Смерть как сон - Айлс Грег - Страница 54

• Предыдущая
• 54/112
• Следующая

– Дома. И, опережая ваш следующий вопрос, вынужден признаться, что был один. Самое время связаться с адвокатом, не так ли?

– Как вам будет угодно, сэр. Это ваше гражданское право, и я не смею оказывать на вас давления.

– Понимаю…

В колонках повисла длительная пауза. Очевидно, Уитон крепко задумался, а Кайсер и Ленц выжидали. Наконец вновь зазвучал голос Джона:

– Расскажите, пожалуйста, по какому принципу вы набирали себе аспирантов?

– Все просто. Каждый желающий присылал мне свои работы. Точнее, фотоснимки. Выбрав лучшие, я посмотрел на холсты воочию.

– Помимо творческой составляющей, был ли еще какой-нибудь критерий для отбора?

– Нет.

– Вы сверялись с послужным списком кандидатов? С их биографиями?

– Разумеется, каждый из них сопровождал свою заявку неким резюме, хотя, вы знаете, художники не приучены писать подобные бумажки и оформляют их, как правило, весьма произвольно. Опять-таки упреждая ваш следующий вопрос, скажу, что резюме Леона Гейнса было одним из самых… как бы поточнее выразиться… оригинальных.

– Могу себе представить… – почти дружелюбно фыркнул Кайсер, и все-таки это не могло обмануть Уитона, который прекрасно понимал, что участвует в беседе в качестве допрашиваемого. – Как я понимаю, работы будущих аспирантов произвели на вас самое благоприятное впечатление. Что именно определило ваш выбор в их пользу?

– Боюсь, в двух словах на это не ответишь, – отозвался Уитон.

– Тогда расскажите в двух словах о каждом из аспирантов.

– В сущности, я не так хорошо знаю, что они за люди, чем живут… Мы пересекаемся в основном в рабочем порядке…

– Начните с Фрэнка Смита, – не унимался Кайсер.

Очередная долгая пауза, смысла которой мы с Бакстером, не видя глаз Уитона, не могли разгадать. То ли он не хотел говорить, то ли мучительно подыскивал правильные слова…

– Ну что ж, я весьма высокого мнения о Фрэнке, – наконец начал Уитон. – Он очень одаренный мальчик. С материальными проблемами, правда, никогда в жизни не сталкивался, но это не значит, что его детство было безоблачным. Разумеется, я не посвящен в детали, но кое-что он о себе говорил. Представьте, богатая влиятельная семья, папа желает, чтобы сын сделал традиционную карьеру, а он вдруг начинает рисовать… Между тем возможности Фрэнка, как художника, огромны. Я лично не вижу им предела. И он по-настоящему предан своему занятию. Уверен, у него впереди много времени, чтобы отточить мастерство. Хотя его техника, к слову, и так практически совершенна. А главное – он не испытывает никаких сомнений и уверен в своих силах. Не знаю, что еще про него рассказать. Я не критик. И не полицейский детектив.

– Понимаю. Вам когда-нибудь приходилось наблюдать проявления агрессии со стороны Фрэнка? Может быть, до вас доходили какие-то слухи?

– Проявления агрессии?! О чем вы! Во время работы он, безусловно, одержим, но агрессия и Фрэнк – понятия несовместимые. У него полно других недостатков. Например, он довольно резко высказывается в адрес многих художников. И порой бывает к ним несправедлив. Фрэнк знает историю искусства наизусть и не терпит невежества, но, на мой скромный взгляд, склонен перегибать палку. Можете представить, как он отзывается о Леоне Гейнсе и как тот на это реагирует.

– Расскажите-ка об этом.

– Леон уже сто раз пристукнул бы Фрэнка, если бы не боялся пожизненного приговора. У него ведь уже есть две судимости, да вы, конечно, знаете. В третий раз его упекли бы до конца дней.

– Что он за человек, этот ваш Гейнс?

Уитон громко вздохнул. Так громко, что наши с Бакстером колонки в фургончике зафонили.

– Леон прост, как правда. Или совсем напротив. Как посмотреть. Вам придется разобраться в этом самостоятельно. Гейнс – истерзанная душа, из которой никто и никогда не изгонит демонов. Даже искусство – хотя оно ему здорово помогло – не способно вылечить этого человека.

– А вам известно, что Гейнс регулярно избивает своих женщин?

