Гора Мертвецов - Бачурова Мила - Страница 1

Ошибку он допустил с самого начала. Типичную ошибку новичка, от которой предостерегали все найденные им статьи и видосы. Поддался стадному чувству и стартанул слишком быстро.

Все вокруг побежали с таким энтузиазмом, что казалось немыслимым медлить, мешать другим. И он старался соответствовать. Почему-то в этот момент из головы совершенно вылетело то, что стартанул он из кластера C, тогда как по уровню подготовки годился максимум в Е.

Бегунов было много. Он в первый раз вписался в такой масштабный забег. О том, сколько сюда ввалено денег, страшно было даже думать. Перекрытые дороги столицы, полиция, на каждом шагу музыка то грохочет из динамиков, то дают жару уличные музыканты.

Солнце сияло, улыбались и кричали болельщики. И только он сдулся.

Слишком быстрый старт, и вот результат – к девятому километру уже еле волочит ноги. Забрезжила мысль, что зря он вообще затеял всё это. Но… Он ведь не каждый день приезжает в Москву. Всё так исключительно совпало, и этот приезд ему хотелось отметить, оставить в памяти чем-то грандиозным.

Например, первым в жизни марафоном.

Он даже не готовился специально. Просто случайно увидел рекламу с той самой датой и заразился этой идеей. Планировал бежать медленно. Если не торопиться, то одолеть эту жуткую дистанцию вполне возможно, так ведь?

Наверное. Если бы только он стартанул в своём темпе. А он выдал такую скорость, с которой не бегал даже пять километров. И вот – вешка с цифрой 9, даже не четверть пути. А он – мёртв.

– Жалко, курить нельзя. Мне бы сейчас сижку…

– Ага. И пивка.

– Не, пивка потом.

Беззаботно болтая, его обогнали два парня. Они даже не старались, бежали очевидно на расслабоне. И всё равно сделали его, пыхтящего и задыхающегося.

– Держись, милый! – прокричала девушка с раскрашенным лицом и из-за заграждения протянула руку к нему.

Он коснулся её пальцев на бегу. Если бы как в кино, сейчас прибавилось сил… Но – нет. Лишнее движение только сожрало энергию.

Хотелось просто остановиться, перейти на шаг. Сойти с дистанции, плюнув на всё. Но вокруг кричали и размахивали табличками с ободряющими надписями люди, множество людей. «Ты – гепард среди котиков!». «На финише наливают!». «Стася, не сдохни!» – каждый поддерживал либо всех сразу, либо кого-то близкого.

«Не сдохни», – зацепилась в голове мысль.

И он продолжал бежать, пропуская мимо себя, наверное, уже кластер Е.

Он пробежал под виадуком, и тут дорога ощутимо пошла в горку. Мышцы застонали. Икр он уже не ощущал. Такое случалось и на обычных пробежках, потом всегда проходило. Но теперь… Из-за неправильного старта дальше будет лишь хуже.

И подъём-то ведь смешной! Пешком бы и не заметил. Перейти на шаг? Нет!

Не сдохни. Не сдохни. Не сдохни.

Просто по одному шагу за раз. Всегда ведь можно сделать ещё один шаг, правда? А потом – ещё один, и ещё. И так, в конце концов, можно пробежать и все сорок два километра. Если не думать о том, как тебе плохо, а просто сосредоточиться на том, чтобы переставлять ноги.

Впереди виднелась новая вешка – 10 километров. Ну вот, уже почти четверть. Когда он добежит до следующей, будет уже больше четверти. Можно будет сказать себе: «Я пробежал больше четверти марафона!»

Мысли метались в черепной коробке, как монеты, подпрыгивая от каждого шага. Подпрыгивая и звеня.

Издавая звуки, пугающие его самого, он преодолел вешку. Впереди был пункт питания и освежения. Второй. Первый он пропустил, потому что нёсся в толпе. Многие проигнорировали возможность схватить крохотную, в четверть литра, бутылку с водой, и он не сумел пробиться через толпу. Да не особо и пытался. Тогда, на четвёртом километре, жизнь казалась ещё вполне приемлемой. Это сейчас она превратилась в ад.

Он принял вправо, не оглядываясь, наплевав на тех, кто будет его обгонять. Сейчас ему необходима эта вода, без неё он умрёт.

