Забавная Библия (с иллюстрациями) - Таксиль Лео - Страница 76

• Предыдущая
• 76/112
• Следующая

Лорд Болингброк рассказывает, что, когда духовник одного английского генерала читал ему только что цитированное место Библии, генерал вырвал книгу из его рук, бросил ее оземь и воскликнул: – Тысячу молний! Что это за жалкий трус, ваш несчастный Давид, если он удрал с целым полком солдат? Нет, уж я бы повернул обратно; я догнал бы этого Авессалома и повесил бы его, как собаку, на первой осине!

«Когда дошел царь Давид до Бахурима… оттуда вышел человек из рода дома Саулова, по имени Семей… и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник… И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и пылью» (2 Царств, гл. 16, ст. 5-7, 13).

Критики отмечают, что, если бы автор был обыкновенный писатель, он привел бы какие-нибудь подробности мятежа Авессалома; он сказал бы, какими силами тот располагал, почему Давид, этот прославленный воин, так постыдно бежал из Иерусалима еще раньше, чем его мятежный сын показался у ворот города. Мы знали бы, был ли Иерусалим укреплен или не был, знали бы, почему народ не оказал никакого сопротивления Авессалому. Возможно ли, чтобы такой жестокий тиран, как безжалостный Давид, который распиливал надвое своих побежденных врагов, размалывал их на жерновах, сжигал их в печах, бежал бы из своей столицы, как плаксивое дитя, не сделав ни малейшей попытки подавить мятеж непокорного сына? А случай с этим Семеем, который безнаказанно осыпает царя камнями и пылью, в то время когда царь окружен таким количеством вооруженных, а также и всем населением Иерусалима, – не есть ли это одна из самых невероятных выдумок «божественной утки»? Спрашиваешь себя иной раз, не сон ли это, когда читаешь такую белиберду в религиозной книге, каждому слову которой надо верить под страхом анафемы?

«Авессалом же и весь народ израильский пришли в Иерусалим, и Ахитофел с ним… И сказал Ахитофел Авессалому: войди к наложницам отца твоего, которых он оставил охранять дом свой; и услышат все израильтяне, что ты сделался ненавистным для отца твоего, и укрепятся руки всех, которые с тобою. И поставили для Авессалома палатку на кровле, и вошел Авессалом к наложницам отца своего пред глазами всего Израиля» (2 Царств, гл. 16, ст. 15, 21-22).

Критики не находят, что публичные сношения со всеми наложницами царя были бы верным шагом к снисканию популярности в народе. Они также отказываются верить, чтобы Авессалом, как бы молод он ни был, мог повторить раз за разом на глазах у всего иерусалимского населения подобные попытки снискать народную любовь, ложась по очереди со всеми десятью наложницами отца. Но что яснее всего, это то, что «священный» автор, составляя основную книгу христианской религии, любит копаться в грязных и порнографических историях. После кровосмесительства Амнона нам подносят десять кровосмесительств Авессалома. Час от часу не легче! С этой «святой» Библией мы выходим из гадости только для того, чтобы попасть в гнусность.

Ахитофел дал еще и другой совет Авессалому, а именно – набрать 12 000 человек и немедленно пуститься преследовать Давида. Но некто Хусий посоветовал ему прежде всего обратиться с воззванием ко всему Израилю, от Дана до Вирсавии. Этот последний совет больше понравился Авессалому. Ахитофел, раздосадованный тем, что его не послушали, покончил с собой.

В конце концов мятежники потерпели поражение в Ефраимском лесу, где 20 000 солдат Авессалома были убиты войсками царя под командой Иоава. Во время бегства сын Давида, сидевший верхом на муле, запутался волосами между ветвями дуба и так и повис, а мул убежал. Иоав пронзил Авессалома тремя мечами. Этот эпизод, кажется, притянут-таки за волосы, не правда ли? Что касается Давида, то, когда он узнал о смерти прекрасного молодого человека, он пролил обильные слезы и повторял: «Сын мой, Авессалом! Авессалом, сын мой!» Других надгробных речей на этот раз не последовало.

