От десятой луны до четвертой - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/58
• Следующая

Ночь проходила под аккомпанемент стучащих от холода зубов воспитанниц.

Преподаватели, надо думать, прибегли к своему обычному лечению и согрелись слезкой.

Смотреть, как ежатся под одеялами трясущиеся девчонки, было невыносимо, пришлось пожертвовать емкостью со слезкой, которую насоветовал мне купить Ряха. Комната обрадовалась, осушили флакончик вмиг. Я опять не стала – мне было не так уж холодно, чтобы травиться ею. Согретые обманчивым теплом, все наконец уснули.

Утром, чуть свет, в дортуар явилась хмурая охрана. Одним из охранников был Янтарный. Они при всем честном народе связали мне руки за спиной толстенной веревкой, снова взяли меня под локти и повели прочь.

Это тоже стало привычным развлечением (минус веревка), так что слезы никто не утирал, вслед платочком не махал, а я, похоже, очутилась на штатной должности бунтаря пансионата, которого начнут использовать в качестве наглядного примера для устрашения непокорных.

Я думала, меня водворят обратно в камеру Перста, ведь, хвала Медбрату, башня перестала трястись, но меня повели к Ректору.

Впихнули к Нему в кабинет, а сами остались за дверью.

Серый Ректор сидел совсем черный.

На этот раз присесть он мне не предлагал.

На столе перед ним лежала толстенная книга, старая, из тех, чьи резные крышки мореного дуба замыкали на замочек, дабы только владелец мог насладиться содержимым их страниц. У этой замочек в свое время был безжалостно выломан.

Одна из шпалер, висевших на стене в мое прошлое посещение, была содрана и валялась на полу. За ней, оказывается, прятался громадный деревянный щит, похоже, того же дуба, что и переплет книги.

В нем, в щите, были вырезаны фигурные углубления, в которых, как в футлярах, лежали штыри из ограды. Штыри образовывали какую-то сложную загогулину.

Все, как я понимаю, до единого были тут. А на стене вместо них осталась надпись…

Серый Ректор поднял голову и посмотрел на меня, словно в первый раз увидел. Такого сочетания отвращения, бессильного ожесточения и затаенного страха, да еще адресованного моей персоне, я вряд ли когда-нибудь увижу.

Все-таки не такая уж я и уродина. Очень даже ничего. Янтарный подтвердит.

– Зачем вы осквернили свои уста, барышня, непотребными словами? – задал никчемушный вопрос он.

– Так это вы убили начальника охраны? – не менее бессмысленно спросила я.

Оба мы так и остались без ответа на свои вопросы. Серый Ректор не захотел облегчить душу чистосердечным признанием, я тоже не собиралась ничего ему отвечать.

Поэтому в кабинете воцарилось молчание.

На черном щите помимо штырей, оказывается, были закреплены и другие предметы, сливавшиеся с ним. Серый Ректор поднялся, подошел к щиту и снял черный ключ. Вызвал охрану.

Охранники вошли, похоже, без всякого энтузиазма.

– Возьмите ее и следуйте за мной, – проскрежетал Ректор.

Ей-ей, на его месте я не стала бы так скрипеть зубами – не казенные ведь и расшатать недолго.

Мы вышли из кабинета, спустились до подземного коридора, прошли до Перста. Но здесь, вместо того чтобы подняться наверх, опустились еще ниже, на второй подземный ярус. Я и не предполагала, что башня у нас такая глубокая. И снова пошли по какому-то крысиному ходу, темному длинному туннелю.

В нем охранники разделились, один шел рядом с Ректором и светил ему факелом, а Янтарный вел меня.

Чуть-чуть увеличив расстояние между нами и ими, он одними губами спросил:

– Что происходит?

Я в ответ пожала плечами.

По всему видно, конец мне приходит, но что именно, понятия не имею.

Зато, оказывается, это я подняла в воздух драконов, можно гордиться. И ругательство на стене было не ругательством, а древним заклинанием. Кто же знал…

Если бы знала, не стала бы тут три года париться, добралась бы до этой камеры еще раньше и снова сделала бы то, что получилось, гори эта Пряжка драконовым огнем вместе со мной и всеми остальными!

– Не знаю… – шепнула я в ответ.