– Понятия не имею, чем Гейнс занимается в свободное время. Избивает, вы говорите? Меня это не удивляет. Вы посмотрите на его картины.

– Как вы считаете, он способен на убийство?

– Мы все способны на убийство, агент Кайсер. И не говорите, что вы этого не знали.

– Вы служили во Вьетнаме, – неожиданно перевел разговор в другое русло Джон. – Не так ли?

– Вы же читали мою биографию.

– У вас достойный послужной список. Я бы даже сказал, прекрасный.

– Я исполнял приказы, только и всего.

– Не только. Вы стали кавалером Бронзовой звезды. За что именно, не припомните?

– Повторяю: вы уже навели обо мне справки. Зачем же спрашивать?

Дэниел Бакстер, сидевший рядом со мной, крякнул и покачал головой.

– Первый испуг у Уитона прошел. Он начинает чувствовать себя в своей тарелке.

– Как вы это поняли? – прошептала я.

– Перестал отвечать на вопросы и возвращает их адресату.

– Читать – одно, узнавать из первых уст – другое, – назидательно проговорил Кайсер.

– Вы ведь там тоже были? – вопросом на вопрос ответил Уитон.

– Служил рейнджером, восьмая рота девятой бригады. А вы были в морской пехоте?

– Третья бригада.

– Там наградами не разбрасывались.

– Не разбрасывались, это вы верно подметили. Ну… нашу роту втоптали в рисовое поле близ Куанчи. Сержант наступил на мину, и ему оторвало ногу по колено. За ним поползли двое, и через минуту мы их лишились. Обоих положил снайпер, засевший на дереве. Погода была нелетная, так что надеяться на вертолеты и напалм не приходилось, но для того парня мы все были, как на ладони, и он расстреливал нас неспешно и методично. Словно бутылки в тире. Мы запросили о помощи артиллерию, но ничего путного из этого не вышло. Сержант кричал, чтобы его не бросали… что он взорвет себя, если мы уйдем. Я думаю, он так бы и сделал. Поэтому пополз и вытащил его.

– Вот так просто?

– На войне все бывает. Кому не повезет, а кого и пронесет. Снайпер пытался меня снять, но мазал.

– В наградном листе говорится, что вы и с ним разобрались тоже.

– Когда я вернулся целым и невредимым вместе с сержантом, меня охватила эйфория. Ложное чувство собственной неуязвимости. Казалось, меня кто-то заговорил от пуль. Все летят мимо. У вас бывало на войне такое чувство?

– Только однажды. Опасная иллюзия.

– Да, но тогда она мне помогла. Я взял гранатомет и рванул через поле.

– Оно было заминировано?

– Да, но тогда я об этом не думал. У меня была цель – снайпер. Бежал зигзагами, падал, перекатывался, опять бежал. Тот парень стрелял, но ему не везло. А когда я приблизился на расстояние выстрела, ему уже поздно было спасаться. Он слишком увлекся мной и проворонил момент, когда следовало слезать с дерева и давать деру. Я подбежал, навел свою трубу, и снайпера не стало.

– Это был геройский поступок. А как насчет случая с изнасилованием? – без всякого перехода буднично спросил Кайсер.

Снова пауза. Кайсер вел допрос таким образом, что Уитон никак не мог к нему приноровиться. Едва он начинал привыкать, как его мгновенно спускали с небес на землю очередным неудобным вопросом.

– А при чем тут это? – наконец тихо осведомился художник.

– По-своему, это тоже был геройский поступок. Но за такие в армии медали не дают. Скорее наоборот. Думаю, тот поступок стоил вам дружеского расположения сослуживцев, не так ли?

– У меня не было выбора.

– Не было?

– Я воспитан на уважении к женщине, агент Кайсер. На каком бы языке она ни изъяснялась и каким бы цветом ни отливала ее кожа.

Я едва удержалась, чтобы не поаплодировать Уитону.

– К тому же это была даже не женщина, – добавил он глухо, – ребенок…

– Они только собирались ее насиловать или уже закончили, когда вы там появились?

– Я застал их как раз в процессе. Мы обшаривали какую-то деревушку, искали схроны с оружием. Помню, я дошел почти до околицы, как вдруг услышал визг из крайней лачуги.

– Их было двое?

• Предыдущая
• 54/112
• Следующая