Девушка с экрана. История экстремальной любви - Минчин Александр - Страница 7

Я понимал, что она слегка выпила и дальше мы никуда не продвинемся. По крайней мере, в этот вечер. Она была из тех, за кем нужно долго и нудно ухаживать. (Как я глубоко ошибался! Как и все мужчины в отношении женщин.)

Однако она продолжала прижиматься, подставляя шею опять. Видимо, ей нравились мои поцелуи. У меня не было особого желания переходить с шеи и целовать ее лицо, поэтому я сказал:

— Здесь не очень удобно сидеть, может, мы перейдем в другое место?

— А куда? — слегка задумчиво спросила она.

— В кабинет…

Я поднял ее за талию (она была одного роста со мной, стройная) и, полуобнимая, полупридерживая (чтобы не сорвалась «рыбка с крючка»), повел в кабинет. Там стоял разложенный диван, обласканный белыми простынями.

Я ожидал возражений, но их не последовало. Мы опустились на пододеяльник. Я понимал, что она села со мной на диван не для того, чтобы сопротивляться, и взялся за ее кофточку. Мне хотелось лишь одного — увидеть, соответствовала ли ее спина той, на экране. Или нет.

Она положила ладони на мои руки. Ее пальцы были слегка влажные.

— Ты хочешь, чтобы я это сняла?

Она была не по-женски догадлива…

— В общем-то да, если вы не против.

И тут она удивила меня первый раз.

— Поставь другую музыку. Любую. Эта не подходит.

«К чему?» — подумал я и пошел менять кассету. На это у меня ушло секунд тридцать, не больше. Когда я вернулся, она лежала уже раздетой под одеялом.

«И в этом есть своя логика», — подумал я.

— Холодно сидеть без кофты… Я решила укрыться.

Брюки и колготки были брошены на кресле.

Интересно, для чего женщина, раздевшись, ложится в постель? Какая гениальная мысль. Хотя я по-прежнему не считал, что мы пройдем с ней через заветный узкий тоннель с первого раза.

— Ты так и будешь смотреть на меня стоя?

— А что вы хотите, чтобы я сделал?

— Согрей меня.

Интересный эвфемизм. Глаголу, которого не существует в русском языке. Начинается на букву «е». С приставкой на букву «в». «А ну-ка угадай!»

— Всю или какую-то определенную часть?

Она едва улыбнулась:

— Если можно, скорей, — и повела плечами. Я опустился на край белоснежного пододеяльника. Ночник светил неярко. Я наклонился и поцеловал ее шею, потом плечи, спустился к груди, она несильно сжала мою голову руками, я прикусил сосок, она стиснула сильнее.

— Разденься уже!.. — услышал я.

Я повиновался. Я вообще послушный. Она приподняла одеяло и быстро впустила меня. Я накрыл ее тело своим и обнял за талию. Спина была восхитительна, а также нежные хрупкие плечи. Мы вяло целовали друг друга, не в губы, и я, скорее, изучал то, что лежало подо мной.

— Выключи свет, — попросила она и коснулась моих губ.

Меня не интересовали ее губы.

Я стал спускаться ниже, пока не коснулся шелка обтягивающих трусиков. И, приподняв даму за талию, потянул их вниз.

— Нет, нет, нет!.. — воскликнула она.

Как я и предполагал. И тут она действительно удивила меня — второй раз. Заявив:

— Только с презервативом.

Сразу три мысли посетили мой утлый челн — «мозг». Вас, наверно, интересует о чем думает самец в такой важный момент, как первое обладание самкой?

Во-первых, после предыдущего опыта с предыдущей имперской девушкой я бы никогда не решился сам это делать без презерватива, да еще с актрисой. Во-вторых, откуда она знает про такие вещи? Какая расчетливая девушка: хочет рыбку съесть и на… Простите. В-третьих, как его надевать, я ими никогда не пользовался?

— Хорошо, — согласился я, одновременно снимая трусики с приподнявшихся, помогающих бедер.

Нужно было опять включать свет. Взяв пачку, я разбросал разноцветные пакетики в изголовье на тумбочке.

— Какой вам больше нравится? У вас есть какое-то определенное предпочтение к цветовой гамме?

— Любой, только скорее.

Мне понравилась эта откровенность. И ощущение цветовой гаммы!

