Поющий тростник - Галахова Галина Алексеевна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/46
- Следующая
Кроме неприятия арифметики Наташа Вишнякова отличалась еще рядом особенностей, одна из которых приводила Анну Дмитриевну в ужас. Целыми уроками Наташа жевала. Впрочем, в первом классе жевали многие, но она жевала сухари, которые сушила ей мать на завтраки, с каким-то диким неистовством. Ее холодные остекленелые глаза блуждали по классу, не находя себе покоя, ногтями она сдирала крошки с сухарей и осторожно, чтобы не потерять, несла крошки в открывающийся рот, и смыкала челюсти, и начинала жевать, как будто у нее был полный рот. Это равномерное хлябанье пустых челюстей наполняло душу Анны Дмитриевны страхом и состраданьем, но однажды она сорвалась и закричала:
– Вишнякова, прекрати жевать на уроках!
Наташа исподлобья враждебно взглянула на нее, и страшный механизм, рожденный голодом и войной, остановился на минуту и замер.
– Не надо, Наташа, есть на уроках! Не отвлекайся! Пожалуйста, слушай мои объяснения, – испугавшись своего крика, мягко сказала Анна Дмитриевна.
Но слова учительницы не дошли до сознания Наташи, они вдребезги разбились тут же, и снова челюсти принялись за работу, а глаза заходили, как ходики.
Однако, как ни плохо училась Наташа в первом классе, все же кое-что из объяснений учительницы проникло в ее сознание, и после зимних каникул она пришла в школу немного другая. Анна Дмитриевна устроила контрольную по русскому языку, и Наташа, подглядывая к соседке, написала эту контрольную на четверку, хотя Анна Дмитриевна видела, что она контрольную списала. Получив первую хорошую отметку, Наташа глаз не могла оторвать от тетрадки, гладила ее рукой, закрывала и снова открывала, боясь, что четверка может исчезнуть. Эта первая четверка стала для нее открытием, и в следующий раз она сосредоточилась и сама написала новую контрольную, правда на тройку, но эта тройка показалась ей еще дороже, чем та четверка, потому что она принадлежала лишь ей и была ее личным богатством. С русским дело пошло на лад, но по арифметике примеры за нее решала бабушка Настя, Наташа только их начисто переписывала.
Бабушка Настя была их соседкой по квартире, работала дворником и гордилась тем, что в старое время служила нянькой у богатых господ, у одного попа. Была она маленькая, худенькая и чистая старушка, коренная ленинградка, и улицы все называла старыми названиями. Во время работы она с удовольствием чисто мела улицу, убирала на лестницах в своем доме, а придя к себе домой, начинала уборку там. Ее страстью была чистота, и когда в блокаду было трудно с дровами и мылом, она отказывала себе даже в хлебе, чтобы иметь возможность стирать свое белье, меняя хлеб на мыло.
Когда начиналась бомбежка, бабушка Настя принималась за стирку, приговаривая:
– Ты лупи, фашист проклятущий, а мы тебя не боимся: Наталья в куклы играет, а я стираю. Правда, Наталья, не боимся мы его?!
– Не боимся, – тихо отвечала Наташа, укачивая куклу.
– Люблю я, грешным делом, белые тряпочки! – говаривала на кухне бабушка Настя. – Может, я только из-за чистоты-то и выжила. Как чувствую голод – я стирать. И вот не дал господь на тот свет переехать, а теперь я сто лет проживу без блокады-то!
Когда мама работала в ночную смену, Наташа часто перебиралась к бабушке Насте на ночевку. В большой светлой и холодной комнате, украшенной белоснежными с мороза скатертями и простынями, в правом углу под лампадкой проводили вечерние часы старуха и девочка.
– Господи, Исусе Христе, помоги нам выстоять в этой проклятой войне, дай нам хлеба и воды! – быстрым шепотом повторяла Наташа вслед за бабушкой Настей.
Была у бабушки мечта – после войны, когда торговля хлебом пойдет побойчее, поступить работать в булочную. Для пополнения знаний в области арифметики бабушка Настя обменяла трехдневный паек на канцелярские счеты, поскольку без умения считать на счетах ее не соглашались брать в булочную даже при той хорошей протекции, которую составил ей батюшка из Невской лавры, ее старинный друг, в далеком прошлом – ее хозяин.
Бабушка Настя очень гордилась своими счетами, а Наташе даже не давала до них дотронуться.
