Тайны Русского каганата - Галкина Елена Сергеевна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/86
• Следующая

В Дмитриевском могильнике третья, безынвентарная группа отсутствует, что говорит о меньшем социальном расслоении. Если в Дмитриевском комплексе к высшей страте относилось около 20 процентов из раскопанных погребений, то в Верхнесалтовском – около 6 процентов, однако инвентарь этих катакомб значительно богаче, чем дмитриевских. Столь заметная дифференциация в Верхнем Салтове естественна: ведь этот город был центром Салтовской земли, столицей Русского раннего государства. И как в любой столице, и положительные, и отрицательные черты общественного прогресса проявлялись там ярче и отчетливей.

В целом подобная структура общества характерна для «варварских государств», когда большинство свободных членов общества уже отстранено от фактического управления, четко выделяется верхний слой, но насилия и легализованного принуждения еще нет (за исключением полукастовых структур).

Источники фиксируют у русов матрилинейность, то есть передачу наследства по женской линии. По сообщениям арабских географов, меч – это единственное, что доставалось сыновьям русов из отцовского богатства.

То есть имущество руса переходило его дочерям. Очевидно, женщина в русском обществе была наделена немалыми правами (если, конечно, она была «из рода русского» и свободной, а не рабыней). Эта черта позднего матриархата также подтверждается археологически. Нередки захоронения девушек 18 – 25 лет с полным набором оружия, иногда с конем – а такой чести удостаивались только знатные воины[411]. В более чем 30 процентах женских захоронений VIII – начала IX в. присутствуют боевые топорики. Сам погребальный катакомбный обряд, как и инвентарь знатных воинов, полностью соответствует описанию похорон «знатного руса» у ученых школы Джайхани и в «Худуд аль-алам», что подмечено еще Д. Т. Березовцом[412].

Во второй половине IX в. на наиболее пристижных родовых участках уже не появляются новые захоронения. Очевидно, что-то заставило «знатных русов» уйти с насиженных мест.

Кроме того, материалы катакомбных могильников верховий Донца, Оскола и Среднего Дона дают информацию и о родоплеменной структуре общества русов. По наблюдению Г. Е. Афанасьева, в катакомбном погребальном обряде салтовской культуры отчетливо выделяются три традиции. Первая объединяет Верхнесалтовский и Ютановский комплексы, вторая – Дмитриевский и Нижнелубянский, к третьей относятся памятники Маяцкого могильника[413]. В Верхнем Салтове всех умерших клали вытянуто на спине, в одну могильную камеру помещали не более 1 – 2 человек, в ритуальной пище преобладала козлятина, баранина, говядина и яйца. Многие комплексы содержали поясные наборы, соответствующие «среднему классу». Сами погребальные камеры были просторными и длинными, как и ходы, ведущие к ним (дромосы). У дмитриевцев могилы были меньше, мужчин они хоронили вытянутыми на спине, а женщин – на боку, скорченными. В качестве ритуальной пищи они предпочитали конину и орехи, в могилу клали много сосудов. Среди дмитриевских русов было немало представителей высшей страты, которые в загробный мир уносили сабли, луки и стрелы. В Маяцком могильнике некоторые погребения похожи на салтовские, а иные – на дмитриевские, но высок процент женщин, захороненных на левом боку.

Три племенные группы древнейшего населения салтовской лесостепи прослеживаются и по антропологическим данным. Наиболее богатая, социально стратифицированная из них – Верхнесалтовско-Ютановская. Причем если Верхний Салтов был центром всей салтовской культуры, то Ютановская агломерация являлась центральным местом Приосколья. Троичная модель североиранского общества известна еще со скифских времен. Еще Геродот в V в. до н. э. записал скифскую этногенетическую легенду о трех сыновьях прародителя скифов Таргитая и трех золотых талисманах, упавших на землю с неба – плуге с ярмом, секире и чаше. Два старших сына, Липоксай и Арпоксай, не смогли дотронуться до предметов: как только они приближались, золото пылало огнем. Только младший, Колоксай, был допущен к талисманам и сумел дотронуться до них, потому что таинственное пламя при его приближении погасло. От этих братьев, по легенде, и произошли все скифские племена. Миф у скифов подкреплялся существованием священных предметов и обрядов, с ними связанных. По мнению известного французского исследователя эпоса и мифологии Ж. Дюмезиля, три предмета символизируют три общественные функции у индоиранцев (земледелец, жрец, воин) и находят параллели еще в древнем иранском предании – Авесте[414].

Ж. Дюмезиль обращает внимание на три функциональных рода в Нартовском эпосе осетин. Каждый род отличался своими качествами: одни были богаты храбростью, другие скотом, а третьи – умом. В генеалогических преданиях современных осетин также популярен сюжет о трех родах. Эти факты могут объяснить возникновение рассказа о трех видах и трех городах русов в арабо-персидской географии IX в. – Арсанийи, Славийи и Куйабе.

Таким было русское общество к концу VIII в. И если применить к нашим данным теоретические разработки специалистов по первобытности, то можно определить стадию развития русов. Социальная стратификация оформляется на первом этапе политогенеза, то есть когда уже существуют надобщинные властные структуры. Для примера, эту стадию древние египтяне прошли в первой половине IV тысячелетия до н. э., и сразу за этим последовало оформление и борьба двух государств – Нижнего и Верхнего. В конце первого этапа общество должно разделяться на несколько страт: 1) лица высоко – го статуса (старейшины крепких родов, старейшины племен и жречество), 2) лица среднего статуса (все, имеющие собственное хозяйство – земледельцы и ремесленники, главы больших семей) и 3) и большинство – члены кланов, женатые, но не имеющие еще собственного хозяйства и живущие под властью pater familia, юноши и девушки, чужаки – «аутсайдеры» и т. д. Мы с уверенностью можем сказать, что русы эту стадию развития давно прошли. У доминирующего племени ко времени поселения в Подонье уже была малая семья, состоявшая из двух поколений – родителей и детей. Это видно по погребениям Верхнего Салтова: поэтому там и не хоронили в одной могиле много людей. Именно такая семья была экономической ячейкой русского общества. Среди них уже выделились профессиональные воины-дружинники (богатые погребения с саблями), высококвалифицированные ремесленники узкой специализации, а значит, уже в это время лесостепной вариант салтовской культуры должен быть объединен в протогосударство – вождество.

Русы оказались на таком этапе развития общества, когда закономерным стало систематическое использование чужого труда. По восточным источникам известно, что русы и продавали рабов, и сами пользовались рабским трудом, причем «с рабами обращаются хорошо и заботятся об их одежде, потому что торгуют ими» (Ибн Русте). Конечно, не каждое общество периода ранних государств применяло труд невольников. В Киевской Руси такое неизвестно. Не было рабов или «подневольных работников рабского типа» (о различиях скажем позже) и у славян VI – VII вв. О непонятном византийцам характере «рабства» у славян сообщает Маврикий Стратег:

«Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но ограничивая срок рабства определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там, где они находятся, на положении свободных и друзей»[415].

• Предыдущая
• 62/86
• Следующая