Крысиный ход привел к двери. Логично. Не окном же ему заканчиваться в самом деле. Серый Ректор принялся открывать ее снятым со щита ключом. С трудом, но открыл.

За дверью снова был туннель, еще неуютнее первого, но зато короче. Свод его давил на макушку громадной, неподъемной тяжестью того, что располагалось над туннелем. Ощущения были, как у клопа, придавленного шкафом.

Кончился дверью и этот туннель. Опять понадобился черный ключ.

Дверь открылась в какой-то овраг. У меня уже и сил изумляться не было, хотелось, чтобы все поскорее закончилось, а в темном ли коридоре, в сером ли овраге – мне без разницы.

Ректор вышел осторожно, пригибаясь и поглядывая на небо. Повернул направо и пошел по оврагу. Мы за ним.

Тут я поняла, где находимся: с той стороны северной стены, в ущелье!

И точно, овраг вывел нас на поверхность, над головами возвышалась необъятная северная стена, монолитная и неуступчивая.

Пригнувшийся Ректор торопился и суетился, словно сверху на него могло что-то упасть. Он вдруг резко толкнул меня в сторону ущелья, так что от неожиданности я упала и тюкнулась лицом в землю.

– Ты их освободила, – злорадно выкрикнул он, – вот сама с ними и разбирайся! Ребята, за мной!

Он повернулся и поспешил снова укрыться в овраге. Янтарный остался стоять.

– Веревку надо забрать… – сумрачно сказал он.

– Брось, – отмахнулся Ректор, – о каком барахле сейчас думаешь!

– Я говорю, надо забрать!– неуступчиво повторил Янтарный. – Она новая, ее хрен спишешь! Предупредить надо было, тогда бы старой связали.

– Тогда сними, – сдался Ректор. – Мы тебя внизу подождем.

И он опять опасливо покосился в глубину молчащего ущелья.

Янтарный подошел ко мне, одной рукой поднял и поставил на ноги, начал развязывать стягивающую кисти веревку. Вид у него был сосредоточенный.

– Я вечером сюда выберусь, – тихо сказал он. – Что тебе нужно?

– Под моей кроватью сундучок. В нем дорожный мешок. Его, – коротко ответила я.

Янтарный снял веревку и ушел.

Я осталась в пустоте.

Это была ничейная земля – за вставшей грудью на пути выхода из Драконовой Залежи северной стеной царила Пряжка, в ущелье же теперь обитали драконы.

Добрый дяденька Серый Ректор выпнул меня сюда, чтобы именно от них приняла я печальный, но, по его мнению, вполне заслуженный конец. Нашел крайнюю!

А сам он?!

Теперь я понимаю, какого рода донос мог настрочить бывший начальник охраны, застукав Ректора за собиранием опасной коллекции штырей. Видно, вычитал что-то в старых записях и начал делать то, что совершенно не поощрялось Службой Надзора за Порядком. Как ни смешно, но, наверное, и правда, без символистов не обошлось.

Я начала представлять, что могло произойти между начальником охраны и Ректором на лестничной площадке перед окончанием лекции, но потом мне вдруг стало так неинтересно об этом думать…

Словно Пряжка отпустила меня, отгородилась стеной и все ее страшные тайны стали мне до фонаря.

Я бесцельно побрела по ничейной земле. Нашла под пригорком, на котором кучковались молодые осинки и березки, ямку, заполненную прошлогодней, припахивающей сушеными яблоками листвой. Северная стена, несмотря на все свои претензии, не могла заслонить солнца. Деревца стояли еще лысые, почки только-только начали набухать.

Солнце уже поднялось высоко и пригревало залежи листвы. Я устроилась в этом листвяном гнезде, подставила лицо солнцу, закрыла глаза…

Ко мне пришла Ракушка.

В пансионате я никогда не могла ее увидеть, представить, будто я дома. Словно не пускала Пряжка на свою территорию ненужных воспоминаний, не давала расслабиться, заставляя даже во сне выставлять локти, обороняться от ее власти.

А тут я снова услышала море, уловила его запах. Ракушка пришла ли ко мне, или я пришла в Ракушку, но ноги понесли меня по знакомой мощеной улице Старой Яблони, поднимающейся в горку от бухты. Ползли по светлым стенам домов вьющиеся розы, темнел, оплетая балконы и беседки, плющ.

• Предыдущая
• 36/58
• Следующая