– Сегодня ко мне придет отец Феодор, будет меня на счетах учить, – сказала она Наташе, – ты тоже приходи, послушаешь – может, я чего не пойму, так ты запомнишь, ум у тебя цепкий.
Пришел отец Феодор, в черной рясе и с большим крестом на животе. Окропил святой водой комнату бабушки Насти, благословил хозяйку комнаты, на Наташу не обратил никакого внимания, словно ее здесь и не было. Поговорили старые друзья между собой, прошлое поворошили, а потом отец Феодор показал, как на счетах считать. Сначала он показал, как складывать, хотел показать, как вычитать и множить, но бабушка Настя воспротивилась:
– Незачем мне голову забивать! Вы все-таки, отец
Феодор, напишите мне по порядку на бумаге – как складывать. Я каждый день повторять буду.
Отец Феодор написал руководство на пяти листах. Бабушка Настя вытащила из буфета двести граммов сахару – месячную норму.
– Спасибо, отец Феодор, за науку! Выпьете чайку за память мою долгую!
– Эх, дни наши – трава! – сказал отец Феодор, но сахар взял.
– Зачем он сахар взял? – недовольно спросила Наташа, когда за отцом Феодором захлопнулась дверь.
– Полагается ему за совет, за мое устройство будущее. Хоть и старинный друг, а надо! Эх, кабы живы были мои сыновья, Артем да Вася, так была бы у меня, сердечной, другая жизнь – с просветом. Ну иди, Наталья, иди! Мне заниматься надо, как еще разберу почерк отца Феодора?!
Когда Наташа пошла в школу, бабушка Настя полностью одолела науку сложения. Больше всего она любила складывать и не признавала остальных действий арифметики. Придя с работы, бабушка Настя чисто – как хирург – мыла руки, садилась к столу и начинала свой бухгалтерский учет.
– Мы ему, фашисту, приплюсуем двух моих сыновей, Артема и Васю, безвременно погибших на Волховском фронте, твою, Наталья, чесотку, отца твоего, Савелия, – золотой был мужик, зиму сорок первого, сахар в земле у Бадаевских, твою мать – старуху в тридцать лет и вдову к тому же, и все наше общее горе. По моим подсчетам, всего десять больших напастей. Ну а теперь неси свою арифметику, руки чешутся – посчитать охота что-нибудь новенькое!
Наташа несла бабушке Насте задание по арифметике, а сама бежала гулять. Набегавшись по проходным дворам, налазившись по сараям и помойкам, нависевшись вниз головой на заборах, усталая Наташа возвращалась домой, где ее ждали решенные примеры.
Бабушка Настя, верная своим принципам, не обращала внимания ни на порядок действий, ни на сами действия и все числа суммировала. Ответы получались трехзначные и непонятные.
– Мы такое не проходили! – сопротивлялась Наташа, но бабушка Настя грозилась лишить ее поддержки и говорила:
– Знай пиши, Наталья, я тебе плохого не посоветую.
Каждый раз бабушка Настя с волнением ожидала отметок за свое творчество и, получив очередную двойку, волновалась:
– Не может быть, чтобы все неправильно, я так старалась!
Наташа успокаивала ее:
– Может, в другой раз повезет.
Но никакого везения не было. Анна Дмитриевна, в свою очередь, удивлялась странному набору цифр, которые Наташа таскала в школу. Ее ответы в классе тоже страдали ошибками, но все же были ближе к истине, чем домашние задания.
Она снова оставляла Наташу после уроков, снова объясняла ей порядок действий.
Однажды она сказала:
– Если ты решишь мне правильно вот этот столбик, то я тебе сообщу что-то интересное.
Что должно было быть этим интересным, Анна Дмитриевна и сама пока не знала.
Наташа, замерев от волнения, смотрела на немые враждебные цифры и не знала, что с ними делать. Анна Дмитриевна занялась проверкой тетрадей, ломая голову – что же придумать, ничего такого ей в голову не приходило, и она даже подумала, что хорошо бы Наташа решила и сейчас неправильно. Но Наташа, напрягая память, заставила себя сосредоточиться и решила накоиец-то правильно свой первый пример. Правда, она еще этого не знала и поэтому спокойно продолжала решать дальше и все примеры решила правильно, потому что они были легкими.
- Предыдущая
- 9/46
- Следующая