Итак, Давид возвратился в свою столицу. На радостях он простил Семея, закидывавшего его камнями. Затем было еще одно возмущение, вызванное Савеем; оно было преодолено, и люди, у которых он скрывался, отрубили ему голову.

«И сказал царь Семею: ты не умрешь. И поклялся ему царь» (2-я Царств, 19:23). «Святой» Давид нашел, однако, вполне христианский и благочестивый способ отомстить врагу, не нарушая своей клятвы: умирая, он попросил Соломона прикончить Семея. Соломон так и сделал: «И повелел царь Ванее… и он пошел и поразил Семея, и тот умер» (3 Царств, 2:46)

Наконец, был некий «капитан» Амессай, которого Авессалом возвел в «генеральский» чин. Иоав сблизился с ним, притворяясь благожелательным, и во время беседы «взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его. Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер» (2 Царств. гл. 20, ст. 9-10).

Все это вновь и вновь напоминает о величайшем нравственно-воспитательном содержании и значении иудео-христианского «священного писания», которое не могут-де понять безбожники!

«Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил Давид господа. И сказал господь: это ради Саула и кровожадного дома его, за то, что он умертвил гаваонитян. Тогда царь призвал гаваонитян и говорил с ними. Гаваонитяне были не из сынов израилевых, но из остатков аморреев; израильтяне же дали им клятву, но Саул хотел истребить их по ревности своей о потомках Израиля и Иуды.

И сказал Давид гаваонитянам: что мне сделать для вас, и чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие господне? И сказали ему гаваонитяне: не нужно Вам ни серебра, ни золота от Саула, или от дома его, и не нужно нам, чтоб умертвили кого в Израиле. Он сказал: чего же вы хотите? Я сделаю для вас. И сказали они царю: того человека, который губил нас и хотел истребить нас, чтобы не было нас ни в одном из пределов израилевых, – из его потомков выдай нам семь человек, и мы повесим их (на солнце) пред господом в Гиве Саула, избранного господом. И сказал царь: я выдам.

Но пощадил царь Мемфивосфея, сына Ионафана, сына Саулова, ради клятвы именем господним, которая была между ними, между Давидом и Ионафаном, сыном Сауловым. И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу Армона и Мемфивосфея, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, которых она родила Адриэлу, сыну Верзеллня, из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян, и они повесили их (на солнце) на горе пред господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя» (2 Царств, гл. 21, ст. 1-9).

Это место Библии всегда затрудняло богословов. Дело в том, что нигде в истории Саула не сказано, чтобы Саул причинил хотя бы самый малый ущерб гаваонитянам. Напротив, Самуил постоянно осыпал его упреками за великодушие и милосердие, которые он неоднократно проявлял к окружающим народам. Мы не забыли еще, что «пророк» объявил Саула низложенным именно за то, что он не уничтожил дотла несколько племен, живших в этой стране: амаликитян, аморреев, идумеян и др. Кроме того, Саул сам был родом из Гивы и, вполне естественно, щадил своих соотечественников; если бы он истребил гаваонитян, не державшихся еврейской веры, Библия, несомненно, отметила бы этот благочестивый подвиг в книгах, посвященных Саулу.

Эта расправа, учиненная столь неожиданно, производит такое впечатление, будто Давид искал какого-нибудь вымышленного повода для того, чтобы отделаться от последних потомков своего предшественника на троне. Но зато этот эпизод так мало правдоподобен, что даже сам автор запутался: Саул выдал за Адриэла из Мехолы свою старшую дочь – Мерову, а не Мелхолу (1 Царств, гл. 18, ст. 19); что касается Мелхолы, то, когда Давид изменил ей и женился на Авигее и Ахиноаме, Саул выдал ее за Фалтия, сына Лаиша (гл. 25, ст. 44). Впоследствии Давид забрал ее от Фалтия обратно (2 Царств, гл. 3, ст. 14-16). Возможно, что «священный» автор имел здесь в виду Мелхолу и сыновей, которых она могла родить не от Давида, а от другого мужа. Но трудно допустить, чтобы писатель, вдохновляемый богом, потерял память и смешал Фалтия с Адриэлом из Мехолы, мужем Меровы.

• Предыдущая
• 76/112
• Следующая