Улица Райских Дев - Вуд Барбара - Страница 35

• Предыдущая
• 35/101
• Следующая

Сначала Ибрахим тщательно скрывал свое прошлое, но о нем как-то узнали.

– Я лечусь у бывшего королевского врача, – шептала подруге пациентка; та находила это пикантным, и вскоре от пациентов отбою не было. У Ибрахима лечились жены новой военной знати, которой достались поместья изгнанных аристократов.

Ибрахим стал теперь неплохим врачом и полюбил профессию, которая когда-то была навязана ему отцом.

Ибрахим увидел толпу людей, высыпавших из кинотеатра, и узнал четверку молодых Рашидов. Он залюбовался ими: красивые, молодые, жадные до жизни – тщеславный Омар и нежная Тахья, дети Нефиссы, и его очаровательная дочь Камилия. Он едва скользнул взглядом по Захарии и, на миг удивившись отсутствию Ясмины, вспомнил, что она в четверг вечером должна бывать в «Красном Кресте»…

Он закрыл окно и закурил сигарету – сейчас явится миссис Саид со своими желчными камнями.

Ясмина, запыхавшись, вбежала в гостиную, где собралась вся семья слушать по радио концерт Уль-Хассум.

– Извиняюсь за опоздание, – выпалила она, целуя бабушку и мать.

– Ты голодна, дорогая? – спросила Элис. – Ты ведь не приходила к обеду.

– Нет, не голодна, мы на улице ели кебаб. Ясмина сняла с головы шарф, тряхнув золотистыми волосами, и села на диван между Тахьей и Камилией.

Вечером в четверг в большой гостиной собиралась вся семья: на одном конце комнаты – женщины, на другом – мужчины. В ожидании концерта Амира занималась семейными альбомами; сегодня она обнаружила, что все пробелы, возникшие на месте изображений изгнанной Фатимы, уже заполнены новыми фотографиями… Сейчас Фатиме, если она жива, тридцать восемь лет…

– Мишмиш! – крикнул с мужского конца комнаты Захария. – Мы смотрели новый фильм с Дахибой!

Омар строго спросил Ясмину:

– Ты где была?

– В «Красном Кресте». Ты же знаешь. – Ясмина не раздражалась – родственник-мужчина имел право на такие расспросы.

– С кем ты шла домой?

– С Моной и Азизой. Они меня до калитки проводили.

«Девушке действительно опасно сегодня ходить одной по улицам Каира, – подумала Ясмина. – Бабушка, которая не выходит из дому, и представления не имеет о развязных манерах современных юношей».

– Ой, Мишмиш! – закричала Камилия. – Посмотрела бы ты, как танцует Дахиба! – Камилия встала, заложила руки за голову и вильнула задом так, что у Омара глаза на лоб полезли.

– Где ты задержалась, дорогая? – спросила Элис.

– Мы были в больнице! – с восторгом воскликнула Ясмина.

Она должна была окончить колледж в июне, а в сентябре собиралась поступить в университет – не в Каирский университет, где учились Омар и Захария, а в небольшой Американский университет, где студенческие нравы были менее свободными. Учеба Ясмине очень нравилась.

В гостиную вошел Ибрахим, все родственники его радостно приветствовали. Он поцеловал мать и жену. Камилия надула губки – она думала, что отец приведет Хассана аль-Сабира, в которого она недавно влюбилась с пылкостью подростка. Но Ибрахим редко приводил друга, потому что он явно не нравился Амире.

– Мы сегодня были в больнице! – сообщила отцу Ясмина.

– Вот как! – Ибрахим улыбнулся одобрительно.

– Нас повели в детское отделение! Доктору нужна была помощница на осмотре больных, и я подняла руку!

– Ты моя умница. Я тебя так и учил – не робеть и стараться, тогда учеба хорошо пойдет. Может быть, ты и мне будешь помогать на врачебном приеме? Хочешь?

– Еще как хочу! Когда прийти?

– Ну, посмотрим, как у тебя будет с учебой…

Концерт Уль-Хассум, самой популярной певицы арабского мира, передавался каждый последний четверг месяца, и все арабы, от Марокко до Ирана, сидели перед радиоприемниками и телевизорами. Президент Насер использовал эту ситуацию ежемесячно, выступая с короткой речью перед концертом Уль-Хассум, что обеспечивало ему многочисленных слушателей.

