животное. Мул взревел от боли и яростно взбрыкнул задними ногами: нищий с пробитой грудью покатился по земле и, громко стеная, отдал Богу душу.
– Ни к лошади, ни к мулу не стоит подходить сзади, – иронически заметил баск.
– Ты прав, приятель, лучше это делать спереди, – отозвался второй бандит, хватая под уздцы коня Лаго.
И тотчас же негодяй испустил жуткий крик: пальцы его, вцепившиеся в уздечку, так и остались висеть на ней, рука же, лишенная кисти, кровавой плетью повисла вдоль тела.
Баск стремительно соскользнул на землю, связал в один узел все поводья и, выставив вперед кинжал, занял оборонительную позицию: бандиты рассеянно смотрели на юношу.
– Теперь вас всего лишь трое, – спокойно сказал Антонио. – На каждого по скакуну. Может, вы желаете, чтобы я вам их продал?
– А сколько запросишь? – поинтересовался самый наглый из головорезов. Остальные испуганно молчали, ибо никак не ожидали встретить столь грозного противника.
– Недорого: каждый из вас расплатится собственной жизнью!
Под лохмотьями блеснули кинжалы.
– Не пойдет! – воскликнул все тот же наглец. – Мы платим другой монетой!
Он взмахнул рукой, и возле груди баска блеснул нож. Антонио уклонился от удара и крикнул звонким голосом:
– Получи сдачу!
С быстротой молнии он выбросил вперед руку с кинжалом, и тут же раздался предсмертный вопль, сменившийся хрипом: один из нищих корчился на земле со вспоротым животом. Прочие предусмотрительно отскочили подальше.
– Кто еще желает отправиться прямиком в ад? – воскликнул баск. – Ну, кто следующий?
Из своего укрытия Пейроль видел, что двое из подкупленных им бандитов уже мертвы. Смогут ли оставшиеся, один из которых был сильно искалечен, собраться с духом и прикончить своего противника? Вряд ли, решил фактотум, и приготовился сам вступить в игру: его длинная шпага была куда более грозным оружием, чем короткий баскский кинжал.
Но Пейроль всегда славился своей осторожностью. Вот и теперь он вспомнил слова, сказанные баском вчера в гостинице: «Если Пейроль встанет у нас на пути, мой кинжал укажет ему нужную дорогу». Последние события убедили интенданта, что Антонио не бросал слов на ветер. К тому же Пейролю не хотелось убивать баска прежде, чем появятся девушки. «Чтобы захватить беглянок или хотя бы одну мадемуазель де Невер, надо расправится с их защитником у них на глазах, воспользоваться растерянностью подруг и увезти их раньше, чем из Бургоса подоспеет помощь». Два прозвучавших разом женских вопля дали понять Пейролю, что ему пора покидать свое укрытие. Со всей скоростью, на которую только были способны их маленькие ножки, Аврора и донья Крус мчались к Антонио Лаго; за ними гнались двое оборванцев.
- Предыдущая
- 9/61
- Следующая