Я боялся лишь одного: что как только надену воздушный шарик, мое сексуальное желание, так называемое либидо, провалится в совершенно темные и невозвратные глубины. Помучавшись, я надел «бронежилет» и лег с ней рядом. Но уже абсолютно без желания.

— Свет, — опять попросила она. И в три минуты привела меня в прямо противоположное состояние. Я лег на нее, и она зовуще вздохнула. Давая понять, как ей нравится эта тяжесть. Сползши, я поцеловал ей живот и опять взялся руками за ее бедра. Бедра были крепкие и упругие, она поспешно и быстро развела ноги и слегка выгнулась навстречу. Она была готова и сочилась желанием. Я сделал движение и вошел точно в нее, не поскользнувшись вверх или вниз. Арина нежно обхватила меня руками, ногами, локтями. И, поймав мой, еще ищущий синхронности ритм, медленно, толчками поплыла под него. Удивляя своими нежно-сильными движениями попы и бедер и такими хрупкими податливыми плечами.

Буквально в последнюю минуту, поймав слаженный ритм, мы задвигались, как молот (мой), ударяющий в наковальню (ее). Я делаю толчок, еще толчок, рывок, удар, она выгибается, раскрывая мне полностью свой бутон навстречу, и я вонзаюсь в него до самого конца, по рукоятку. Наши тела бьются в одномоментном оргазме, в унисон.

В третий раз она удивила за этот вечер: так точно почувствовав и поймав начало моего конца и буквально двумя-тремя бросками, взмахами, движениями бедер поднявшись неимоверно высоко, догнав и слившись в одновременных содроганиях. Так легко, без усилий. Словно, это что-то естественное между нами. Поразив и удивив меня лишь концом.

Она лежала в моих объятиях молча. Не шевелясь, как будто уснула. Музыка окончилась, она тут же отреагировала, вернувшись ко мне:

— Поставь еще.

Через полчаса взаимных касаний, я взял ее уверенней. И мне казалось, что она готова к третьей серии. По крайней мере, она ощупывала меня руками, как бы не веря, что это я. (Как слепой девушку.)

Время спустя она встала и начала одеваться.

— Уже поздно…

— Вы не хотите остаться?

— Я не могу, меня ждет муж.

— Кто-кто? — не понял я.

— У меня есть муж, — пояснила она. — Который меня ждет.

Для чьей-то жены она достаточно резво отправилась на абордаж.

— А как он относится к тому, что… вас так поздно нет?

— Он приедет и заберет меня.

— Прямо сюда?

— Нет, к метро, я скажу, что ездила по делам. Мы же должны были говорить о деле… Вы не против, если я позвоню по телефону?

Мне ничего не оставалось, как мысленно согласиться с этой логикой. Женской логикой. Когда женщина права, она — права.

Она набрала номер.

— Здравствуй, Костя. Я была занята. — Арина совершенно изменилась. Да настолько, что целой системе Станиславского до такого перевоплощения было очень далеко. — Если хочешь, можешь меня забрать, и убедишься заодно, где я нахожусь.

Это было неслабо. Я надеялся, она не назовет ему точный адрес. И номер квартиры.

— У метро «Динамо». Через сорок минут.

Она задумчиво повесила трубку.

— Давайте пить чай, мне понравилось ваше печенье. Можно я съем еще?

Я понимал, что подобный разговор происходил не первый и далеко не последний раз. С мужем.

Я не сознательно нарушил свою важную заповедь: никогда не спать с чужими женами. Потому что не хотел оказаться в положении их мужей. И потому что роман с чужой женой явился основой романа «После Натальи». Я не хотел больше подобных романов.

Она отрешенно пила чай, не обращая на меня никакого внимания.

— Ты хочешь меня завтра увидеть?..

Я не знал, что ответить, она списала номер с диска телефона. Я подал ей игольчатую шубу, в которой она приехала. И Арина попросила не провожать ее до метро.

Я плюхнулся в постель, еще пахнувшую ее запахом, и умер. Это была первая ночь, которую проспал, как убитый, и — почти выспался.

В девять утра раздался звонок.

— Где ты хочешь, чтобы мы встретились?

Повидавшись с Натали и забрав первые пятьдесят страниц, я просидел полдня над редактурой.

В этот приезд мне не пришлось ее «спаивать». Она разделась сама.