Сегодняшняя речь была экстраординарной и поразила весь мир: президент говорил о сокращении рождаемости как о мере, необходимой для подъема экономического благосостояния народа.

Амира всегда слушала эти выступления – ей импонировал харизматический лидер Египта. Насер дал женщинам избирательное право, и Амира гордо ходила голосовать. Ей нравилась скромность Насера, сына почтового чиновника, который, как простые египтяне, ел на завтрак фасоль и ходил по пятницам в мечеть.

Но сейчас она, как и все, сидящие в гостиной, слушала растерянно и недоуменно. Неужели правда, что ограничение рождаемости не противоречит исламу, – ведь такого никогда не было у мусульман! Но вот президент цитирует Коран, Святую книгу: «Бог не желает возлагать на вас тяготы, он желает, чтобы вам жилось легче». Ограничение рождаемости сделает легче жизнь женщины – ведь многочисленные роды истощают и ослабляют женщину, создавая угрозу ее жизни.

Ибрахим, слушая речь Насера, думал о самом себе – ведь у него нет сына, значит, ему надо иметь еще детей, пусть даже сначала родятся девочки, а потом сын. «Призыв Насера в моем случае вызвал обратный эффект», – подумал он с усмешкой, решив отказаться от проституток и возобновить супружеские отношения с Элис. После выхода из тюрьмы Ибрахим не спал с женой, но теперь он почувствовал, что психологический барьер надо преодолеть. Призыв президента к сокращению рождаемости парадоксальным образом подтолкнул Ибрахима к решению возобновить попытки продолжить свой род.

Тахья слушала речь президента, думая, что Насер очень красив… Может быть, его жену зовут Тахья? Ясмина как будущий медик думала, что контроль над рождаемостью осуществлять необходимо, что эта мера раскрепостит женщин Египта… но захотят ли они это понять – и примут ли? Камилия речь не слушала – она строила планы встречи с гениальной Дахибой. Больше всех речь возбуждала Омара: в Египте рождается слишком много детей, но – увы! – он, Омар, не имеет к этому никакого отношения. И он голодными глазами смотрел на Камилию – сбросив туфельки, она покачивала ножкой, сквозь чулок просвечивали наманикюренные ноготки. Дайте срок – уж он ее заполучит!

Нефиссе показалось, что красивый молодой официант посмотрел на нее как-то Особенно. Не может быть! Он ей в сыновья годится. Но, кажется, она не ошиблась.

Она рассеянно помешивала ложечкой сахар, сидя за чашкой чая на террасе клуба «Золотая клетка». Был чудесный прохладный июньский день. Если бы не это неприятное впечатление, Нефисса наслаждалась бы спокойным часом, когда время течет плавно, как река. Она несколько часов ходила по модным магазинам, в которых, к счастью, не было толчеи, потому что покупатели приобретали, по призыву президента, египетские изделия.

Клуб «Золотая клетка» был раньше аристократическим заведением, которое часто посещали члены королевской семьи. Нефисса вздохнула, вспомнив свою дружбу с принцессой Фаизой. Теперь клуб был открыт новой знати – военным и их женам. Президент Насер отменил все аристократические привилегии – королевские сады стали городскими парками, королевские дворцы – музеями.

И принцесса, и ее приближенные уехали в Европу или Америку. У Нефиссы не осталось друзей, а дружба с Элис сошла на нет после самоубийства Эдварда.

– Мадам желает чего-нибудь еще?

Официант подошел неслышно и стоял, склонившись к ней, с какой-то фамильярной улыбкой.

– Нет, спасибо. – Нефисса открыла сумочку, достала маленький золотой портсигар; официант поднес спичку к сигарете.

Слишком услужлив, неприятна эта навязчивость… Но какой же красивый… Иметь молодого, пылкого любовника случается и женщинам в ее возрасте… А она так одинока! Друзей нет, Омар и Тахья уже подросли, у них свой мир, свои интересы…

Выйти замуж, рожать детей? Нет, не замужества она хочет, а любви.

– Дахиба будет танцевать здесь с завтрашнего вечера, – снова склонился к ней назойливый официант.

– Кто такая Дахиба? – раздраженно спросила Нефисса.

– Бисмиллах! – У него округлились глаза. – Наша самая знаменитая танцовщица! Видно, вы не выходите по вечерам, мадам. Такая богатая женщина – и избегает развлечений…

• Предыдущая
• 35/101
• Следующая