Возле столиков было не протолкнуться. Он перешёл на шаг. Теперь в этом не было его вины! Просто иначе ведь воды не возьмёшь.

Кто-то отбегал, на его место тут же подбегал другой. И лишь он не мог никуда приткнуться. Шёл и шёл вдоль столиков, которые уже вот-вот закончатся.

– Возьмите! – послышался чей-то голос, и перед носом у него оказалась спасительная бутылка.

Кто-то из волонтёров заметил его затруднение.

– Спасибо! – выдохнул он. Схватил бутылку и, свернув крышку, выглотал воду.

Казалось, что желудок просто впитал её, как губка. Бросив, не глядя, бутылку под ноги, он протянул руку за другой и получил её.

Потом – побежал. Медленно, кое-как, но – побежал. Открыл вторую бутылку, сделал пару глотков и, закрутив крышку, продолжил бег. Бутылку выбрасывать не спешил – как другие бегуны, для которых каждый грамм лишнего веса имел значение. Для него имела значение только вода.

Как будто бы стало полегче. За время паузы икры пришли в себя и теперь снова ощущались. Окаменевшие, перенапряжённые, но он мог их чувствовать.

Пожалуй, есть шансы всё же добежать. Главное не гнать больше. Бежать с черепашьей скоростью, но всё же бежать. Пусть финишировать последним, но – финишировать. И этот солнечный день всё же свяжется в воспоминаниях с победой!

Очень солнечный. Очень жаркий день. Невероятно жаркий…

Он снова прижался губами к горлышку бутылки, не останавливая бега. Бутылка быстро закончилась, и он, отшвырнув её, засмеялся, глядя в небо.

Так легко и хорошо ему не было никогда в жизни. Это и называют эйфорией бегуна? Наверняка, что же ещё.

Только вот эта жара…

Он схватился за ворот майки и разорвал её с треском на две части.

– Я Халк Хоган, сучки! – заорал он и, подпрыгнув, повернулся в воздухе на триста шестьдесят градусов. – Халк Хоган, и я всех порву, как эту майку!

Ещё один прыжок. Приземлившись, он покачнулся, и в него врезался бегун. Буркнул что-то оскорбительное и помчался дальше.

Он захохотал ему вслед. Хотел было догнать и порвать, как майку, как обещал. Но ноги сами пустились в пляс.

– Какой чудесный день, какой чудесный мост! – пел он, размахивая руками.

Бегуны огибали его по широкой дуге. Кто-то покрутил пальцем у виска. Впрочем, никто особенно не удивлялся. В марафоне принимало участие множество фриков. Вот, например, парень в клоунском костюме пробежал мимо, издавая смешными ботинками пищащие звуки.

Он расхохотался. День был прекрасным. Самым лучшим в жизни. Если бы не эта жара…

– Жара! – взревел он и повернулся лицом к зрителям.

Те отпрянули от временного ограждения. И испуг на их лицах показался ему ещё смешнее клоуна.

Он продолжал танцевать, глядя на них, скаля зубы в улыбке. И вдруг в голову пришла прекрасная мысль.

За мостом поблескивала гладь реки. Такой холодной, чистой, приятной. Наверное, нырнуть туда – это всё равно, что в объятия матери. Да, именно в объятия матери.

– Мама! – взвыл он и побежал.

Прыгнул, снёс временное ограждение и вскочил на чугунный парапет.

На нём, не удержавшись от соблазна, исполнил ещё несколько па своего танца, что-то напевая себе под нос. Увидел несущихся к нему полицейских. И, издав смешок, прыгнул.

Никогда в жизни он не делал сальто назад. А теперь – получилось. Он был всемогущим! Он мог бы проплыть всю эту реку до океана, или куда она там впадает, а потом переплыть оке…

Резкая боль в левой части груди. Онемение в левой руке. И все мысли замерли.

Он смотрел в голубое небо, на фоне которого плыл Крымский мост со множеством людей, перегнувшихся через парапет. Он летел. И осталась только одна мысль: «Мама».

А потом и она пропала. Пришла тьма.

Об воду ударилось уже безжизненное тело.

Мама, несмотря на уговоры Вероники, всё-таки разволновалась.